Другой Синдбад - Гарднер Крэг Шоу - Страница 10

Слова Синдбада звучали воистину впечатляюще, хоть я и не очень понимал, что они в точности значат. Видимо, капитан воспринял их так же, поскольку, нахмурившись и сплюнув в вонючую портовую воду, он сказал:

— Как говорят мудрецы, «слава может стать превыше богатства, как благословение или как проклятие». — Он прищурился на старшего Синдбада, словно это могло помочь ему глубже постичь намерения торговца. — Но чего же вы хотите от меня — конкретно?

— Ах, мой добрый Хутан, — продолжал торговец, словно только и ждал такого ответа, — вы зрите в самый корень дела. Ответ прост до чрезвычайности, и он не слишком обременит вас. Ваш корабль наверняка плавает до Басры и оттуда в южные моря. Следовательно, для вас ведь не составит особого труда взять на борт четырех лишних пассажиров?

— А! — отметил капитан после паузы, понадобившейся ему, чтобы в очередной раз смачно харкнуть в зловонную воду под нашими ногами. — Так вы хотите плыть. — Он окинул нас жадным взглядом. — Со всей вашей свитой?

— Свитой? — Торговец рассмеялся, как будто Хутан произнес нечто презабавнейшее. — Вы оказываете нам слишком большую честь, о благородный капитан. Нас всего лишь четверо. Так мало, что во время трудного океанского плавания и не заметишь.

Очередной плевок полетел в портовые воды.

— То есть вы не хотите тратить много денег?

Синдбад Мореход широко развел руками в знак безмолвного согласия, склоняясь перед величайшей сообразительностью капитана:

— Увы, в связи с неподвластными нам обстоятельствами, слишком сложными, чтобы представлять интерес для столь занятого человека, как вы, мы оказались перед необходимостью экономить. Мы можем, однако, быть вам полезными в пути.

— Вы не могли бы назвать сумму, которую намерены потратить? — спросил капитан.

— Джафар может вести ваши бумажные и денежные дела, — ответил Синдбад. — Он многие годы занимался этим в моем доме.

— Сколько именно вы можете заплатить? — настаивал капитан.

— Ахмед очень смышленый, — продолжал Синдбад. — Энергия юности воистину восхитительна.

— Ваша цена, или игре конец, — решительно заявил капитан.

Синдбад выдохнул, затаил дыхание и, наконец, вымолвил:

— Семнадцать динаров.

— Семнадцать динаров? — От ничтожности этой суммы капитан сглотнул, вместо того чтобы сплюнуть. — Вы в самом деле король шутников. И вы еще даже не упомянули про этого парня. — Он с некоторым пренебрежением указал на меня. — Этого типа в обносках, по которому баня плачет.

— Ах, — ответил торговец, великодушно улыбнувшись мне, — этого человека тоже зовут Синдбад.

— Правда? — У Хутана был такой вид, будто он только что съел гнилую фигу. — Как вам не повезло.

— Нет-нет, — настойчиво возразил Синдбад все тем же мягким тоном, — он уже принес мне большую удачу, и я уверен, что еще принесет великий успех. Кроме того, он носильщик!

— Носильщик? — Капитан, казалось, наконец-то заинтересовался. — Полная тяжелой работы жизнь на корабле для носильщика будет просто отдыхом. Может, нам все-таки удастся заключить сделку. Теперь без уверток. Что, почтенный торговец, вы действительно намерены предложить за проезд?

Торговец переступил с ноги на ногу.

— У нас есть крепкое здоровье и веселый нрав, чтобы помочь ускорить отплытие. Еще у нас есть семнадцать динаров, — заявил Синдбад тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.

Капитан тяжело вздохнул.

— На мой взгляд, ни о какой сделке речи быть не может. Моему кораблю нужен ремонт, и я надеялся, что вы сможете дать деньги, чтобы ускорить это дело. Без денег, увы, пройдет месяц, а то и больше, прежде чем мы сможем поднять паруса.

Месяц или больше? Я снова подумал про мстительного джинна. Какой вред может причинить нам великий и ужасный Оззи за целый месяц, а то и больше? Я торопливо оттащил своего тезку в сторонку.

— О великий Синдбад, — залопотал я тихо и испуганно. — Месяц? Проклятие? Ужасная кара? Оззи?

— Увы, мой славный носильщик, — признался торговец тоже тихонько, — я удивлен, что мне удалось договориться хотя бы так. Проезд для четверых всего за семнадцать динаров? Подозреваю, что мозги Хутана слегка затуманены нектаром, и я надеялся решить дело прежде, чем он протрезвеет. Судя по тому, как плохо для нас складываются переговоры здесь, наверняка все другие попытки будут куда хуже.

Куда уж хуже? В первый раз я был готов присоединиться к Джафару в его неистовых причитаниях.

— Эй! Вы, там, внизу на пристани!

И торговец, и я обернулись на этот оклик. Мы увидели двоих здоровенных мужчин, вместе тащивших какой-то тяжелый груз. Когда они приблизились энергичной рысью, я разглядел, что этим грузом был большой искусно сделанный паланкин, раскрашенный золотой краской, которая ловила лучи вечернего солнца, так что весь паланкин, казалось, сиял.

Двое мужчин резко остановились всего в нескольких футах от нас. Хотя их ноша была огромного размера и наверняка тяжела, а внутри нее, без сомнения, находился обитатель, на их могучих, неправдоподобно больших мышцах едва ли появилась хоть капля пота, и дышали эти двое так, словно вышли на вечернюю прогулку. Мужчина, стоявший впереди, который разукрасил все свое лицо затейливой татуировкой, возможно, чтобы отвлечь внимание от того, что у него слишком мало зубов, обратился прямо к торговцу:

— Так это вы Синдбад?

Усилием воли я сдержался и не присоединился к купцу, когда тот сказал:

— Это мое имя!

Рот татуированного скривился в гримасе, которая могла бы сойти за улыбку, будь у него побольше зубов.

— Ага. Мы искали вас. У нас есть предложение, которое может представлять для вас некоторый интерес.

— Ближе к теме! — прокричал из-за задка паланкина его такой же крупный коллега. — У нас есть дело!

— Да, конечно, — продолжал татуированный, вежливый настолько, насколько его напарник был грубым. — Мы догадываемся, что вы собрались в очередное путешествие.

Синдбад весело кивнул, словно ожидал того, что каждый его шаг станет общеизвестен:

— Да, именно так. По крайней мере, как только мы завершим наши переговоры.

— Путешествие? — воскликнул напарник, который щеголял синевато-багровым шрамом от левого глаза до правой стороны подбородка, образовывающим букву «X» с чересчур подвижным ртом. — На этой помойной барже?

— Да, корабль, похоже, нуждается в некотором ремонте, — любезно согласился вежливый. — Но это легко можно поправить. — Он вновь перенес внимание на торговца. — Вы и есть, почтенный, тот самый Синдбад, который уцелел в семи невероятных путешествиях, возвращаясь из каждого еще богаче прежнего?

— Тот самый.

— Отлично. Мы не хотим ошибиться. Зваться Синдбадом может любой проходимец с улицы.

«Любой проходимец с улицы?» Мне вдруг стало неуютно, может быть, от тона вежливого. А может, я почувствовал, что его грубый напарник уставился прямо на меня.

По следующему вопросу торговца я заподозрил, что он разделяет мое беспокойство.

— Могу я быть настолько невежливым, чтобы спросить, почему вас так интересуют мои дела?

— Учитывая, насколько опасны ваши путешествия, вы удивительно живучи, — ответил татуированный. — Мы сами должны отправляться в опасное морское путешествие к южным островам. Учитывая вашу репутацию, глупо было бы не разделить эту участь с вами. Но мой друг высказал некоторое беспокойство по поводу состояния этого парусника. И должен признаться, подходя, мы нечаянно услышали возражения капитана. — Он бросил большой увесистый кошель, который со звоном ударился о причал у капитанских ног. — Этого будет достаточно, чтобы привести ваш корабль в порядок?

Капитан согласился и начал скликать команду, отправляя ее на поиски нужных материалов. Я был поражен. В считаные мгновения мы, как ни странно, ухитрились обеспечить проезд себе и ремонт нашему паруснику.

— Так бывает всегда, — снова заверил меня Ахмед.

Я начинал думать, что в столь богатой событиями жизни, как у этого торговца, с ним постоянно происходит все что угодно.