Похищенная - Армстронг Келли - Страница 56

Я невольно напряглась, ожидая продолжения… но Преображение уже повернуло вспять. Обратное превращение прошло безболезненно — тело Бауэр плавно обрело прежнюю форму, словно объемная модель на дисплее компьютера. Сондра свернулась в клубочек и мирно заснула.

В тот день мне удалось повидаться с Арменом. В первый раз его приводили в лазарет на плановый осмотр, сегодня же он специально симулировал мигрень — да так искусно, что у Кармайкл не возникло никаких подозрений. Это и понятно: как психиатр он, естественно, кое-что смыслил в медицине. Мы возобновили беседу с того места, на котором вчера остановились. План побега был готов: Армен изобразит недомогание и, таким образом, мы оба окажемся на верхнем уровне — отсюда вырваться легче, чем из надежно охраняемого тюремного блока. Как и раньше, психиатр умудрился прикрыть важную информацию пустой болтовней — пришлось хорошенько напрячь мозги, чтобы разглядеть в его словах скрытый подтекст.

Чем больше я общалась с Арменом, тем дальше затея с Бауэр отходила на задний план. Психиатр в качестве союзника нравился мне куда больше. Во-первых, он был в сознании, что выгодно отличало его от Бауэр, находящейся в коме. Во-вторых, он чем-то напоминал Джереми, и потому я чувствовала себя стократ уверенней. Такой уравновешенный, обходительный, тихий… За непритязательной внешностью крылась сильная воля и острый, как бритва, ум. Он инстинктивно взял на себя роль лидера, но авторитарность компенсировал доброжелательным отношением, так что я и не думала артачиться. Я доверяла Армену, и он мне нравился. Идеальная комбинация.

Остаток дня пролетел быстро, но всю ночь меня одолевали странные, тревожные сновидения. Сначала пригрезилось, будто я в Стоунхэйвене, со мной Клей и Ник, и мы весело играем в снежки. На этот сон наслоился еще один — словно мощная радиоволна перебила другую, послабее. Я лежала в кровати, а Пейдж пыталась установить со мной контакт. Видения перемешались между собой: я то чувствовала кожей, как тает попавший за шиворот снег, то слышала голос молодой ведьмы. Подсознание, выбрав за меня первый сон, попыталось заблокировать второй… безуспешно. Я успела метнуть в Ника два последних снаряда. Через мгновение лавина снега накрыла меня с головой и унесла в другой сон.

— Елена! Отвечай, черт бы тебя побрал!

Как я ни пыжилась, зимняя сказка не возвращалась. Ну все, теперь терпи эту Пейдж. Славненько, ничего не скажешь.

— Елена, да просыпайся же!

Даже во сне отвечать ей не хотелось — раз все это происходит не наяву, незачем и расстраиваться почем зря. Связи с Пейдж не было три дня, вряд ли положение изменится.

— Елена?!

Я проворчала что-то невразумительное — даже для меня самой.

— Ага, ты все-таки здесь! Отлично. Не отключайся. Сейчас я перенесу тебя в свое тело. Не говори только потом, что тебя не предупреждали. Джереми ждет. Ну все, на счет «три». Раз… два… три!

Молчание. Затем отчетливое: «Черт!».

Голос Пейдж отголоском затих где-то вдали, и передо мной замельтешили обрывки снов — словно кто-то без конца переключал каналы, не останавливаясь подолгу ни на одном. Наконец картинка застыла. Я — волк. Чтобы понять это, никакого зеркала не требуется: отточенные движения мышц и совершенный ритм, в каком двигаются мои ноги, сказали мне все, что нужно. Впереди, между деревьями, мелькает чей-то силуэт. Еще один волк! Откуда взялась такая уверенность, не знаю — слишком быстро двигается незнакомец, хорошенько его не рассмотреть. И хотя мне выпала роль преследователя, а не преследуемой, меня вдруг охватывает страх. За кем же я охочусь? За Клеем. Это он! Только с ним у меня связывается такая всепоглощающая паника, такой животный ужас, такой тоскливый страх. Страх быть покинутой… Я мчусь вперед, тщетно пытаясь его догнать. С каждым скачком в голове эхом отдается имя… но не его. Мое собственное имя все повторяется и повторяется, накладываясь на ритм бега. Взглянув вниз, я вижу, что несут меня чужие лапы — слишком большие, слишком темные. Темно-рыжая, золотистого оттенка шерсть… Лапы Клея. Впереди серебрится в лунном свете пушистый белый хвост… Я гонюсь сама за собой.

Вздрогнув, я рывком сажусь на кровати. Грудь ходит ходуном. Пробегаю ладонями по волосам… и чувствую под пальцами не привычные спутанные космы, а короткие кудри… Смотрю на свои руки. Широкие, грубые лапищи с обкусанными до мяса ногтями. Эти руки созданы для физического труда, но чаще им приходится держать не лопату, а карандаш. Никаких мозолей, хотя нежной кожу и не назовешь. Бесчисленные следы переломов — давно залеченных, но испещривших тело густой сеткой шрамов. Я знаю каждый из них. Помню, как лежала ночами и без конца спрашивала: «Этот у тебя откуда? А этот? А… хм, этот от меня».

Открывается дверь.

— Конечно, у вас ничего не получилось? — раздается сердитый голос Клея. Не с порога, а отсюда, с кровати.

Джереми закрывает за собой дверь.

— Да, Пейдж не смогла установить контакт. Точнее, установила, но что-то не заладилось.

— Надо же, какая неожиданность. Ты доверил спасение Елены желторотой ведьмочке. Ты это понимаешь?

— Я понимаю, что все средства хороши, лишь бы Елена нашлась. Сейчас наша главная надежда именно на эту «желторотую».

— Нет. Существует и другой способ. Елену найду я сам. Вот только ты в это не веришь.

— Если у Пейдж не выйдет наладить связь…

— Да мать вашу! — Клей хватает с тумбочки книжку, и она летит через комнату. На стене остается вмятина.

После паузы Джереми размеренно произносит:

— Клейтон, сейчас я принесу тебе попить.

— То есть снова накачаешь меня снотворным. Усыпишь, посадишь под замок, и я буду здесь прохлаждаться, пока Елена неизвестно где… одна. Я не поверил, что это она говорит через Пейдж, и теперь, значит, к ней не пробиться. Это тоже моя вина?

Джереми молчит.

— Спасибо большое, — буркает Клей.

— Да, контакт сорвался именно из-за тебя, хотя это не объясняет, почему мы не можем его возобновить. Но мы попробуем снова. А твой план можно обсудить и утром. Если передумаешь насчет снотворного, зайди ко мне. Вряд ли у тебя получится заснуть без него.

…Едва Джереми вышел из комнаты, видение рассеялось, и меня снова закружил калейдоскоп образов: пестрели бессмысленные обрывки снов, разрозненные лоскуты воспоминаний. Потом навалилась тьма. В дверь постучали…

…Я сижу за столом, изучая какую-то карту. Стук раздается у меня из-за спины. Я хочу открыть дверь, но вместо этого царапаю в блокноте какие-то слова. И без удивления узнаю корявый почерк Клея.

Вдруг изображение плывет перед глазами. Какая-то неясная сила с мягкой настойчивостью, словно отлив на море, пытается утянуть меня назад. Я сопротивляюсь. Спасибо, мне и здесь нравится. Само присутствие Клея наполняет меня счастьем, а я, черт возьми, заслуживаю капельки счастья, пускай даже иллюзорного. Отлив набирает силы и превращается в мощное течение. Комната погружается во мрак… Вырвавшись, я влетаю обратно в тело Клея. Он отложил карандаш и вернулся к карте. Что за карта? Снова слышится стук. Клей никак не реагирует. Дверь за его спиной распахивается, потом закрывается.

— Клейтон. — Голос Кассандры, сладкий, как мед.

Он не отвечает.

— Хватило и простого «Привет», — мурлычет она.

— Это означало бы, что я тебя приглашаю. Вы что, умеете входить без приглашения?

— Вынуждена тебя разочаровать. Еще один миф накрылся медным тазом.

— А жаль.

Смешок.

— Вижу, в семействе Данверсов хорошие манеры унаследовал один Джереми. Да я в общем-то ничего не имею против. Всегда предпочитала внешнему лоску прямоту и острый интеллект. — Голос Кассандры приближается. — Я заметила, что у тебя включен свет. Подумала, не откажешься со мной выпить.

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, мы предпочитаем несколько разные напитки.

— Мог бы сказать мне это в лицо.

Молчание.

— Тебе что, страшно на меня посмотреть?

Он оборачивается, встречает ее взгляд.

— Да пожалуйста. Отвали, Кассандра. Довольна?