Еретик - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая

Андрей уже хотел было отдать приказ временно прекратить переправу, когда наконец его терпение было вознаграждено. Наблюдатель быстро скатился с уреза и, подбежав к коню, лихо влетел в седло, после чего они с напарником понеслись вскачь по направлению к мосту, при этом один из них усиленно махал выхваченной шашкой: условный сигнал. Значит, все в порядке и никакой команды давать не надо.

– Староста.

– Да, сэр.

– Сюда направляется ваш барон, так что я должен буду принять бой. Запомни: за каждого сбежавшего я казню двоих, и плевать на убытки, я и без того богат, но неповиновения не потерплю. Находиться на том берегу и ждать. Ты все понял?

– Как не понять. Все понял, господин.

Андрей уловил в его словах скрытую надежду – оно и понятно: сколько сил у его господина, он знал отлично, силы Андрея тоже были как на ладони, но вот только он не видел укрывавшихся в кустарнике стрелков.

– Милорд! Скачут! Больше сотни!

– Барон с ними?

– Есть там рыцарь в полном доспехе с плюмажем из желтых и синих перьев.

Андрей бросил взгляд на все еще маячившего поблизости старосту – тот едва успел спрятать довольную ухмылку, но Андрей сделал вид, что ничего не заметил.

– Староста?

– Как есть барон д’Ардре. – Как ни старался он скрыть свои чувства, но в его голосе все же проскользнули уважение, надежда и торжество. Как видно, барон был неплохим человеком и рачительным хозяином, иначе такого уважения не добиться. Жаль. Был бы он сволочью – тогда Андрей не чувствовал бы себя таковым. Но, как говорится, «а-ля гер ком а-ля гер», как бы это пафосно ни звучало.

Накатывающаяся во весь опор латная конница – это совсем не одно и то же, что и легкая кавалерия степняков, к чему он уже успел попривыкнуть, да и степняки неслись лавой, не соблюдая строя. Сейчас же на дружину Андрея накатывала тяжелой поступью, держа равнение, насколько это вообще возможно во время атаки, тяжелая кавалерия. Она, конечно, уступала в тяжеловесности панцирникам, но тоже выглядела весьма внушительно. От вида накатывающейся стальной лавины у Новака по спине пробежал озноб, а под ложечкой предательски засосало.

Барон построил своих людей в три шеренги примерно по пятьдесят в каждой и сейчас неудержимой стальной стеной накатывался на две шеренги дружины Новака. Конечно, было опасно встречать врага, который мало того что набрал скорость, а еще и двигался под горку, неподвижно, но иного выхода не было. Если бы он решил со своими людьми набрать скорость, то отдалился бы от засевших в кустах стрелков, лишившись их поддержки. Приходилось уступать преимущество в скорости, чтобы иметь другое. В голове мелькнуло запоздалое сожаление по поводу оставленных в Кроусмарше карабинов, но брать их с собой он не мог ни под каким видом. Ну что же, за все нужно платить, и дороже всего приходится платить за глупость. Вот и сейчас его люди будут платить за его глупость, которую он проявил в беседе с королем.

Расстояние неумолимо сокращалось, вот до первой шеренги семьдесят метров.

– Дружина! Цельсь! – Пятьдесят метров. – Бей!!!

Хлопки арбалетов слились в один сплошной гул, болты устремились навстречу накатывающему противнику, но за результатом залпа следить некогда: отсчет пошел на доли секунды.

– Вперед!!!

Он дает шпоры коню, и тот рывком уходит вперед, предвкушая горячую схватку, вся дружина действует синхронно. Андрей не в состоянии оценить выучку воинов, это нужно видеть со стороны, но если бы увидел, то остался бы доволен. Бочки пота, пролитые на тренировках, и литры крови в схватках со степняками не пропали даром: выучка воинов на высоте.

Сквозь прорези полумаски он видит, что большая часть первой шеренги валится в траву, среди них и рыцарь в сверкающих латах, значит, он не промахнулся, так как, боясь, что многие захотят получить эти доспехи, а потому будут целиться именно в него, а это потерянные выстрелы, Андрей запретил воинам стрелять в рыцаря, оставив его для себя. И вот он не промахнулся. Выход из боя командира очень плохо влияет на боевой дух подразделения, а потеря сюзерена – вдвойне, потому что одни теряются, другие, наоборот, начинают свирепеть, а вместе это ведет к потере монолитности строя.

Порядки атакующих слегка расстроились, так как воины вынуждены объезжать или посылать коней для преодоления препятствия в виде вылетевших из седла собратьев, часть не успевает этого сделать, и лошади, не сбавляя скорости, проносятся по телам, трое или четверо не успели среагировать, запнулись и вместе с лошадьми кубарем летят в траву. Упавшего сюзерена объезжают стороной, стараясь ни при каком условии не затоптать его. Но все это только немного расстроило строй и слегка сбило темп. Латники все так же накатываются на дружинников Андрея, имея преимущество в скорости, Новак и его люди набрать сколь-нибудь приличную скорость не успевают ни при каком раскладе.

Щит уже на руке и под углом прикрывает торс спереди и слева, копье в правой руке, выглядывает из-под шита и направлено точно на противника. Вот-вот произойдет столкновение, и в этот момент воин, которого уже выбрал Андрей, вдруг опрокидывается спиной на круп лошади, а затем вылетает из седла. Будь у него рыцарское седло, этого не произошло бы, впрочем, это уже не имело бы никакого значения, так как, чтобы сражаться, нужно быть как минимум живым, а с торчащим изо лба арбалетным болтом это несколько затруднительно. Паршивцы, наслушавшись рассказов Брука и его товарищей, работают подобно им на грани. Не приведи Господь, хоть кто-то из них угодит в своего – Андрей лично порвет каждого.

Он едва успевает перенаправить копье на другого противника, когда происходит столкновение. Несмотря на то что щит он держал так, как его учили, более длинное и тяжелое копье все же пробило его и, вызывая дикую боль, насквозь прошло сквозь руку. Андрей едва не потерял сознание от болевого шока, а не свалился с коня только потому, что удержала спинка седла. Что уж говорить о том, что его удар не достиг своей цели, да и не было удара, так как он выронил свое копье, инстинктивно схватившись за раненую руку, но при этом сумел ухватиться только за обломок древка вражеского копья, которое, намертво пришпилив к нему левую руку, сейчас торчало из его щита. Следовавший за первым всадником попытался его добить, но Андрея спасло то, что от удара он все же отклонился назад и вправо, поэтому копье пролетело мимо, всего в нескольких сантиметрах, а в следующее мгновение он уже вырвался на свободное пространство: что ни говори, но в стычках небольших отрядов нет глубоких боевых порядков.

Бешено рыча, словно медведь-подранок, и неистово вращая глазами, он осадил своего коня, заставив того буквально опуститься на пятую точку, – не будь опять же этого седла, он просто съехал бы на землю. Но нет. Удержался. Его конь, получив шпоры, с вывернутой влево головой буквально в прыжке повернулся на сто восемьдесят градусов, так как Андрей, невзирая на острую боль, разрывающую левую руку, резко потянул повод влево, разворачивая коня, а со следующим посылом шпорами конь, вращая яблоками глаз не менее бешено, нежели хозяин, рванулся в гущу бьющихся сейчас насмерть людей.

Как оказалась в его руке шашка, он так и не понял, да и понять сейчас что-либо было весьма сложно, потому что по всему выходило, что у него весьма серьезное ранение и он должен был как минимум выйти из боя или попросту потерять сознание, но ничего подобного – он продолжает оставаться в седле и действовать на одной только злости.

Влетев в гущу сражавшихся, он тут же выискал для себя противника и, не заморачиваясь тем, что тот сейчас находится к нему спиной, рубанул его от души, с оттягом, сам удивляясь тому, как легко поддается кольчуга, сыпанув кольчужными кольцами, рассеченная могучим и умелым ударом, а клинок с мерзким скрежетом и хрустом входит в плоть, обдавая своего хозяина кровью. Этот готов. Вот еще спина. Шпоры коню, тот прыгает вперед, а Андрей наносит колющий удар в спину, кольца кольчуги раздаются в стороны, и клинок находит то, что искал, – горячую кровь и упругую плоть, но вот только он не спешит покинуть теплое, уютное тело и жадно пьет кровь поверженного врага.

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая