К далеким голубым горам - Ламур Луис - Страница 47

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая

Ко мне подошел Джон Тилли.

— Идем в Фальмут, — сказал я ему. — Быстро заходим в порт, сплавляем груз первому же покупателю, тут же закупаем припасы и уходим. Я хочу, чтобы мы простояли в порту не больше двух дней.

— Это очень быстро, — сказал он, задумавшись.

Иначе нельзя было. Этот английский офицер мог собраться с мыслями и, сопоставив одно с другим, вернуться, чтобы приглядеться к нам. С другой стороны, сию минуту мы для него ничего не значим. Когда у него на берегу отряды матросов и не исключен риск дальнейших боев с испанцами, ему сейчас совсем не до нас, мы для него — мелкий случай. Вряд ли он вспомнит о нас, пока ситуация в Кинсейле не уляжется. А к тому времени, при удаче, мы уже дойдем до Фальмута, и выйдем из него, и скроемся в море.

«Абигейл» спокойно вошла в фальмутскую гавань и бросила якорь. Серые крепостные стены замка Пенденнис, который сейчас достраивался, высились над гаванью.

Джублейн стоял рядом со мной, глядя на берег.

— Тебе надо встретиться с кем-нибудь из Киллигрю, — сказал он, кивнув в сторону города. — Если они сами не вышли гоняться за испанскими судами, то будут тебе рады, я думаю. Видишь большое здание вон там, близко к берегу? Это — «Аруэннак», дом Киллигрю… О, это ребята шустрые! Они выдернут твой корабль прямо у тебя из-под ног, если зазеваешься, но умеют уважать смелость и отвагу. Поговори с Питером, если выйдет. Он не молод уже, но человек толковый, и тебе безопасней будет говорить с ним, чем с кем другим. Более того, хоть он и человек королевы, но чертовски независим и вряд ли станет доносить о твоем появлении или хватать тебя и сдавать королевским чиновникам.

— Ты его знаешь?

— Служил с ним когда-то. Думаю, он меня вспомнит.

— Ну тогда отправляемся на берег.

Питер Киллигрю принял нас в комнате с низко нависшими потолочными балками и большим старинным камином. Вынул трубку изо рта и положил на стол.

— Кто вы?

— Барнабас Сэкетт, шкипер «Абигейл». Только что вошел в вашу гавань с грузом дранки, поташа и мехов. Я бы хотел продать то, что у меня есть, загрузиться припасами и отчалить. У меня такое впечатление, — добавил я деликатно, — что большим временем я не располагаю.

— Сэкетт, говорите? Уж не тот ли, за кем охотятся по всей стране?

— Тот самый. Мне говорили, вы человек честный и независимый, а мне надо кое-что продать и много чего купить. У вас, если согласитесь.

— Говорят, вы нашли сокровища короля Джона?

— Абсурд, капитан Киллигрю. Чистый бред. Нашел как-то случайно несколько золотых монет — и тут выяснил, что на древности есть большой спрос. Мне иногда встречались развалины в лесах и среди холмов, ну, добыл я рукопись Лиленда — а он бродил по стране, выискивая такие места… Отправился в одно место, которое мне запомнилось, начал раскопки. Повезло, нашел еще кое-что — но это было чистое везение.

У Киллигрю зарокотало где-то в груди. Наконец он проговорил:

— Везение! Удача! Я не верю в везение, Сэкетт! Удача приходит к человеку, который умеет стать на ее пути. Вы отправились туда, где можно было что-то найти, — и нашли, вот и все… Ладно, Сэкетт. Мне нравится, как вы держитесь, как вы говорите. Так в чем у вас нужда?

Я передал ему свой список.

— Я обойдусь с вами честно, — сказал он. — Вы заплатите на десять процентов больше, чем моя здешняя цена, и все равно это выйдет дешевле, чем вы заплатили бы в Бристоле или в Лондоне.

Он передвинул с места на место какие-то бумаги у себя на столе.

— Я подам к вашему судну лихтеры в течение часа. За ваш поташ я заплачу по рыночной цене. А за дранку и любой лес, какой у вас есть, заплачу с премией. Сейчас этот товар трудно добыть.

Он повернулся в кресле и позвонил в колокольчик. Когда в дверях появился слуга, приказал:

— Пришли ко мне Уиллиса… тотчас же.

Он показал на стул.

— Сядьте, Сэкетт. — И уставился на меня из-под густых бровей. — Итак, вы уходите обратно в Америку?

— Это верно.

— Прекрасно! У вас отличный корабль. Нагрузите его мачтовым лесом и присылайте сюда. Я его куплю, и все остальное, что вы предложите, а если сумеете взять какие-то призы[25], отправляйте их ко мне.

— Так я и сделаю, — отвечал я спокойно, — и с благодарностью.

Он внезапно вскочил.

— Пошли вниз, в таверну. Мы там с вами выпьем. Можно бы и здесь выпить, но мне нужен свежий воздух. И пройтись тоже. Я уже теперь не двигаюсь столько, сколько привык… Так, значит, говорите, Земля Рэли? Ну-ну! Дикари, говорите? Вы их видели? Они и вправду такие свирепые, как тут говорят?

Я пожал плечами.

— Некоторые — да, некоторые — нет. Они хорошие воины, но есть среди них и хорошие торговцы. Я надеюсь подружиться с ними.

— Вот это правильно! Отправляйте свои корабли в Фальмут. Мы будем обходиться с вами честно, не станем задавать вопросы и доносить. Ну что за глупость, право, все эти разговоры о сокровищах! Я в них ни капли не верю — вовсе вы не так себя ведете, как человек с кучей золота!

Мы сидели над кружками с элем и вели неспешную беседу о кораблях и королеве, о Рэли, Эссексе и Маунтджое, а также об актере Шекспире — и я решил, что он очень приятный человек, этот Питер Киллигрю.

Когда я вернулся, «Абигейл» спокойно стояла на хрустальной воде залива, к ней были причалены лихтеры, в которые выгружали наши товары, а Эбби ждала у релинга.

Она беспокойно глянула мне в глаза.

— Барни, я так тревожилась! Я боялась, что тебя схватят и выдадут королеве!

— Только не эти люди.

Внезапно я кое-что вспомнил.

— Эбби, ты ничего необычного не слышала на корабле? Может, заметила кого-то постороннего?

Она удивленно взглянула на меня, и я объяснил.

— Мальчик? — переспросила она. — Забрался на борт в Кинсейле? Ой, Барни, давай найдем его!

— Мы обязаны найти. Мне вовсе не хочется, чтобы меня схватили за похищение ребенка.

Я позвал Джереми.

— Раскрой люк, ладно? Я спущусь вниз.

— А что случилось-то?

Когда я объяснил, он пожал плечами.

— Да просто очередной мальчишка, которому охота уплыть в море, можешь не сомневаться.

Оказавшись в темном трюме, я заговорил:

— Эй, паренек, я видел, как ты выбирался из шлюпки прошлой ночью. Вылезай, а то утром мы отплываем в Америку, а там неподходящее место для мальчиков, которых разыскивает семья.

Тишина. А потом он вылез из-за свернутых штук парусины — вылез и встал. Мы разглядывали друг друга в этом сумраке.

Отличный, приятного вида мальчишка он был, тоненький, но с хорошими плечами, лицо чистое, ладно вырубленное — и копна красивых волос. Кожа на лице и руках выдавала в нем джентри, мелкопоместного дворянина.

— И кто же ты такой, паренек?

Он смотрел на меня — довольно смело, хоть и не без опаски.

— Я из Ирландии, — сказал он наконец, — и все мои родные убиты. Я один остался, и хочу только добраться до Франции, где есть другие такие, как я.

— До Франции, говоришь? Хочешь удрать и бросить свою страну? Во Франции у нас враги, парень.

— Это у вас там враги, если вы англичанин, а я не сомневаюсь, что так оно и есть. У меня там нет врагов, ибо я ирландец, а они там относятся к нам дружественно.

— Это да, я слышал. Вы ведь с ними паписты, ирландцы и французы. Ладно, пошли на палубу. Ты, полагаю, голоден, и будь ты хоть католик, хоть протестант, а от еды не откажешься. У меня на корабле никакой мальчишка не останется голодным.

— Очень любезно с вашей стороны.

Но посматривал он на меня с опаской — явно не доверял мне. Так что я заметил:

— Паренек, манеры у тебя как у человека хорошего воспитания, так что, надеюсь, и честь у тебя тоже есть.

• Предыдущая
• 47/72
• Следующая