Развод - Шэ Лао - Страница 20

• Предыдущая
• 20/49
• Следующая

Лао Ли сидел как на электрическом стуле. В тело, казалось, впились иголки. Хорошо еще, что сынишка отвлекал его – Лао Ли с остервенением резал мальчику мясо и мог не смотреть на жену.

Сяо Чжао предложил Лао Ли выпить. Не поднимая головы, Лао Ли в два глотка осушил рюмку. Тогда Сяо Чжао повернулся к госпоже Ли:

– Госпожа, ваш муж выпил, теперь очередь за вами!

Госпожа Ли хотела было подняться, но Чжан Дагэ сказал:

– Госпожа Ли, ешьте эти чертовы европейские блюда, не стесняйтесь.

Она хотела поднять рюмку, Чжан Дагэ опять вмешался:

– Дорогой У, помогите госпоже Ли, коньяк крепкий, а ей надо присматривать за детьми.

Господин У был польщен, что Чжан Дагэ обратился именно к нему:

– Я человек военный, госпожа, могу выпить и две бутылки. – Он осушил рюмку, крякнул и победоносно вытер рот рукой. Однако этого ему показалось мало. – Лао Ли, давай теперь выпьем за твою супругу! Давай! – И он опрокинул еще рюмку. Потом крикнул: – Откройте бутылку!

Лао Ли ничего не сказал и тоже выпил.

Лао Ли не помнил, как добрался домой. Глаза слипались, но постепенно холодный воздух вернул его к действительности. Он увидел дом, увидел Чжан Дагэ, пришел в ярость, будто хмель снова ударил в голову. Но как бы там ни было, ссориться с Чжан Дагэ ему не хотелось. Во-первых, Чжан Дагэ его не поймет – никто его не поймет! Ярость сменилась печалью. Хлынули слезы, скопившиеся за многие годы. Дети в испуге спрятались за мать, а она, голодная, опозоренная, увидев слезы мужа, тоже расплакалась.

Чжан Дагэ стал ее утешать:

– Не принимайте близко к сердцу, сестра. Все пустяки. Так дурачиться, конечно, непорядочно. В следующий раз не обращайте внимания, но и спуску не давайте! Отбрейте их как следует. Ручаюсь, они притихнут! Чем больше их боятся, тем им приятнее!

– Нет, брат, я к этому не привыкла. Разве я справлюсь с этими господами!

На сердце у госпожи Ли становилось все тяжелее. К горлу подступали рыдания.

– Не нужно, сестра! Детей напугаете!

Вспомнив о детях, госпожа Ли проглотила слезы и, высморкавшись, с обидой заговорила:

– Ты только послушай, брат, явился этот Чжао. Я его совсем не знаю и ни за что бы не поехала. Но с ним был Дин Второй. Я…

– Кто? Дин Второй?

– Да! И что бы Чжао ни говорил, Дин все ему поддакивал. Я поверила. И говорил этот Чжао так складно! Сказал, что всех жен пригласили. Я и подумала: не поеду – обидятся. Потом я пошла советоваться с госпожой Ма, что живет вон в той комнате. Она тоже знает Дина Второго и сказала, чтобы я ехала. А когда я приехала и увидела, что нет ни одной женщины, у меня глаза на лоб полезли! Никогда в жизни не встречала таких плохих людей! Никогда!

Выговорившись, госпожа Ли немного успокоилась, и Чжан Дагэ занялся Лао Ли:

– Шел бы ты спать, дружище. Плюнь! Это проделки Сяо Чжао. Стоит ли сердиться?!

Лао Ли не стал откровенничать с Чжан Дагэ, ведь он ничего не поймет.

В это время вошла госпожа Ma-старшая. После того как госпожа Ли уехала, свекровь с невесткой заволновались и проговорили весь вечер. А когда, возвратившись, Лао Ли расплакался, старушка окончательно растерялась и вошла лишь после того, как Лао Ли успокоился.

– Что случилось, господин Чжан?

– Да вот, сослуживцы напоили Лао Ли и подшутили над ним. А вы не спите, госпожа?

– Нет еще. Как только госпожа Ли ушла с детишками из· дому, я потеряла покой, и весь вечер меня не покидал страх.

– Я пошел, Лао Ли, а ты ложись! До завтра! – сказал Чжан Дагэ, перепоручая приятеля заботам госпожи Ма.

Лао Ли не собирался провожать Чжан Дагэ, но по привычке поднялся. Опасаясь, что Лао Ли вырвет, Чжан Дагэ его остановил.

Поговорив немного с госпожой Ли, госпожа Ма-старшая отправилась домой. А госпожа Ли, обняв дочку, пошла к себе и оросила слезами подушку.

Лао Ли сел у огня, выпил целый чайник чаю, но жажда по-прежнему его мучила. Голова как в тисках, на душе тоска. Он не станет ссориться с женой, хоть она и осрамилась. Он ненавидел себя. Зачем он пригласил их в ресторан? Чтобы не ссориться? Ничего подобного, чтобы избавить жену от насмешек. Но она все равно осрамилась, а он столько денег выбросил на ветер! Почему он боялся показать свою жену? Нечего было приглашать их на обед! Нечего! Что бы он сделал, этот Сяо Чжао? Надо быть твердым. Да, такая у него жена, такая! Зачем было ее прятать? Он сам – порождение этого прогнившего общества, он никчемный и беспомощный! Не знает, чего хочет, не чувствует себя человеком, даже рассердиться не может. Почему он не выплеснул рюмку в физиономию этому Сяо Чжао? Или хотя бы в ухо? Он способен только хныкать, даже на собственную жену боится посмотреть! Считает себя современным человеком, человеком с идеалами, а на самом деле жалкий трус, слово боится сказать, боится дать повод для насмешек.

Лао Ли ненавидел Сяо Чжао, но еще сильнее ненавидел Чжан Дагэ. Сяо Чжао он ненавидел за то, что в ресторане не сумел поставить его на место, не проучил как следует. А Чжан Дагэ за то, что тот был бессилен перед ним. Чжан Дагэ – воплощение любезности, он то и дело приходил на помощь его жене, но, если разобраться, подыгрывал в этом спектакле Сяо Чжао. Почему Чжан Дагэ не остановил Сяо Чжао? Или хотя бы не надоумил их с женой проучить Сяо Чжао прямо там, в ресторане? Потому что, в общем, он одобряет Сяо Чжао, хотя и считает, что тот перехватил. Чжан Дагэ сам не прочь был посмеяться над госпожой Ли. Пользуясь своими связями, он хочет избавить от наказания шарлатана, который отправил человека на тот свет, чтобы он мог и дальше калечить людей. Вот он каков! Он помог Сяо Чжао выставить на посмешище госпожу Ли, сам же сделал вид, будто хочет ее выручить. А еще посоветовал привезти семью!

Чжан Дагэ не хочет никого обижать, а ты, Лао Ли, хочешь? Ты такой же, как Чжан Дагэ, из одного с ним теста. Ты хуже, хоть и считаешь себя выше Чжан Дагэ. Если бы кто-нибудь осмелился поиздеваться над женой Чжан Дагэ, тот нашел бы способ ее защитить, никого не обижая при этом. А ты, Лаю Ли? Ты не знаешь такого способа? Что представляет собой Сяо Чжао? А ты боишься его обидеть! Сяо Чжао разыграл комедию, чтобы поразвлечь этих подонков, ты же добросовестно сыграл в ней роль! А еще говоришь о каких-то идеалах, о революции, о том, чтобы покончить с этими нравами и порядками! Ха-ха-ха!

Жена у тебя, конечно, не бог весть что. Зачем же ты вез ее сюда? Ты сам, не кто-нибудь. Ты не дал воли чувствам, как сын госпожи Ма, ты даже думать об этом не смел! Всю жизнь питаешься чужими объедками! Раз уж ты ее привез, зачем прячешь? Почему считаешь, что голубой халат осквернит «Восточное спокойствие»? Почему стыдишься показать ее Сяо Чжао?

Лао Ли едва не задохнулся от гнева. Голова раскалывалась на части. Мысли путались.

Проснулся Лао Ли чуть свет – спать больше не хотелось. Встал, умылся холодной водой и почувствовал себя бодрее. Наскоро оделся и вышел на улицу. Было прохладно. Куда-то спешили редкие прохожие, съежившись и сунув руки в карманы, изо рта у них шел пар. Куда бы пойти? Все равно. Главное – не думать! Ни о Чжан Дагэ, ни о Сяо Чжао, ни о господине У – не стоят они того. Лао Ли шел куда глаза глядят. На востоке заалели облака. Как поэтично! А что значит поэтично? Дорога вывела его к Юго-западному рынку. Одна молочная лавчонка уже была открыта. По стрехе блуждали слабые лучи солнца. Лао Ли вошел, выпил стакан молока с печеньем и вдруг ощутил боль в желудке. Было совсем еще рано, но он решил идти на службу, пусть Сяо Чжао и прочие знают, что он их не боится. Жаль, что вчера он сплоховал. Сделав изрядный крюк, он почувствовал усталость и вошел в управление. В комнате еще не затопили, но он не стал звать слугу – стеснялся. А сами слуги не придут. Однако Лао Ли даже был этому рад – хотелось побыть одному.

Долго пребывал Лао Ли в одиночестве. Вдруг слуги засуетились, словно увидели оборотня. Оказалось, прибыл начальник.

• Предыдущая
• 20/49
• Следующая