Поездка за наследством - Ламур Луис - Страница 21
- Предыдущая
- 21/35
- Следующая
— Молодой помощник капитана? — Дориан удивленно поднял бровь. — А вы, однако, умеете заводить знакомства.
— Да, сэр, когда это нужно. К тому же он довольно красивый парень.
— И вы с ним разговаривали?
— Конечно. И не раз. Знаете, он такой высокий блондин.
— Не заметил, — ответил он резко.
— Вам он ни к чему. А вот Эсси Бьюкенен вы заметили, не так ли?
— Она делает все, чтобы стать заметной. Наряжается, чтобы привлечь внимание.
— И она им пользуется. — Отхлебнув кофе, я добавила: — Она хотела познакомить меня с какими-то мужчинами. Один, по ее словам, даже весьма состоятельный.
— Надеюсь, вы отказались?
— Да. Хотя девушке приходится думать о своем будущем, а у нас в горах почти всех парней уже застолбили. Знаете, мне шестнадцать, у нас это — почти что старая дева.
— Я уже сказал вам, что Эсси Бьюкенен — не пара для молодой девушки. — Он оглядел меня опытным взглядом мужчины. — Она из тех особ, что потрошат карманы джентльменов.
— Да ну, что вы говорите? Мне всегда хотелось посмотреть, как они выглядят. Регал мне о них много рассказывал.
— А кто такой Регал?
— Я думала, что говорила вам о нем. Это мой дядя, время от времени он бывает в разных местах и пользуется успехом у женщин. Сейчас он болен. Немножко повозился с медведем.
— Хотите сказать, что он подстрелил медведя?
— Не совсем так. Это был дурной медведь, он озорничал по всей округе и пристал к Регалу, не зная, что тот Сэкетт. Так что Регал был вынужден его убить. Но сперва они долго выясняли отношения.
— Убил его? Каким образом?
— В основном он действовал ножом. У Регала хороший охотничий нож, и медведю досталось порядком. Потом уже он прикончил зверя топором. Но медведь покусал ему ногу и руку и помял ребра.
— Вы утверждаете, что он убил взрослого медведя при помощи ножа и топора?
— Ничего другого ему не оставалось. Медведь не стал бы ждать, покуда Регал доберется до ружья, поэтому пришлось схватиться с тем, что было под рукой. И Регал его одолел. — Серьезно поглядев на него, я спросила: — Мистер Чантри, вы когда-нибудь ели вдоволь медвежьего мяса? Бабушка Сэкетт говорит, что без него не вырастить парня. Она всех ребят в детстве кормила медвежатиной. Каждые два-три дня снимала с гвоздя винтовку и притаскивала из лесу медведя. Дошло до того, что пришлось перебираться в другое место.
— Перебираться? Зачем?
— В округе не осталось медведей. Или она их всех перебила, или им надоело прятаться от нее и они ушли из наших мест. Ох, уж эта бабушка, никогда не знаешь, что натворит. Если вы пойдете со мной в горы, мы угостим вас медвежатиной. Это полезно. Регал говорит, что от нее на груди растут волосы.
Он глядел на меня как ошалелый. Может быть, мне не надо было говорить о волосах на груди… Наверно, молодые леди об этом не говорят. Без сомнения. Там, где он живет, молодым леди не положено знать, что растет у мужчин на груди.
— Я вас оставлю. Надо найти того молодого помощника капитана, который обещал мне карту.
Он встал. Лицо суровое, взгляд неодобрительный.
— Я тоже мог бы достать вам карту, — с обидой заметил он.
— Здесь? На корабле? Карту со всеми излучинами и местами стоянок?
Направляясь к трапу, ведущему на грузовую палубу, я задержалась у борта. Положим, что стоянок в ближайшее время не будет? Можно ли покинуть корабль на ходу? Конечно, для этого понадобится лодка, на худой конец сойдет и плот.
Подошел Робинсон. В форменном кителе и фуражке он был действительно очень хорош. Огляделся, чтобы убедиться, что за нами не следят. Никого не видно.
— Вот здесь Биг-Сэнди, сразу за излучиной, после того как пройдем Гайандат. Индейский Гайандат — это ручей по правому берегу. — Он внимательно посмотрел на меня. — Зачем вам все это нужно?
— Мистер Робинсон, не говорите никому. Понимаете — никому! Я хочу покинуть корабль так, чтобы об этом не знала ни одна живая душа. Определенно меня будет спрашивать миссис Бьюкенен. Скажите ей, что я переселилась, говорите, что угодно, но постарайтесь ее убедить, что я все еще на борту.
— Но, мэм, на Биг-Сэнди ничего нет! Верно, там будет остановка. Мы ошвартуемся носом в берег, возьмем груз, но это не займет и пяти минут.
— Это все, что мне нужно. Но пожалуйста, никому ни слова! Даже капитану!
— Кто-нибудь вас все равно увидит.
— Может быть, да, а может быть, и нет. Надеюсь, что не увидят.
Темной линией он изобразил на бумаге реку и отметил места, где в нее впадают разные ручьи и речушки. После его ухода я несколько минут разглядывала схему, потом вернулась в каюту. Эсси Бьюкенен в каюте не было, так что я просмотрела содержимое саквояжа, чтобы убедиться, что все в порядке. Их намерения мне известны не были, но я подозревала, что они собирались ограбить меня сразу после того, как я покину корабль в Цинциннати.
К устью Биг-Сэнди мы должны прибыть очень поздно. Если удастся, я вынесу саквояж из каюты, передав его Дориану Чантри в наружную дверь, когда Эсси пойдет ужинать.
Но что означает появление Феликса Хорста? Узнал ли он о неудаче двух других? Но откуда?
Нет, у Хорста должен быть свой собственный план. Возможно, он так и хотел — встретить меня подальше от Филадельфии или Питтсбурга, в таком месте, откуда вести идут очень долго или вообще не доходят. На реке люди частенько исчезают, а какая-нибудь пещера может годами служить преступнику надежным укрытием.
Хорст — не дурак и не захочет снова попасть в руки закона. Он знает, сколько у меня денег, и будет очень тщательно выбирать подходящий момент.
День тянулся медленно. С большой осторожностью мы прошли опасный Зеленый порог. Я следила за ручьями и речушками, отмечая их в памяти, потом вернулась в каюту и прилегла. Хотелось немного отдохнуть перед новым приключением.
В каюту вошла Эсси Бьюкенен.
— Что с вами, милочка? Неважно себя чувствуете?
— Голова разболелась, — солгала я. — По-моему, мне просто нездоровится, а может быть, малярия. Все утро то знобит, то бросает в жар. Думаю, надо полежать.
— Принести вам что-нибудь?
— Нет, спасибо. Просто отдохну.
К ужину я вышла в кают-компанию, и, поскольку Эсси сидела за другим столом и не могла за мной следить, я достаточно плотно поела. Дориан Чантри сидел напротив.
Поблизости были другие пассажиры, поэтому мы не могли говорить о наших планах, да и о себе тоже. Зато можно было оглядеться по сторонам и рассмотреть, кто с нами едет. Дотошный англичанин, интересующийся американским Западом, задавал попутчикам вопросы и, казалось, не совсем верил ответам. Очевидно, его предыдущие представления расходились с тем, что он увидел и услышал, и это его смущало.
Он с удивлением обнаружил, как много людей читают Диккенса, Скотта, Тэккерея и других писателей, хотя я не пойму, чему тут удивляться. На Западе много любителей почитать. А вот книги доставались трудно, и потому ими особенно дорожили.
— Мисс Сэкетт, а вы любите читать? Я имею в виду — ради удовольствия?
— Конечно.
— И у вас дома есть книги?
— Порядочно. Папа, бывало, давал читать и другим, но книги почему-то не возвращались. Мой дядя Регал увлекался Вальтером Скоттом. Помню, когда еще под стол пешком ходила, он без конца декламировал «Деву озера» и что-то из «Мармион».
— Наизусть?
— Разумеется. У всех Сэкеттов хорошая память. Частично от природы, частично благодаря учебе. Когда книг мало, люди вынуждены учить свою историю наизусть. Мы заучивали рассказы о прошлом, как, скажем, барды у ирландцев или валлийцев. Очень похоже на странствия по незнакомым местам. Отмечаешь в памяти вершину горы, дерево или какой другой ориентир, потом идешь и оглядываешься, запоминая, как он будет выглядеть на обратном пути, который всегда кажется чуть-чуть другим. Учишься запоминать — там дерево, здесь скалу или что-нибудь еще, что может послужить ориентиром. Раз увидев, уже не забываешь. Папа начинал нас учить с малолетства, так же, как его самого учил отец. Точно так же мы запоминали историю вообще и историю нашего рода. Запоминаем главного Сэкетта в то или иное время и всех его близких. Достаточно упомянуть любого из рода, жившего триста-четыреста лет назад, и мы можем сказать, на ком он был женат или за кем она была замужем и что стало с их потомками, то есть с детьми.
- Предыдущая
- 21/35
- Следующая
