Уйти, чтобы выжить - Садов Сергей Александрович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/130
- Следующая
– Они не хотели вести полномасштабную войну.
– Если планируешь нападение на военную базу другого государства – трудно рассчитывать, что войны удастся избежать. В случае же захвата Гавайев у них на руках появился бы козырь для торговли, а американским авианосцам, которые находились на учениях, некуда стало бы возвращаться, пришлось бы идти в другие базы. В любом случае с потерей этих островов американцам намного сложнее стало бы организовывать свои операции на Тихом океане. Впрочем, как говорил историк, это все разговоры в пользу бедных. Имея доступ к рассекреченным материалам той эпохи легко рассуждать о том, как надо действовать. Разговор-то у нас не об этом. Вот смотрите, тыловая служба Наполеона рассыпалась после того, как он углубился на территорию России, практически моментально. Из Москвы он не мог нормально общаться даже с частями, стоящими под Смоленском, а уж про Париж лучше вообще молчать. Известие о мятеже в Париже полковника Мале он получил спустя какое время? А монголы умудрились в гораздо худших условиях наладить отличное почтовое сообщение с самыми удаленными уголками своей империи. И расстояния, на которые ехали их курьеры, много больше того, на которое приходилось отправлять курьеров Наполеону.
– Монголам не мешали партизаны.
– Думаете? Ну пусть так. А какие партизаны мешали французам в 1805 году? Ведь если бы осуществился план Кутузова, то французы уже тогда вынуждены были бы есть собственные сапоги, а не после отступления из Москвы. Наполеона спасло только горячее желание императора Александра дать генеральное сражение. Оно ведь приносит больше славы в случае победы, нежели непонятные и не заметные для общества маневры, на которых настаивал Кутузов. Они вели к победе, но не приносили славы, а императорам нужна слава, вот и получили Аустерлиц.
– Похоже, ты хорошо изучил историю. С тобой трудно спорить, да и, честно говоря, я не владею настолько материалом. Так ты думаешь, что любые твои идеи и новшества, если они не ко времени, будут отвергнуты?
– Вернее, забыты на время. Если же мои новшества все же найдут дорогу, скорее всего окажется, что я просто ненамного опережу кого-нибудь, вот и всё. Александр Петрович, ну честное слово, я не собираюсь вести никакой прогрессорской деятельности. И не собираюсь что-то внедрять только ради того, чтобы внедрить.
– Что же ты хочешь, отправляясь в чужой мир?
Мальчик замолчал. Полковник терпеливо ждал, сожалея, что из-за шлема защитного комбинезона он не может видеть лица Володи. Когда же он уже хотел переспросить, мальчик ответил:
– Начать жизнь заново.
В такие моменты Александру Петровичу казалось, что он разговаривает не с тринадцатилетним мальчишкой, а с умудренным жизнью стариком. Хотя… если вспомнить его жизнь, разве это удивительно? Разве после пережитого можно удивляться, что мальчик никогда не смеялся, а только чуть улыбался? Никогда не шалил и не безобразничал. Всегда серьезный и спокойный, оставаясь таким даже в момент опасности. Полковник вспомнил рассказ Леонида, вернувшегося из очередного учебного похода. Он тогда оттащил его в сторону и долго молчал.
– Скажи, у этого мальчишки нервы вообще есть? – вдруг задал он вопрос. – Он действительно человек?
– Ты к чему ведешь? – удивился Александр.
– К чему? Сегодня был учебный штурм одной горы. Высота не то, чтобы большая, но склон отвесный. Володя не совсем правильно закрепился, а куратор просмотрел… растяпа, разговор у меня с ним еще не закончился… но ладно. Короче, крепление вылетело, и мальчик рухнул. Каким образом он сумел ухватиться за камень, до сих пор не пойму, перепугал всех. А он висит над пропастью на одной руке и даже не дергается. Я наверх, гляжу с вершины… Мальчик поднимает голову и смотрит на меня… не поверишь, но он был совершенно спокоен. Никакой паники, ничего… хотя нет… вот сейчас я думаю… он был скорее равнодушен. Знаешь, словно ему совершенно все равно, что с ним случится. Так вот, поднимает голову и совершенно спокойно спрашивает: «Что мне делать, товарищ майор?» Я сам напуган, думал уже все, убьется парень, а он… Ну я ему кричу держись мол, сейчас вытащим, а он словно робот какой, держусь, говорит. Тут ребята притащили страховочный трос, скинули. Когда вытащили парня, он просто отряхнулся и пошел смотреть вырванное крепление, я за ним. А Володя, словно и не висел минуту назад над обрывом, совершенно обыденно спрашивает: «Скажите, что я сделал не так?» Представляешь?
Александр Петрович развернулся и бросился в комнату, ворвался и замер: мальчик лежал на кровати, заложив руки за голову. На шум открывшейся двери он чуть приподнялся, узнал куратора и снова лег.
– Дядя Саш, – вдруг заговорил он. – Я сегодня так испугался…
Вот сейчас Александр Петрович и задавал себе вопрос, кто же из этих двух мальчишек настоящий? Тот, кто оставался равнодушным, вися над обрывом на одной руке, а потом хладнокровно анализирующий ошибки, или тот, который таким же равнодушным и спокойным голосом признавался в том, что «сегодня сильно испугался»?
– «Окно» стабилизировалось, – подошел один из ученых. – Сейчас проведем один тест, и если все будет хорошо, можно отправляться.
Володя поднялся, но все же снова обернулся.
– Прощайте…
– Удачи, Володя…
Мальчик кивнул и стал неторопливо снимать защитный комбинезон.
– Мог бы и раньше снять, – заметил ученый. – Его тебя заставили надеть, чтобы сюда дойти, а мы носим, что бы наших микробов тебе не передать. Комната же основательно продезинфицирована.
Володя на миг замер. Александр Петрович и сам хотел бы высказать кое-что этим умникам, но благоразумно промолчал. Мальчик тоже удержался.
– Я не знаю здешних правил, и мне об этом не говорили, – нейтрально заметил он.
– Да? Странно, – удивился ученый. – Ну давай, переодевайся.
Володя быстро избавился от костюма и остался в комбинезоне.
– Оружие. – Александр Петрович кивнул на стол, на котором лежали два пистолета. Мальчик подошел к ним и привычно проверил оба, посмотрел заряжены ли и спрятал их в кобуры на поясе за спиной. Попрыгал, проверяя, не выпадают ли.
Куратор стоял за спиной.
– Я готов. – Мальчик повернулся.
– Да… Еще четыре пистолета в комплекте как запасные, патроны там же, что еще… мечи… восемь штук, четыре пары. Две рассчитаны для взрослого, то есть на вырост, как и защитные кольчуги.
Мальчик подошел и чуть коснулся руки.
– Александр Петрович, мы же с вами все это вместе собирали. Я все помню.
– В таком случае оружие держи наготове. Мало ли…
– Все нормально. – Очередной ученый подошел к ним. – Только что получен пакет от робота-разведчика. В зоне выхода никаких опасностей не обнаружено. Готовность к переходу две минуты.
Мальчик подошел к трубе, как он называл «окно» и замер. Ученые суетились у приборов, что-то там проверяя и уточняя. Рабочие в таких же защитных комбинезонах подтаскивали к «окну» упакованные контейнеры, которые должны отправиться следом, укладывая их в строгом порядке по тем номерам, которые указаны на них. Подошел директор, протягивая пухлый конверт.
– Здесь полный перечень того, что находится в каждом контейнере. Впрочем, ты это ведь знаешь. Жизненно необходимые предметы уже переправлены. Следующими – директор кивнул на контейнеры – идут научные приборы, метеошары, баллоны с гелием, а дальше то, что тебе понадобиться для, если не совсем комфортного, то вполне сносного существования.
Директор заметно нервничал и это было весьма заметно… как и необычно. Мальчик благоразумно не стал заострять на этом внимание, как и напоминать, что лично участвовал в упаковке всего этого.
– «Окно» готово, – сообщили из-за приборов. – Тридцатисекундная готовность.
– Ну… – Александр Петрович замолчал, потом неожиданно подошел и обнял мальчика. Следующим подошел директор… дальше по очереди подошли еще двое преподавателей, больше, похоже, сюда просто не пустили. Впрочем, со всеми Володя уже успел попрощаться пока сидел в карантине.
- Предыдущая
- 27/130
- Следующая
