Реконструктор - Кружевский Дмитрий Сергеевич - Страница 2

– Компьютер, состояние реактора?

– Критическое.

– Как будто сам не вижу, – буркнул Сергей, откидываясь в кресле. – Восстановить возможно?

– Отрицательный ответ. Бортовые ремонтные системы функционируют на двадцать процентов.

– Да и они бы не помогли, – пробормотал он себе под нос, прекрасно понимая, что поломки подобных масштабов можно устранить только в планетарных доках. Вздохнув и рассеянно взъерошив волосы, скомандовал: – Дай-ка мне еще раз общее состояние систем и рекомендации, а также подготовь систему дальсвязи для передачи сообщения.

– Принято.

Монитор компьютера неожиданно пошел разноцветной рябью и резко погас, а следом за ним погас и свет в кабине. Пару мгновений Сергей находился в абсолютной темноте, пока не вспыхнули тускло-голубые лампы аварийного освещения. По кораблю разнесся механический голос компьютера:

– Внимание, реактор поврежден, начато гашение активной зоны, до полной остановки осталось тридцать четыре часа двадцать минут. Внимание, секторы семь, пять и шесть блока «Д» будут закрыты через десять минут, всем находящимся в данных зонах членам экипажа необходимо срочно их покинуть.

– Это еще что за ерунда? – Сергей резко выпрямился и пробежался пальцами по клавиатуре, однако компьютер никак не отреагировал.

Парень вскочил с места, буквально сорвал облицовку приборной панели и пару минут разглядывал ее внутренности, затем отбросил пластиковую крышку в сторону и бегом бросился прочь с мостика. Судя по всему, дела судна были плохи, а значит, единственным безопасным местом будет спасательная шлюпка. Слава богу, ее еще не успели снять с превращенного в грузовик корабля. Вот только сперва нужно было заскочить в каюту за вещами. Он на секунду остановился на перекрестке, чтобы сориентироваться, и, бросив беглый взгляд на табличку, повернул в правый коридор – десантный шлюп был немаленьким, а каюты располагались чуть ли не на корме. Конечно, существует вероятность, что уцелевшая автоматика все же стабилизирует состояние корабля. Тогда останется только набраться терпения и дождаться спасателей, но рисковать не особенно хотелось. Сергей мысленно усмехнулся и ускорил шаг.

Вообще, после того как корабль перевели в разряд автоматических грузовиков, из него выдрали все, что было не особо нужно для его функционирования в качестве грузовоза. Все, вплоть до пластиковой обивки кроватных полок в каютах. Десантные корабли и так никогда не отличались особыми удобствами; теперь же это была просто пустая банка, запрограммированная на полет из точки «А» в точку «Б». Оставалось только удивляться, почему не демонтировали спасательную шлюпку. Кстати, обнаружил он ее совершенно случайно, во время своего очередного обхода корабля. Лететь предстояло три дня, и делать все равно было нечего, тем более валяться в каюте особого желания не имелось, да и не особо там поваляешься – каюту распотрошили основательно. Хорошо хоть один из готовивших корабль к полету техников, узнав о пассажире, принес ему матрас и термоодеяло. Это позволило Сергею обустроиться хоть с какими-то минимальными удобствами, а бывало и хуже. Например, однажды ему пришлось два дня трястись в контейнеровозе и спать прямо среди ящиков с какими-то запчастями, используя вместо подстилки кусок пластиковой обшивки, а вместо подушки куртку, – и ничего, долетел. Да по сравнению с тем полетом тут просто райские условия: бывшая офицерская каюта, более-менее нормальная постель и в придачу сумка с продуктами, что собрали провожающие его друзья. К тому же у бортового компьютера оказался открытый интерфейс, и можно было коротать время за нехитрыми игрушками, обнаруженными им в одной из вкладок.

Вообще, у Сергея создалось такое впечатление, что те, кто переделывал космолет, почему-то действовали в спешке, а может, просто проявили небрежность. Обычно у бывших военных кораблей бортовые компьютеры либо полностью демонтировались, либо перепрограммировались, ибо даже если в них не хранились важные или секретные сведения, то они были приспособлены для выполнения определенных задач. Здесь же систему управления полностью заменили, а вот центральный компьютер почему-то оставили прежним. Мало того, интерфейс управления был полностью открытым, так что, при желании и наличии нужных знаний, можно было спокойно увести эту старую калошу куда угодно. Знания у него в этой области были, потому что он прошел обязательное трехмесячное обучение по пилотированию, но особого желания баловаться с управлением космического корабля не возникало. А ведь когда-то он такую бы возможность посчитал за невиданное счастье, ведь еще в старших классах хотел стать космолетчиком или дальразведчиком, зачитывался об их приключениях на открытых ими планетах, мечтал быть похожим на отважных героев.

Надо признаться, что юношеское увлечение быстро прошло, и пару лет после окончания школы он метался по миру, ища себя в разных специальностях. В результате, сам того не ожидая, поступил на кафедру Томской академии авиации и космонавтики по специальности «инженер-проектировщик атмосферных судов». Окончив академию, год работал в конструкторском бюро, проектируя межконтинентальные лайнеры, а потом уволился, неожиданно осознав, что этот вид деятельности его мало интересует. Правда, на этот раз его ничегонеделание продолжалось недолго.

Сергей пришел со своей девушкой на выставку, где демонстрировались летательные аппараты прошлого, причем не только земные, и увлекся, буквально заболел этими необычными гремящими, рычащими, пыхтящими аппаратами, прибывшими в его двадцать пятое столетие из глубины веков и различных миров. Целый день он провел на выставке, бродя среди удивительных дирижаблей, воздушных шаров, бипланов, трипланов, старинных реактивных самолетов. Более всего его восхитили приспособления для полетов, что использовали аборигены одной планеты с низкой гравитацией и мудреным названием. Его девушка давно уже ушла, на прощание повертев пальцем у виска, а он, как ни странно, даже не расстроился. На эту выставку он ходил вплоть до ее закрытия, каждый раз с замиранием сердца наблюдая за полетом старинных машин, а затем подал заявление в Рязанский институт историко-технического реконструирования.

Специальность «инженер-реконструктор» неожиданно стала востребованной в межпланетной археологии. Дело в том, что ученые, проводя раскопки на различных планетах, отыскали множество технических артефактов, и, чтобы восстановить хотя бы примерный вид находок, требовались инженерно-технические знания. Первыми помощниками археологов, естественно, стали техники и механики экспедиций, но часто их знаний не хватало, и вскоре на раскопки стали приглашать различных инженеров. В экспедициях появилась должность «реконструктор» – малооплачиваемая, первое время ее занимали энтузиасты, но постепенно появилась и профессия «реконструктор», специалистов-профи готовили земные вузы.

Сергея приняли почти сразу – приемную комиссию впечатлил его инженерный диплом Томской академии, и через пару месяцев он уже отправился в свой первый полет на планету, что расположилась в тридцати световых годах от Солнечной системы. Полгода он по крупицам восстанавливал облик найденного там летательного аппарата, похожего на биплан начала двадцатого века, а когда тот поднялся в воздух и пронесся над его головой, то ощутил безумную эйфорию. В тот день он как очумелый бегал по взлетному полю, что-то кричал, размахивал руками и совершенно не обращал внимания на удивленные взгляды археологов и аборигенов.

Ратный заскочил в каюту, споткнулся о невесть откуда взявшийся на полу баллон огнетушителя и, мысленно выругавшись, принялся спешно запихивать в сумку раскиданные по кровати вещи. Тусклый цвет с цепочкой моргающих в коридоре огоньков тревоги несколько действовал на нервы, заставляя спешить.

– Внимание, внимание, отказ дубль-контура, высока вероятность утечки реактора, всему экипажу срочно… – Голос компьютера резко оборвался, сменившись противным треском, затем все смолкло.