Искатель - Кружевский Дмитрий Сергеевич - Страница 60
- Предыдущая
- 60/110
- Следующая
Четыре года жизни в академии пролетели почти незаметно. В первые месяцы девушка постоянно боялась, что, несмотря на все уверения Дорнера, ее либо вышлют из системы, либо отыщут имперские охотники. Однако месяц шел за месяцем, а ничего подобного не происходило. Мало того, постепенно Лаймалин все больше стала осознавать, что земляне отличаются от имперцев не только своей необычной техникой, жизненным укладом, но и моральными принципами. Куратор не зря тогда сказал, что в «Искателе» своих не бросают. Этим непривычным для нее лозунгом был буквально пропитан весь дух академии, это же им постоянно, как бы невзначай, вдалбливали на лекциях и практических занятиях. И через год Лайм была уверена, что, случись какая неприятность, ее новые друзья, а если понадобится, и вся мощь академии, придут на помощь. Это было непривычно. Она воспитывалась в другой среде, культура которой основывалась на клановых традициях, где все личные интересы чаще всего были принесены в жертву служению главе клана и Императору, где существовала строгая иерархия, а каждый неверный шаг сурово карался, где жизнь рядового гражданина ничего не стоила. И вдруг она оказалась в мире, где даже клонов ставили в один ряд с обычными людьми, в мире, который давно позабыл, что значит войны, бедность и эпидемии, в мире, где окружающие готовы в любую минуту прийти тебе на выручку. Конечно, девушка понимала, что слишком идеализирует этот новый для нее мир, увы, и в нем было много своих противоречий, бед и горестей, но Лайм старалась видеть лишь хорошее.
К сожалению, было и плохое. Отношения с ребятами из ее группы как-то не сложились. Нет, ребята вели себя вполне дружелюбно и постоянно поддерживали девушку, просто Лайм чувствовала между собой и ними некую дистанцию, однако почему она возникла, девушка понять не могла. Возможно, это произошло из-за некоторой разности в культурах или из-за ее отчужденности поначалу, а возможно, и из-за ее происхождения. Лайм знала, что некоторые воспринимают ее как жертву опытов и жалеют, были и такие, которые считали ее необычной биологической машиной, а это раздражало больше всего. Как бы там ни было, между ней и другими членами группы возник невидимый барьер, который она так и не смогла разрушить, несмотря на все свои попытки. Что уж тут говорить о каких-то личных отношениях.
Иногда, сидя в одиночестве в своей комнате, она с грустью думала, может ли она вообще любить кого-либо или все ее чувства всего лишь результат заложенных в нее программ. Отец сделал ее из мертвой материи, скрестив ту с живой плотью, но дал ли он ей душу? Кто она такая или что она такое? Не проще бы было вернуться в Империю и, отдавшись в руки ученых, сгинуть в глубинах секретных лабораторий? Но приходил новый день, и девушка, погрузившись в круговорот студенческой жизни, забывала свои мрачные думы. До вечера.
А потом начались полеты, и Лайм, с детства мечтавшая о небе, отбросила все свои тяжкие мысли, полностью погрузившись в обучение. Управление земными машинами несколько отличалось от того, которое применялось в Империи, но незначительно, поэтому девушка, имевшая уже приличный опыт полетов, намного опередила своих сокурсников.
Больше всего ей понравился «Волк». Быстрая, стремительная и очень маневренная машина, с по-мужски суровым характером, буквально влюбила в себя Лайм. Целыми днями девушка готова была пропадать на аэродроме, копаясь во внутренностях своей «стальной» птицы, или, выбив разрешение, носиться в ней над бескрайней тайгой, пока в шлемофоне не раздавался строгий голос диспетчера, заставляя возвращаться назад.
На втором курсе она больше времени проводила на аэродроме, помогая Лунину в обучении кадетов, чем занималась со своим отделением. Видя это, Дорнер лишь качал головой, но не вмешивался, а вскоре решением командора Майера Лайм была выведена из состава курсантов и переведена на должность помощника инструктора с присвоением ей лейтенантского звания – так началась ее служба.
Вскоре Лайм стала одним из лучших пилотов, и ее довольно часто отправляли на различные задания. Но вот все попытки Дорнера определить ее в рабочие группы спасателей проваливались. В результате Лайм стала одиночкой, но от этого заданий меньше не стало, наоборот, в последний год она вообще забыла, когда у нее был свободный день. Домой, в выделенный для нее коттедж, она возвращалась лишь под вечер, уныло оглядывала свое запущенное жилище и, включив вирт, уходила в просторы электронного мира. Но, как ни странно, девушка все чаще ловила себя на мысли, что такая жизнь ей нравится. Правда, иногда становилось так тоскливо, что хотелось уткнуться лицом в подушку и тихонько скулить от одиночества. Тогда Лайм просто еще больше старалась погрузиться в работу, ибо только так чувствовала, что нужна окружающим ее людям.
Лаймалин очнулась от раздумий и, нажав на нужную кнопку, заставила сенсор-кресло податься назад. Чем прежде всего отличался «Волк» от других машин подобного класса, используемых в академии, так это наличием небольшой каюты позади кресла пилота. Каюта была маленькой, и в ней умещались только небольшая лежанка, откидной столик, шкафчик и маленькая кабинка санузла и душа.
Кресло, отъехав назад, развернулось, давая девушке встать. Каюта хоть и была крохотной, но все же позволяла выпрямиться во весь рост. Лайм бросила взгляд на запястник и, вытащив из шкафа сумку с вещами, нажала на панель, открывающую выход. Часть корпуса в паре метров за кабиной дрогнула и откинулась вверх, выпуская девушку наружу. Лайм выбралась на крыло и, пройдя по нему, дождалась, пока искусственный мозг корабля наклонит крыло пониже, после чего, спрыгнув на бетонный пол ангара, послала «Волку» воздушный поцелуй.
Компьютер, обладающий искусственным интеллектом, был еще одной особенностью данной машины. По сути, «Волк» был таким же, как и она, андроидом, правда, его интеллект находился на уровне собаки и служил лишь страховочной системой корабля в случае выхода пилота из строя.
– Ну, как слетала? – спросил Дорнер, подходя к девушке.
– Как всегда, – Лаймалин протянула куратору металлический цилиндр. – Все тут.
– Спасибо.
– Служу Земле.
– Любишь ты эту официальность, – махнул рукой Дорнер. – Ладно, отчет к завтрашнему утру мне на стол. И, кстати, я тебе завтра одного кадетика подкину, надо парня поднатаскать, да и тебе напарник давно нужен.
– Напарник? – Девушка фыркнула. – Я одиночка, командир, девушка-машина, зачем мне напарник? Опять пришлете очередного пацана, который будет на меня пялиться и норовить полапать.
– А что, неужели кто пытался? – удивился Марк.
– В начале года.
– Карпов, что ли? – Дорнер покачал головой. – То-то он с фингалом ходил. Лайм, Лайм, ты помягче не можешь?
– А лезть не надо, – отрезала девушка.
– А может, он с самыми серьезными намерениями?
– Угу, – Лайм ухмыльнулась. – Конечно, с самыми что ни на есть серьезными.
– Эх, тебе не угодишь. Ты ведь молодая девчонка. Тебе сколько?
– Фактически или физиологически?
– Тьфу!
– Ну, ладно – физиологически девятнадцать.
– Вот. Да в твоем возрасте влюбляться надо, гулять с подружками, всяческими там девичьими секретами делиться и вообще жить полной жизнью. А ты только своего «зверя крылатого» и любишь.
– Это потому, что он верен мне. – Лайм наклонила голову набок и с хитринкой посмотрела на Дорнера. – А еще я вас люблю.
– Что? – Куратор растерянно посмотрел на девушку.
– Как старшего брата, – рассмеялась та и, чмокнув обалдевшего Дорнера в щеку, выбежала из ангара.
– Вот штучка, – пробормотал куратор.
– М-да, рассовали по всей академии, – вздохнул Рен, имея в виду утреннее построение, где Дорнер раздал им задания на ближайшую неделю.
– По-моему, ты больше переживаешь, что весь день не увидишь свою Аиру, – усмехнулся Кирилл, сняв форменные брюки и доставая из шкафа тубу с комплектом спортивной одежды.
- Предыдущая
- 60/110
- Следующая
