Форпост. Тетралогия - Валерьев Андрей Валерьевич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/221
- Следующая
— Кстати, о Сером. Думаю его замом сделать. В смысле, прорабом. Очень толковый мужик, — Иван помолчал, припомнил свою первую встречу со Звонарёвым, вздохнул и добавил: — Хоть и скотина редкая. Ну а ты, — Маляренко поднялся на ноги, — будешь замом по безопасности. Очень на тебя рассчитываю, Коля. Еще одного такого бунта община не переживёт. Всё, иди рыбу ловить, будь она проклята!
Лопая на завтрак, обед и ужин одни морепродукты, Иван с тоской вспоминал жёсткие и жилистые куриные ножки. В окрестностях рощи такие курицы не водились — видимо, прежние "жильцы" успели всех сожрать. А еще — очень хотелось хлебушка.
— У меня от этой рыбы скоро жабры вырастут.
— Угу. И икру метать начнёшь! — Коля был, как всегда, в своём репертуаре.
— Надо решать с едой что-то. Бабы уже всю съедобную траву в округе повыдрали, а далеко ходить боятся. — "Вождь" вздохнул. Проблемы лезли со всех сторон. — Всё. Иди работай.
Иван развернулся и пошёл к посёлку.
— Вань! Стой, погоди! — рыбак стоял уже по колено в воде. — Спасибо тебе. За то, что вернулся.
Сегодня Алину опять отправили нарезать из ближайшего кустарника длинные и гибкие ветки — для дома нужны были стройматериалы. Хотя было уже не так жарко, как раньше, но уставшая женщина всё равно обливалась потом. Алина не вернула назад ту жуткую, рваную брезентовую робу, что ей выдали в первый же день. С помощью Алёши она кое-как выстирала её в ручье и зашила самые большие прорехи. И теперь, идя на любую работу, всегда надевала плотный брезент поверх одежды. Было очень жарко и тяжело, но зато одежда оставалась целой. Солнце стояло в зените, женщина отёрла рукавом пот и с надёждой оглянулась на рощу. Словно в ответ на её мысли, из лагеря донеслись звонкие удары по металлу. Обед. Подхватив вязанку тонких и гибких прутьев, Алина бегом устремилась в посёлок. Отставшие женщины понимающе переглянулись — к мужу.
Прошло три дня с того страшного момента, когда озверевший Рома избил Алёшу дубинкой и истоптал ногами. И три ночи. Бессонных ночи. В тот раз, когда дежурившего Алексея искусали эти проклятые собаки, она смогла его выходить, хотя раны были ужасны, и крови мужчина потерял изрядно. Вот и сейчас всё своё свободное время Алина проводила возле лежащего без сознания Алексея, вызывая у окружающих искреннее уважение и сочувствие. Даже бывший бригадир Сергей как-то вечером подошёл к её шалашу и пробурчал нечто утешающее. При воспоминании об этом Алину передёрнуло. Серый был омерзителен и страшен. Как и его бывший шеф. Как и Рома-аэропорт. И никакие слова сочувствия не могли изменить её мнение об этих людях.
Вопреки сложившемуся среди обитателей посёлка убеждению, Алексей и Алина не были супругами, Алексея трудно даже назвать её парнем. Он просто был верным другом в жизни и хорошим партнёром в бизнесе, а еще — единственным человеком, который связывал её, Алину, с тем миром, в котором остались маленькая дочь и мама. И любимая работа — бальные танцы. Партнёры держали маленькую танцевальную студию и часто выезжали проводить платные мастер-классы в другие города. Денег это приносило немного, но на жизнь Алине хватало.
Женщина сбросила охапку прутьев у строящегося дома и из последних сил поспешила к шалашу.
— Ну что? Все поели? — сидящий на месте дяди Паши Маляренко старательно изображал удовольствие от очередной порции осточертевшей ухи. Обеды, в отличие от ужина, старались не затягивать, чтобы больше успеть сделать за световой день. Народ зашевелился и стал шумно выбираться из-за стола.
— Что? — Светлана замерла и напряжённо смотрела куда-то за плечо Ивана. Все вокруг оглянулись на неё и замолчали — в глазах девушки плескался страх.
— Что? — В полной тишине голос Светы прозвучал особенно громко. Маляренко обернулся. Позади него, в своей чудовищной робе, стояла Алина и тихо плакала.
— Лёша умер.
Все дела, запланированные на послеобеденное время, пришлось отложить. Иван снова собрал мужчин, и на маленьком погосте, на дальней опушке рощи, появилась вторая могила. Постояв немного возле свеженасыпанного холмика, народ начал расходиться. От утреннего хорошего настроения не осталось и следа. При жизни Алексей был тихим и незаметным человеком, но любая смерть в этом маленьком социуме теперь воспринималась каждым, как личная потеря.
Уходя в лагерь, Маляренко оглянулся — возле могилы тихо плакала женщина. Иван окинул взглядом погост, бескрайнюю степь за ним, остановился и сел в тени дерева, дожидаясь, когда она простится с мужем, чтобы проводить женщину в лагерь. Алина сидела на земле и что-то вполголоса говорила, глядя на могилу. Ваня закрыл глаза и задремал.
— Спасибо, что остался.
Голос, раздавшийся над ухом, заставил Ивана вздрогнуть и резко открыть глаза. Сердце гулко забилось в груди, а руки сами собой шарили в поисках копья.
"Идиот, я ж его в лагере оставил"! — пронзила мозг паническая мысль. Маляренко суматошно подскочил: рядом с ним, подстелив под себя брезент, сидела Алина.
— Спасибо, говорю.
На лице женщины не было ни малейшего следа слёз.
— А, — Маляренко с облегчением повалился обратно. — Да не за что.
Он осмысленно осмотрелся. Солнце висело над горизонтом, явно собираясь закатываться.
— Ё…! Это ж сколько я спал?
— Не выражайся, пожалуйста, — Алина насмешливо посмотрела на заспанного и растерянного "вождя". — Тут Николай забегал проверить, куда это ты пропал. Я ему сказала, что если слюной не истечёшь, то выживешь.
Иван смущенно отвернулся. Еще в школе он крепко получил по носу и с тех пор иногда дрых с открытым ртом.
— Извини. А ты, получается, меня тут берегла, пока я спал? — Маляренко с удивлением наблюдал за невероятным преображением женщины.
"Блииин, оказывается, у неё есть ноги!"
Сбросившая вечную брезентовую хламиду Алина превратилась в невысокую, но очень пропорционально сложенную, стройную женщину.
"Вот это даааа. Красотка!"
Все мысли Ивана были написаны на его лице аршинными буквами.
"Чёрт! Да о чём же я тут думаю? Она же мужа только что похоронила"!
Спохватившийся вождь постарался придать своей физиономии уместно-скорбное выражение. Получилось неважно. Алина грустно усмехнулась.
— Не впервой.
Смысл сказанного дошёл до побившего все рекорды тупости Маляренко только через минуту. Задохнувшись от переполнявших его чувств, он уставился на миниатюрную женщину круглыми от изумления глазами.
— Это ты? ТЫ?
— Пойдём отсюда, — Алина печально оглянулась на могилу. — Не хочу здесь больше оставаться.
До заката еще было не меньше часа, и, обойдя рощу по кругу, они устроились у тропки, ведущей в лагерь. Перед ними необъятными просторами расстилалась степь. Пришедший в себя после неожиданного открытия Иван украдкой рассматривал девушку и не знал, с чего начать разговор. Немного помявшись, он ткнул пятерней в степное пространство и выдал, наверное, худший вариант:
— Красиво, правда?
Алина на эту тупость никак не отреагировала. Несмотря на тёплый вечер и приятный ветерок, она зябко передёрнула плечами.
— Мне очень страшно. Я совсем одна осталась. — Губы девушки задрожали, и она снова заплакала.
Маляренко растерялся. Как себя сейчас вести, он не понимал. Прошло довольно много времени, прежде чем выплакавшаяся Алина смогла рассказать свою историю. Иван слушал и только диву давался — так всех провести! Попав в эту жуткую и непонятную заварушку с двумя громадными чемоданами полных танцевальных костюмов, косметики и туфель, партнёры не растерялись и дали понять окружающим, что они — семья. Увидев, с кем он имеет дело, Алексей, имевший, откровенно говоря, не совсем правильную половую ориентацию, резко включил образ мачо, который он с успехом демонстрировал в программе латиноамериканских танцев. Алина же, перепуганная жёсткими действиями Ермакова, старалась не отходить от "мужа" ни на шаг. Она отлично запомнила, какими голодными глазами пялился Серый, когда отбирал одежду и сдирал с неё бельё. Тогда она сама выбрала самую бесформенную и грязную робу, какую только смогла отыскать в куче тряпья, и с тех пор, почти всё время, носила её, не снимая. Это положительно сказалось на сохранности одежды Алины — и тонкие обтягивающие джинсы, и курточка были в прекрасном состоянии. Работала она всегда в перчатках тонкой кожи, на тыльную сторону которых отменно владевший иглой Алексей нашил куски брезента.
- Предыдущая
- 21/221
- Следующая
