Калифорнийцы - Ламур Луис - Страница 6

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая

— И что же, ничего нельзя придумать? Здесь, на корабле, у тебя больше времени для размышлений, чем когда мы сойдем на берег.

В полночь он снова вышел на палубу, чтобы взглянуть на звездное небо, а затем вернулся обратно в каюту и лег спать. В четыре утра Теннисон прислал за ним Конго.

Тен возвратился на палубу после завтрака. Море вокруг было пустынно. И даже с топа мачты им не открылось ничего нового.

Наконец на горизонте обозначился берег Калифорнии. Переходя на нос по правому борту, капитан Малкерин внимательно изучал открывшуюся панораму. Трехмачтовая шхуна наверняка где-то там; наверное, как раз сейчас она, медленно продвигаясь вперед, обыскивает одну за другой бухты и разные укромные места у побережья.

Шон понимал, что просто пытается отложить на какое-то время неотвратимо приближающуюся развязку. Мачадо совсем не глуп, скорее всего, он отправился прямиком на Сан-Педро и оповестил о случившемся власти Лос-Анджелеса.

С утра задувал холодный ветер и море вело себя неспокойно.

В свои двадцать два года капитан Малкерин считался уже довольно опытным мореплавателем. Детство его прошло на родительском ранчо в Малибу, где он пас скот, ходил на охоту в горы, объезжал диких лошадей и иногда вместе с индейцами на лодках предпринимал путешествия на острова по ту сторону пролива. Первое настоящее морское путешествие совершил, когда ему исполнилось четырнадцать. Тогда отец взял его с собой в плавание вдоль побережья до Масатлана, Акапулько и Теуантепека. Позже, в тот же год, они побывали в Панаме, Кальяо и Вальпараисо. А еще через шесть месяцев, за которые он успел вымахать до пяти футов и десяти дюймов, их шхуна снова вышла в море. Они посетили Гавайи, Шанхай, Макао и Таку-Бар. Их парусник был уже готов взять курс к берегам Калифорнии, когда в порту Таку-Бар разнесся слух об изобилии товаров на Молуккских островах. Так что, прежде чем возвратиться домой, они побывали на Самоа и Таити.

Тяжелая работа на ранчо и морские путешествия на отцовском корабле сделали свое дело: благодаря им мальчишка вырос крепким и сильным и в шестнадцать уже весил все сто восемьдесят фунтов, а в восемнадцать впервые вышел в море в качестве помощника капитана. К тому времени ему довелось участвовать в доброй дюжине драк, нередко затевавшихся в портах. Он слыл крутым парнем.

Частые войны и восстания в Латинской Америке стали причиной того, что морские просторы бороздили многочисленные пиратские суда, хозяева которых, обзаведясь каперским note 2 свидетельством и набрав команду, по большей части состоявшую из матросов-европейцев, без разбору нападали на всякий мало-мальски приличный с виду корабль, будь то вражеское судно или же свое.

В связи с этим шхуна «Госпожа Удача», подобно многим другим торговым судам того времени, была оснащена несколькими орудиями: четыре корабельные пушки на палубе, и еще одна большая — «Длинный Том» — на корме.

Первое в жизни Шона морское сражение произошло во время его первого путешествия: битва с каперами случилась в заливе Теуантепек и длилась не более часа. Корабельные пушки «Госпожи Удачи» находились под палубой, их скрывали закрытые бойницы, разглядеть которые издалека, с расстояния более полутора сотен футов никто не мог. Каперский корабль — огромный бриг с шестнадцатью пушками на борту — видимо, и не рассчитывал на сопротивление. Приказав «Госпоже» лечь в дрейф, он начал быстро приближаться.

Хайме Малкерин, капитан на собственном корабле, не сомневался, что сможет уйти от преследования брига, но для этого ему понадобилось бы побольше морского пространства.

Каперы даже не стали занимать позиций у своих орудий, очевидно вовсе не ожидая подвоха. Они видели большую пушку на корме, но канонир рядом с ней так и не появился, а для того чтобы действенно пострелять из нее, шхуне пришлось бы по крайней мере изменить курс.

— Заряжайте картечью, — приказал Хайме. — Огонь по моей команде. Для начала постарайтесь разнести им палубу. Потом тут же перезаряжайтесь и прицельно бейте по ватерлинии.

Сам он стал к штурвалу.

Его команда состояла из шести человек, в то время как на борту брига мелькало не меньше сорока бандитов. Бриг медленно надвигался на шхуну, и когда расстояние между ними сократилось до тридцати футов, Хайме отдал приказ. В мгновение ока матросы откинули с амбразур крышки, из-за которых показались дула орудий.

Сигнал тревоги, прозвучавший на бриге, потонул в грохоте двух орудий «Госпожи Удачи», и палуба противника внезапно оказалась охвачена огненным вихрем.

У команды застигнутого врасплох корабля не было шансов занять позиции у орудий. Лилась кровь и повсюду валялись тела мертвых и умирающих. Единственное ответное ядро благополучно просвистело мимо цели, пролетев между двумя мачтами шхуны.

Не давая противнику опомниться, заработала большая корабельная пушка, установленная на корме. Пущенный из нее заряд картечи угодил в рубку и, задев грот-мачту неприятельского судна, отщепил от нее большой кусок дерева. Капитан Малкерин тем временем отдал приказ развернуть все паруса, и «Госпожа Удача» бросилась наутек. Стоя на корме, Хайме помахал фуражкой пиратам на прощанье.

И все же больше всего Шон волновался из-за матери. Сеньора была сильной, решительной женщиной. Смерть мужа не сломила ее, и их теперешние трудности стали скорее следствием обыкновенного невезения, чем непрактичности или бесхозяйственности. К тому же вполне возможно, что постигшие их семью неудачи отнюдь не случайны, а намеренно подстроены теми, кто хотел во что бы то ни стало завладеть ранчо.

Пожары на Калифорнийском побережье возникали довольно часто. Склоны холмов южного побережья сплошь покрывали буйно разросшиеся непроходимые заросли вечнозеленых, с жесткими маленькими листочками кустарников, колючие ветви которых длиной от трех до двенадцати футов плотно переплетались между собой. Здесь же росли карликовые дубы, кусты толокнянки, в просторечии именуемые медвежьей ягодой, юкка и можжевельник — все это легко воспламенялось от одной-единственной искры. В жаркие, засушливые дни на исходе лета и в начале осени подобное соседство становилось весьма опасным.

И все же среди поросших колючим кустарником холмов встречались редкие каньоны, по дну которых протекали ручьи и речушки, где над водой склонялись сикоморы, тополя, ивы и другие деревья, по берегам зеленели луга, пригодные для пастбищ или для возделывания. Один из таких лугов сеньора засеяла пшеницей и кукурузой. Посевы дали дружные всходы, но разразившийся пожар уничтожил подчистую все ее труды. Пожары в этих местах часто возникали стихийно, сами по себе. Но были известны и другие случаи.

Шон думал о том, есть ли у них еще хоть какой-нибудь выход. Разумеется, его жизнь накрепко связана с морем. Для него дом — эта шхуна. Брат нашел себе утешение в религии. Но как же мать? С тех пор как умер отец, ранчо стало для нее смыслом дальнейшего существования. Нет, ранчо в Малибу нужно сохранить любой ценой. Нельзя допустить, чтобы его отобрали.

На палубе объявился Теннисон.

— Слушай, капитан, а с какой стороны нам к берегу подходить?

Шон на минуту задумался, хотя для себя он все уже давно решил, и теперь ему просто хотелось еще раз полностью восстановить в памяти свой план, прежде чем начинать действовать по нему.

— Мы зайдем со стороны острова Сан-Николас, а выйдем из-за острова Санта-Барбара, — сказал он. — Обогнув Санта-Барбару, направимся прямиком к берегу. Нужно бросить якорь и немедленно убрать паруса.

— Так значит, ночью?

— Если все будет так, как я задумал, уверен, у нас все получится. Лишь бы погода не подвела. Тогда мы просто переждем до темноты за Санта-Барбарой. Но только после того как стемнеет, огня никому не зажигать.

Когда на палубу вышла Мариана, небо затянули низкие серые облака, и о борт корабля беспокойно бились морские волны.

— А что твоя мать подумает обо мне? — внезапно спросила она.

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая