Записки сиротки - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая

— Катя, Катя, беги сюда, беги скорее, — кричала мне няня, отошедшая довольно далеко.

Я вскочила с травы и кинулась к ней взапуски с Ванюшей.

— Тише, дети, тише, не растопчите! — останавливала нас няня, закрывая от нас собою что-то лежащее в траве.

— Что это там, нянечка? — сгорала я от любопытства.

— Да это птенчики! — вдруг весело вскричал Ванюша, успев заглянуть через руку матери.

— Птенчики, да, нянечка? — и я наклонилась к траве и увидела маленькое гнездышко, в котором пищали четыре крохотные, еще почти голенькие птички.

— Это они мать кличут, ишь как зовут-то, сердешные! — ласково говорила няня и, взяв гнездышко в руки, стала согревать птичек своим дыханием.

— Мама, мы их домой возьмем? — спросил Ваня.

— Нет, нет, как же они без матери останутся, они умрут! — возразила я.

Мне очень хотелось взять домой малюток, выкормить их и вырастить, но мне было жаль их мамы — бедной маленькой птички, — мамы, которая, вероятно, полетела за кормом своим птенчикам и будет очень плакать, если не найдет своего гнездышка.

«А тут их съест кошка, или злые мальчишки разорят гнездышко», — вдруг пришло мне в голову.

— Что же делать, нянечка? — приставала я к ней. — Придумай что-нибудь, пожалуйста!

— А дома съест Мишка! — догадался Ваня.

— Это правда, дети! И чтобы ничего этого не случилось, сделаем так. Птички останутся здесь до вечера, и мы покараулим — прилетит или нет к ним их мама. Если птичка не вернется в гнездышко, то мы унесем его с собою и поместим птичек там, где Мишка их не достанет. Только вы стерегите хорошенько.

Я и Ваня ужасно обрадовались новому занятию. Целый вечер до самого окончания работ мы не сходили с места, поджидая птичку. Но она не прилетела. Тогда мы с радостью взяли гнездышко с собой.

Мы с Ванюшей несли его по очереди до дома. Уморительно и жалко было смотреть на неоперившихся птенчиков, так смешно вытягивавших шейки и выводивших свое: «пиу, пиу».

Придя в избу, мы прежде всего заперли в кладовку Мишку, потом наловили комаров и червячков и накормили ими наших маленьких питомцев.

Они скоро перестали пищать и уснули, уткнув под крылышки свои большие желтые носики. Перед ночью, однако, они снова захотели есть и запищали на разные лады. Мы наловили комаров и накормили маленькое семейство.

Когда мы подходили на другое утро к городу, во всех церквах звонили в колокола. Няня не велела мне отходить от нее ни на улице, ни в церкви, боясь потерять меня в толпе.

Она крепко держала меня за руку, а Марья вела Ванюшу. На улице было очень шумно и людно. Еле-еле пробрались мы к церкви и встали у паперти. В церковь нельзя было войти. Народ стоял там большой толпой, и нигде не было ни местечка.

По окончании службы из церкви понесли образа, и певчие со священником пошли на площадь и по улицам города.

— Это крестный ход, — пояснила мне няня и провела меня под самыми образами среди целой вереницы молящихся.

Мне было так весело и приятно слышать пение, видеть блестящие на солнышке ризы образов и пеструю толпу!

Мы пошли вслед за крестным ходом и вернулись снова к церкви.

— Ну, вот и помолились боженьке, — весело сказала няня, — а теперь закусим да и на ярмарку.

В церковной ограде многие богомольцы уже разложили свои пожитки и закусывали на скорую руку.

Тут же сидели и нищие, слепые и разные убогие, распевая духовные песни.

— Добрые люди, подайте бедному безногому! — раздался за нами жалобный голос.

Я обернулась и увидела несчастного калеку, у которого не было ног от самых коленей.

Мне стало до слез жаль его.

— Няня, нянечка, — шептала я, дергая няню за платье, — дай ему копеечку…

— Сейчас, Катенька, — и она полезла в карман и, достав медную денежку, подала мне для передачи бедняку.

Я протянула руку и чуть не вскрикнула: у бедного калеки не было ни одного пальца на руках.

«Господи! Господи! — думала я. — Вот мы все здоровые, довольные, сытые, а он, бедный, как должен мучиться! А я еще капризничаю подчас, когда не исполняют мои прихоти, а у этого бедняка нету самого необходимого».

— О чем ты, Катенька? — утешала меня няня, видя, что я горько плачу.

— Ах, нянечка, если бы ты знала, как мне жаль его! — призналась я.

— Что ж делать, моя девочка, слезами не поможешь, а вот лучше молись боженьке за всех бедных и убогих, и господь твоими молитвами поможет им.

— Да, да, нянечка, буду молиться! Непременно, — обещала я.

— Ну, а теперь пойдемте на ярмарку, налево кругом марш! — скомандовал дядя Василий, поднимаясь с места.

— Платки, чулки, бусы, сережки, кольца! — раздался звонкий голос продавца-ларечника на одном конце площади.

— Леденцы паточные, орехи каленые, пряники свежие! — кричал другой голос.

— Шелк, сукно, бархат, ленты! — выкрикивал третий.

У меня голова кружилась от этого шума. Я крепко прижималась к няне, боясь отстать от нее на шаг.

Деревенские дети и девушки в ярких сарафанах сновали между ларьками, покупали гостинцы и бойко торговались…

— Что тебе купить, Катенька? — спрашивали меня с двух сторон то Марьюшка, то няня.

Ванюша уже получил от отца сусального конька и целую шапку орехов.

— Дудку бы еще, тятя, — попросил мальчик.

— Ну, дудку — так дудку! — и дядя Федор сторговал племяннику дешевую игрушку.

Ванюша весь сиял от удовольствия, прижимая к груди подарки. Мне, избалованной городской девочке, не могли нравиться эти дешевые, грубые игрушки, и на вопрос «что мне хочется» я поблагодарила няню и попросила ее позволить мне прокатиться на карусели.

— Ну, хорошо, — согласилась няня, — дядя Василий проведет тебя к каруселям; только ты слушайся его и будь умница.

Василий взял меня за руку и подвел к палатке, в которой кружилось под музыку несколько деревянных лошадок с седоками и саночками.

Меня посадили в саночки, и я закружилась очень быстро… К Василию в эту минуту подошел его знакомый мужичок, и они разговорились неподалеку от карусели. Лошадки и саночки кружились все скорее и скорее… Наконец они остановились. Я вылезла из саночек и хотела подойти к Василию, как вдруг около меня поднялась суматоха.

— Медведь! Медведь идет! — кричали кругом. Я страшно испугалась и чуть не закричала, но скоро успокоилась.

Медведь был на цепи… Его вел хозяин. Я видела медведей до сих пор на картинках и в клетке в Зоологическом саду, куда меня водила мама. А тут вдруг большой, настоящий медведь на воле, совсем около меня! Мне стало страшно… Я хотела позвать дядю Василия, но толпа, подошедшая смотреть медведя, заслоняла его от меня.

— А ну-ка, Мишенька, как ребята горох воруют! — закричал вожак.

И Мишка, смешно переваливаясь, показывает вид, точно что-то собирает на земле и кладет в карман. При этом он так смешно оглядывался по сторонам, что все хохотали.

— Ну-ка, а теперь, Мишенька, как бабы за водой ходят! — сказал вожак и подал медведю палку.

Тот положил ее на спину вроде коромысла и пошел вокруг переваливаясь.

— Ай да Миша, молодец! — кричали в толпе. — А ну-ка еще, еще!

Но медведь больше не хотел, устал да и жарко было. Как ни уговаривал его хозяин — он не слушался.

— Ишь ты, какой упрямый, ну, погоди же, я тебя выучу слушаться, — рассердился вожак и изо всей силы ударил Мишку. Медведь зарычал и вскочил на ноги так быстро, что вырвал цепь из рук вожака и бросился в толпу. Все со страшным криком кинулись в разные стороны. Я побежала, громко крича и плача, по площади вслед за толпою. Мне все казалось, что страшный Мишка гонится за мною, и я все бежала, бежала без оглядки по длинным, незнакомым улицам… и, наконец, забежав в какой-то пустынный дворик, упала на крыльцо маленького домика.

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая