Львиное Сердце - Первушин Антон Иванович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/66
• Следующая

— Эй, старикан, ты чего тут развонялся?

Харон поднял голову. Транспортный контроль. Холеные сонные лица, ремни, бляхи, дозиметры, ПДА, дубинки, пистолеты. Люди, уверенные в своем положении, в своей власти. В своей власти… над ним?.. Ощущение соприкосновения с чужой властью тоже было настолько забытым, что Харон сначала удивился и только потом — испугался. Конечно же, его не могли сильно напугать три бугая «при исполнении», но они могли нарушить его планы, чего ни в коем случае нельзя допустить.

А они, судя по всему, именно это и собирались сделать — нарушить, помешать.

— Ну, чего вылупился? Билет у тебя есть?

— Билет, билет… — Харон зашарил по карманам драной замызганной куртки. — Где-то он был… билет… где-то он точно был…

— Хватит заливать! Встал и пошел. На выход.

Харон запаниковал.

— Сынки, ну, простите старика! Позарез мне в город нужно, понимаете? Просто дело жизни и смерти.

— Ты б хоть помылся, раз в город собрался. Ладно, заткни рот и шагай в тамбур. На ближайшей станции сойдешь.

— Сынки… ну что вы…

Но бугаи, брезгливо натянув перчатки, уже взяли его под локти и потащили к выходу.

В тамбуре покуривал и болтал по мобильнику какой-то парень. Увидев Харона и сопровождавших его транспортников, он испуганно заморгал, быстро притушил сигарету, буркнул в трубку: «Ну ладно, пока» — и направился в вагон.

Харон понял, что у него осталось всего несколько секунд…

…В Зоне перед уходом он еще раз шагнул в Мнемозину и обновил знания по фармакологии, полученные в училище. Изрядно обновил, будем честны. Мало того что за двадцать лет фармакология ушла далеко вперед, так еще и он никогда в списке отличников не значился. Теперь же благодаря приобретенным знаниям Харон сварганил из оставшихся на пункте препаратов и кое-каких мутировавших трав стимулятор, который таскал за щекой на самый экстремальный случай. И когда транспортники повели его в тамбур, он быстро разжевал лепешку с мятным привкусом и размазал ее языком по небу, чтобы препарат впитался в мелкие сосуды и кратчайшим путем попал в мозг…

Перед глазами словно вспыхнул ослепительно белый свет, но всего лишь на секунду. Потом Харон снова смог видеть и сразу осознал, что движения людей в тамбуре странно замедлились — он присел, ужом вывернулся из куртки, оставив одежду в руках бугаев, потом, распрямляясь, ударил замешкавшегося парня головой под дых, так что тот выронил мобильник и упал. Харон ловко подхватил телефон, сунул его за пояс, подошел к дверям, одним движением отодрал резиновую изоляцию, поднатужившись раздвинул створки и вывалился из вагона на полном ходу. Покатился по насыпи.

— Во дает старик! — Транспортник ошеломленно выглянул в проем, потом провел рукой по покореженной двери.

— Чокнутый какой-то, — предположил его напарник. — Чокнутые, бывает, машины переворачивают, когда разойдутся. Я где-то такое читал…

Теперь боль была ярко-красной. Но Харон, чувствуя, как рот наполняется кровью, все же упрямо, словно вкатывая камень на скользкую гору, набирал цифра за цифрой номер на мобильнике.

Гудки.

Ну давай же! Давай! Возьми трубку!

Невыносимо длинная пауза, а затем — знакомый голос с хрипотцой:

— Кто здесь?

Харон сплюнул кровь и прошептал:

— Левым, Виктор. Левым табань…

2

— По-хорошему Гульфа надо было пристрелить, — сказал Виктор Свинцов, сворачивая с Урицкого на Воровского. — За предательство. Хорошо, руки не дошли. Что бы я теперь без него делал?

— Бильбо прицелился в Горлума, но в последний момент жалость удержала его руку, — ехидно прокомментировал Алекс. — «Какая жалость! — проворчал Бильбо. — Патроны кончились!»

— Его младший уже в двадцатый раз новую версию «Властелина колец» пересмотрел, — пояснил Борис. — Все двадцать восемь часов чистого времени. Вот у Алекса крыша и поехала.

— Там Саруман дюже одного знакомого напоминает, — отозвался Алекс, никак не отреагировав на подколку. — «Йа, Йа, мы с мой верный орк есть блюсти в зонье порядок и дисциплин».

— Не порядок, а орднунг.

— Не ссорьтесь, горячие московские парни, — сказал Виктор. — Ты бы, Алекс, лучше пробки посмотрел. Искин опять в ступоре.

— Яволь, командир! — Алекс потянулся к бортовому компьютеру.

Некоторое время он с энтузиазмом тыкал в сенсорный экран и, склонив голову набок, наблюдал за результатом. Потом пробормотал: «Ну и фиг с ним!» — и достал свой ПДА.

— Спутник докладывает, товарищ командир, — сообщил он через полминуты. — Около Борисполя пробка. Предлагаю объехать по Дзержинского. Перед Киевским сворачивай направо — на Рдянскую.

В штанах у Плюмбума загудел ПДА.

— Вот черт! Как некстати, — ругнулся Виктор, полез в карман, достал телефон, приложил к уху. — Кто здесь?

— Левым, Виктор. Левым табань… — донеслось из микроскопического динамика.

— Тьфу, пропасть! Так говоришь, налево сворачивать?

— Направо! — повторил Алекс. — И уже прямо сейчас.

Виктор поспешно выкрутил руль и чудом вписался в поворот.

— Вот дерьмо! — он большим пальцем свободной выбрал опцию «Принятые звонки» и искоса глянул на физиономию незнакомого молодого человека.

— Кто это? — тут же поинтересовался Алекс.

— Не знаю… Хулиганье мелкое, телефонное. Барабашка.

— Нет, что касается Роте, то мы действительно погорячились, — продолжил разговор Борис. — Обидели старика. Надо бы ему какой-нибудь подарок захватить, если мириться будем.

Плюмбум мысленно согласился. С Давидом Роте, возглавлявшим «Долг» — одну из самых влиятельных группировок в Зоне — они поступили некрасиво. И это еще мягко говоря. Сначала долго морочили голову. Потом стащили буквально из-под носа архив О-Сознания, за которым генерал охотился без малого пятнадцать лет. Потом столкнули бойцов «Долга» со стражами «Свободы». Так получилось…

— Кинжал ему с молниями привезем, — схохмил Алекс. — Или танк «ИС-10» из музея Великой Отечественной угоним!

— Это безнадежно. — Боря вздохнул с самым печальным видом. — Он с утра не в себе… Так что ты там рассказывал о своем друге, Виктор? О том, которого хотел пристрелить? И к которому, как я понимаю, мы сейчас едем.

— Ты о Гульфе? — Виктор притормозил перед Киевским проспектом и, полуобернувшись назад, пояснил: — Стефан Дуниковский. Его все Гульфиком зовут — за то что обтягивающие штаны носит. Говнюк он, конечно, порядочный. И в последний раз изрядно подставил в аэропорту — это когда вы на мой рейс команду правоохранителей натравили. Но я у него много лет арендую транспорт, покупаю оружие и свежие окна в Зону, посему без него…

Светофор переключился на зеленый. Виктор нажал педаль газа, и тут же Алекс истошно закричал:

— Ахтунг! В сторону давай!

Виктор обернулся и похолодел. Прямо на их машину по Киевскому пер огромный самосвал. Причем пер на красный, будто так и полагалось.

Виктор отчаянно крутанул руль, и на мгновение ему показалось, что машины разойдутся. Однако этому помешали дешевые понты А и Б. Утром, выбирая машину на пункте проката, они потребовали черный лимузин с баром и персональными компьютерами, который по своему дизайну больше всего напоминал массивный гроб. И сейчас самосвал по касательной задел кузов лимузина и закрутил машину, как мальчишка-футболист консервную банку. С громким хлопком надулись подушки безопасности, лишая обзора, и машина красиво полетела на обочину.

* * *

Они стояли на обочине дороги, ошарашенно глядя на свой черный гроб на колесиках, лежавший на боку в неглубокой дренажной канаве. Боря умудрился набить шишку, Алекс и Виктор не пострадали. Как удалось выбраться из машины, ни один из них толком не запомнил — видимо, в момент аварии отключился разум и включились рефлексы.

Виктор, впрочем, быстро оправился, достал из кармана упаковку жевательной резинки, много лет заменявшей ему сигареты, пихнул пластинку в рот, прикидывая, кто мог так брутально и топорно попытаться свести с ним счеты. Алекс — бледный, с отпечатком подушки на лице — попросил у него жвачку, освободи от обертки, но рассеянно выронил.

• Предыдущая
• 2/66
• Следующая