Война в Кедровой Долине - Ламур Луис - Страница 35

• Предыдущая
• 35/45
• Следующая

Брокмэн, прищурившись, следил за приближением Килкенни, против воли восхищаясь легкостью и грацией его движений. Рита Риордан незаметно вошла в комнату и остановилась, наблюдая за Килкенни.

— Давно не виделись, Кэйн, — сказал Килкенни.

— Слишком давно.

— Я слышал, ты приехал убить меня, Кейн. — Килкенни говорил негромко, но в наступившей тишине каждое слово было слышно в самых дальних углах. — Если нам придется стрелять, то я тебя прикончу. Но ты ведь и сам хороший стрелок, и тоже нашпигуешь меня свинцом. Хочу попросить у тебя отсрочки. Ты, возможно, слышал, я собираюсь драться с Быком Тернером, а это непросто и без свинцовой начинки. Ну, так как насчет перемирия до конца матча?

Кэйн колебался. Его маленькие серые глазки были холодны, как льдинки, но в них снова невольно сверкнуло восхищение. По его лицу скользнула усмешка.

— Ладно, подожду. Пусть никто не говорит, что Кэйн Брокмэн сорвал хороший матч. И кроме того, — добавил он, — я поставил на тебя. Уж я-то знаю, как ты умеешь драться.

— Значит, решено? До конца матча? — протянул руку Килкенни.

— Решено, — согласился Кэйн, и они пожали друг другу руки.

Кто-то зааплодировал, все подхватили аплодисменты. Красный и смущенный неожиданным вниманием, Брокмэн отвернулся к стойке и опрокинул свой стакан.

Килкенни вернулся к Прайсу Диксону, который теперь стоял возле своего стола рядом с рослым рыжеволосым чело веком.

Когда Килкенни подходил к ним, створки дверей распахнулись и на пороге появился Король Билл Хейл. По правую руку от него шел Малыш, а сзади — «золотые близнецы», Данн и Рейвиц.

Не замечая их, Килкенни подошел к Бартлету.

— Моя фамилия Трент, — представился он.

— Очень приятно. — Бартлет опытным взглядом отметил широкие плечи и легкость движений незнакомца и остался доволен. — Ты разве меня знаешь?

— Видел вас несколько раз. В Новом Орлеане и в Абилине.

— Тогда, значит, ты видел, как дерется Тернер?

— Да, видел. Он хороший борец.

— И тебя это не беспокоит? Он чуть не убил Тома Хэнлона.

Килкенни улыбнулся.

— А собственно, что такое Хэнлон? Груда мяса с замедленной реакцией, с трудом вылезает из собственных следов.

— Так ты действительно собираешься драться с Тернером? — Бартлет был приятно удивлен.

— Драться? Я собираюсь побить его!

— Вот это разговор! — К ним придвинулся чернобородый горняк. — Меня уже тошнит от этого Быка Тернера. Петух он надутый, а не бык! Я ставлю па Трента, или как тебя там.

— Я тоже! — подхватил другой горняк. — Лучше б, конечно, ты был из нашей горной братии, но я поставил бы на тебя, даже если б ты выпаивал телят!

Килкенни улыбнулся.

— Друг, я сломал не одну лопату, горбясь на приисках, и искупал драгу в половине ручьев этого штата.

— Послушайте, приз этого матча — тысяча долларов, — вмешался Бартлет, — причем победитель получает все. Деньги предоставлены мистером Хейлом. Но если вы желаете заключить свое пари…

Килкенни порылся в кармане рубашки и вынул толстую пачку купюр.

— Желаю, — ответил он. — Как я понимаю, мистер Хейл ставит четыре к одному. У меня здесь пять тысяч долларов.

— Я не могу покрыть такую сумму, — сказал Бартлет.

— Но мне казалось, — Килкенни намеренно говорил чуть громче обычного, — что Хейл ставит четыре к одному и принимает все пари.

Хейл был разозлен и смущен. Он не был азартен и не собирался заключать пари, но его уже заманили в одно, а теперь принуждали к другому. А попробуй откажись — прослывешь скрягой на весь штат.

И более того, если он заключит пари, а Килкенни, не дай Бог, и вправду победит, то он не рискнет отдать приказ убить Килкенни. Все решат, что это месть за проигранные деньги. Хейл был не глуп и сразу же понял, какая ловушка ему уготована; но в данный момент он не знал, как обойти ее. Есть только один выход — Тернер должен победить.

Эта мысль принесла облегчение. Конечно, Тернер победит! И вместе с ним победит Хейл, а этот якобы Трент проиграет; а если сейчас продолжать упрямиться, то это будет выглядеть как чистое злобствование.

— Я к вам обращаюсь, Хейл. Пять тысяч долларов на ваших условиях: четыре к одному. Да или нет?

Хейл медлил, и вся зала замерла в ожидании. В нем кипела холодная ярость, он было открыл рот, чтобы заговорить, но Трент опередил его:

— Значит, на попятную, Хейл? Или вы не верите, что Тернер побьет меня? Или вы решили, что тот, кто выпорол вас на вашей земле, выпорет и Тернера?

— Нет! — рявкнул Хейл, — Я принимаю пари, но никому не позволю так с собой разговаривать! Победишь ты или нет, но после матча вылетишь отсюда вон! Вон! Слышишь меня?

Чернобородый горняк что-то неодобрительно прогудел, его поддержала вся зала. Малыш повернул к Килкенни побледневшее от ярости лицо. Взглянув на него, Килкенни вдруг подумал, что этот человек безумен. Это было лишь мимолетное впечатление, но от него осталось ощущение холода и настороженности. Надо удвоить осторожность. Реакции Малыша могут непредсказуемо отличаться от реакций нормальных людей.

Отчасти это объяснялось тем, что Король Билл всегда, сколько помнил Малыш, был первым из первых. У него было больше всех земли, и вел он себя как король, и все говорили с ним почтительно. Малыш вырос с сознанием безграничной власти своего отца. Власти отца и, следовательно, своей власти, — ведь он его прямой наследник.

А теперь этой власти угрожал человек, который значил для него меньше, чем грязь под ногами.

Уже на улице Парсон Хэтфилд заметил:

— Ты заставил Короля Билла раскрыться не с лучшей стороны. И заодно приобрел несколько друзей.

— Мы приобрели. Вот что важно. И нам нужно приобрести их еще больше, Парсон. Не забывай, что народное мнение многое определяет. Люди терпят власть таких, как Хейл, лишь до поры. А если мы соберем достаточно друзей, у нас появится шанс побороться.

Хейл будет побеждать, пока сможет производить впечатление, что его дело правое. Он изобразил нас скотокрадами и захватчиками, которые поселились на его земле, хотя он никогда не подавал на нее заявки и не может вразумительно объяснить, почему эта земля его.

Даже если сегодня все кончится, и Хейл убьет меня и заберет мою землю, все равно начнется расследование, и ему придется отвечать на массу неприятных вопросов. Нам нужно завести как можно больше друзей в окрестностях Седара — в тех местах, которые неподвластны Хейлу. Они вспомнят то, что я скажу сегодня.

Мы извлечем свою пользу из этого праздника. Мы — горстка бедняков, которые борются с богатым и сильным человеком. В этой драке я — слабейшая сторона. Я, ковбой и горняк, дерусь со знаменитым профессионалом одними кулаками, и большая часть толпы будет на моей стороне. У нас появятся сторонники даже среди людей самого Хейла.

Когда человек становится так груб и высокомерен как Хейл, его не любят даже те, кто работает на него и получает от него деньги. Они не осмеливаются протестовать открыто, но держу пари, некоторые из них будут болеть за меня.

Подошел О'Хара.

— Мы нашли комнату, где ты можешь немного отлежаться и отдохнуть, — сказал он. — Я советую тебе именно так и сделать. Матч может продлиться до самой ночи.

В 1856 году, в Австралии, Джеймс Келли и Джек Смит дрались шесть часов пятнадцать минут.3

Когда Лэнс Килкенни подошел к рингу, было уже далеко за полдень. Балконы «Хрустального дворца» и «Мекки» были забиты людьми, равно как и крыши окрестных домов, а также заборы корралей. Площадь была заставлена стульями до самого края ринга. Тут царствовали горняки Силвер-Сити. Дилижансы из Флоренс и других окрестных поселков подвозили все новые группы.

Задрапированная полотном ложа возле ринга стояла пустая под охраной двоих молодцов.

Килкенни влез на ринг и разделся до пояса. У него не было спортивных трусов или лосин, так что он остался в своих кожаных бриджах и мокасинах, сидевших на нем надежно и удобно. В руке он держал пару тесных кожаных перчаток, готовясь надеть их, как только противник или его секундант убедится, что в них нет утяжелителей или других хитростей.

• Предыдущая
• 35/45
• Следующая