Ситка - Ламур Луис - Страница 51

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая

Новиков пристально посмотрел на него, обеспокоенный необычным тоном, затем внезапно встревожился.

— Вы ранены! Он попал в вас!

— Отвезите меня домой.

Когда карета остановилась на обочине, Жан вышел и держась неестественно прямо, зашагал к двери. Он слышал, как Новиков расплачивался с кучером, потом дверь открылась, и он, ничего не видя, ступил в холл. А потом ноги его подкосились, и Жан почувствовал, что падает. С лестницы послышался визг. Последнее, что он помнил, — это кинувшаяся к нему Елена.

Он очнулся, лежа на постели под пологом, глядя в собравшуюся над собой темноту. Повернув голову, он увидел, что на другом конце спальни, возле занавешенных канделябров сидит, читая книгу, Елена. Он долго смотрел на нее, на ее красивые губы и гордые линии лица, смягченные сейчас тенями комнаты, точно так же, как иногда они смягчались солнечным светом. Он не заговорил — у него не было никакого желания говорить — а лишь лежал, думая о ней и обо всем, что произошло с тех пор, как они встретились на мокром от дождя причале в Сан-Франциско. Теперь это казалось ему очень далеким: Тихий океан, просторы Сибири — все было далеко. Прошло несколько месяцев, как они оставили раненого Александра Ротчева в замке Баранова, и вот он сам ранен и по той же причине.

— Я тяжело ранен?

Елена уронила книгу и бросилась к нему.

— Жан! О, Жан! Ты пришел в себя!

— Похоже на это. Я ведь не тяжело ранен, правда?

— Нет... пуля прошла насквозь, и никто об этом не знал, никто даже не догадался, что он в тебя попал. Доктор говорит, что рана тканевая, но ты потерял много крови, одежда вся промокла, особенно снизу. Но никто ничего не знает.

— И не должны знать. Какой сегодня день?

— Тот же самый... сейчас почти полночь. Я ждала, пока ты придешь в сознание, прежде чем предупредить царя.

— Незачем предупреждать. Мы поедем на аудиенцию.

— Но ты ранен! Ты не можешь ехать!

— Хочешь поспорить? — Он усмехнулся ей. — А если думаешь, что я ни на что не способен, попробуй сесть рядом.

Она быстро отодвинулась.

— Жан! Ты не должен так говорить. — Она посмотрела на него возбужденными, счастливыми глазами. — Ты так меня испугал! Когда ты упал, я подумала, что ты умираешь.

— Могу я попросить немного бренди? Оно пошло бы мне на пользу.

— Конечно! О чем я только думаю! Но потом ты должен отдохнуть.

Нигде в мире нет стольких фонтанов или фонтанов стольких форм, и когда их включают одновременно, как сейчас, все живописные парки наполнены чудесным и таинственным плеском воды, создающим свою собственную загадочную музыку. От фасада старого дворца, где Елена и Жан остановились на широкой террасе, к берегу моря вела широкая аллея с вереницей фонтанов и каскадов. И везде чувствовался аромат лилий.

На террасе дворцовый оркестр играл Бетховена. С террасы, где они остановились, открывался изумительный вид — красота позолоченных скульптур подчеркивалась искристым серебром фонтанов. Подойдя к балюстраде, оба молчали, поглощенные великолепием момента. За их спинами сиял огнями Петергоф. Они повернулись к дворцу, наблюдая за приезжающими: высокими стариками в сверкающих позументами мундирах с пышными бакенбардами, молодыми людьми с аккуратно постриженными усами, офицерами и знатью.

Аудиенция будет личной, но во время бала. Стоя у балюстрады, Жан наслаждался величественным видом и был рад, что все случилось именно так. Он никогда больше не сможет увидеть такого. Жан слушал приглушенные разговоры и приветствия и был представлен многим людям, чьи имена он так и не разобрал, но чьи титулы звучали потрясающе. Все они стремились поговорить с великой княгиней Гагариной о ее жизни на Аляске, все интересовались о графе Ротчеве и втайне любопытствовали, понял Жан, его присутствием здесь.

Сознавая красоту девушки, стоящей рядом с ним, более, чем прежде, сознавая ее положение в обществе, слушая музыку, глядя на фонтаны, чувствуя запах лилий, он не мог не сравнить все это с палубой «Сасквиханны», когда шхуна скользила по темным водам пролива Перил Стрейт. Он не мог не вспомнить пожилого человека, лежащего в замке Баранова, чье будущее и чья жизнь зависели от предстоящего разговора.

— С тобой все в порядке, Жан? — Елена с волнением смотрела на него. — Может быть, нам не следовало приезжать.

— Ерунда. Никогда не чувствовал себя лучше.

И он не солгал. Да, сквозь него прошла пуля, он ощущал боль и одервенелость в груди и боку. Однако Жан страдал куда больше от менее серьезных ран, и хотя он ослаб, его огромная жизненная и физическая сила, приобретенная годами путешествий и жизни на природе, делали эту рану незначительной. Он слегка улыбнулся, думая о Хью Глассе, который полз миля за милей по равнинам Небраски после того, как его подрал гризли, о знакомом траппере, прожившим две недели в дикой местности при том, что он не мог ходить из-за полученных ран и сломанной ноги, которую вправил он сам.

К ним поспешил с другого конца террасы граф Новиков, одетый в голубой с золотом мундир, рядом с ним шел высокий, молодой гусар в белом и золоте с пурпурным доломаном, перекинутым через плечо.

— Капитан Лабарж, я хотел бы представить вам моего друга, Великого князя Волконского.

Необычно красивый юноша, Великий князь, показался Жану почти мальчиком, у него были гладкие белокурые волосы и лицо греческого бога.

— Очень рад, сударь! Весь Санкт Петербург только и говорит о вашей дуэли с полковником Ковальским, — возбужденно сказал он, — и о том, как вы позволили ему расстрелять все патроны, прежде чем выстрелили сами один единственный раз! И при этом вы шли навстечу ему! Замечательно, сударь! Замечательно!

— Благодарю вас.

Смущенный, Лабарж взял Елену под руку и быстро ускользнул. Когда они остались на минуту одни, он повернулся к ней.

— Они считают, что я сделал это, подчиняясь законам чести, — сухо сказал он, — что я нарочно дал ему возможность стрелять в меня. Мне не нравится, когда обо мне думают то, чего не было на самом деле. Я не спешил, потому что хотел убить его с первого выстрела.

— Однако ты дал ему эту возможность.

— Елена, — Жан мягко улыбнулся, — мне не хочется, чтобы ты понимала меня неправильно. Эти мальчики полагают, что я действовал по чести. На самом деле с той минуты, когда Ковальский бросил вызов, я рассчитал каждое свое движение, чтобы поставить его в невыгодное положение. Его беда в том, что он стреляет лучше, чем планирует.

На бал прибыло две тысячи гостей, тем не менее снова и снова глаза присутствующих обращались к Лабаржу. Его рост, широкие плечи, темное лицо пирата со шрамом — все привлекало внимание к человеку, который убил дуэлянта с дурной славой.

Император и Императрица открыли бал официальным полонезом, и скоро Жан, несмотря на рану, тоже оказался среди пар танцующих. Он чувствовал себя хорошо... немного дрожали ноги от слабости, но чувствовал он себя хорошо. Однако, подчиняясь мягкому движению пальцев Елены, он вышел из зала и последовал за нею в большой парк.

Темные дорожки были тихими, доносилась лишь далекая музыка, да журчали поблизости фонтаны. Они шли под руку под огромными черными деревьями.

— Жан, всего через несколько минут мы увидим Его Величество. Когда во время последнего танца мы менялись партнерами, мне передали, чобы я была готова. Аудиенция пройдет в павильончике, построенном Петром Великим.

В парке никого, кроме них, не было. Жан в темноте двигался осторожно, ему везде чудилась опасность.

Когда они подошли к дорожке, ведущей в павильон, по ступенькам спустился человек. Он был высоким, с бородой и в мундире. Человек быстро и проницательно взглянул на Лабаржа.

— Идите, пожалуйста, за мной.

Они прошли через маленькую дверь, и Жан оказался в длинной комнате с большим камином и несколькими картинами на стенах, на которые он почти не обратил внимания. Перед ним стоял Александр II, царь всея Руси.

— Итак, капитан Лабарж, вы отмечаете свое прибытие в мою столицу, убив одного из моих офицеров!

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая