Развод - Шэ Лао - Страница 28

• Предыдущая
• 28/49
• Следующая

Сяо Чжао был не прочь сорвать Утреннюю звезду и бросить в колодец. Но сразу этого сделать нельзя, придется поэтому купить фруктов и принести жертву больной звезде, а заодно выведать у Лао Ли правду. Если удастся, можно Лао Ли проучить. Если же Лао Ли сам считает себя Утренней звездой, тогда нужно придумать что-то другое, может быть, воздействовать на Люй Дунбиня, пусть скажет что-нибудь в таком роде: «Утренняя звезда слишком яркая». Начальник охотно гасит яркие звезды, которые находятся у него в подчинении.

Сяо Чжао был необыкновенно дружелюбен, как с родным братом, проговорил он с Лао Ли минут сорок, но так ничего и не добился. Выйдя из комнаты, он скрипнул зубами, а оказавшись на улице, выругался:

– Не будь я Чжао, если не проучу тебя!

Весь январь вплоть до начала февраля госпожа Ли пожинала плоды победы.

Госпожа Чжан привела Лин и не поскупилась на похвалы приемной дочери.

– Какая мать, такая и дочь; ее нельзя не любить, язычок очень сладенький!

Лао Ли почему-то не замечал, что у его жены «сладенький» язычок.

Пришла и госпожа У, эта Туша, и сразу налетела на Лао Ли:

– Господин Ли, благодарите жену. Вы так болели! Лежали, как пласт, словно… – Она закрыла глаза, должно быть, представив себе, каким великолепным мертвецом мог стать Лао Ли.

Госпожа Цю тоже не оставила его своим вниманием:

– Господин Ли! Ваша жена – настоящая героиня! Вчера мне рассказали, что один профессор умер в инфекционной больнице, так его жена ни разу туда не пришла, боялась заразиться! Подумать только! – Образованная госпожа Цю готова была внести историю жизни госпожи Ли в «Жития великомучениц» [43].

Пришел и Чжан Дагэ. Он хмурил брови, многозначительно покашливал, будто хотел сказать: «Это я посоветовал тебе привезти семью. Плохо тебе пришлось бы, не будь здесь жены. Шумел о разводе, а какая хорошая пара!» Хотел сказать, но не сказал. От этого Лао Ли было еще тяжелее, и он избегал торжествующего взгляда Чжан Дагэ.

В последнее время Чжан Дагэ оживился: приближалась весна – пора свадеб, когда сваты ценятся так же, как дождь. Чжан Дагэ без конца рассказывал истории о помолвках, но Лао Ли слушал его без всякого интереса.

– А знаешь, Лао Ли, – сказал Чжан Дагэ, махнув трубкой, – у нас на службе такой грандиозный скандал.

Лао Ли услыхал лишь конец фразы. Он как раз любовался нарядом Чжан Дагэ: голубой атласный халат на меху с широкими рукавами, узким воротом, светло-голубые шелковые штаны, зеленоватые шерстяные носки, черные кожаные ботинки.

– Скандал?

Чжан Дагэ прищурил левый глаз и заговорил тихо, нараспев, как сказитель:

– Господин У и Сяо Чжао!…

– Госпожа У только два дня назад была у нас.

– Ну ей, конечно, неловко рассказывать. Господин У сам нарвался на неприятность. А Сяо Чжао никого не щадит. И разыгрался скандал!

Лао Ли молча ждал продолжения.

– Ты же знаешь, что господин У все время шумел о наложнице.

Лао Ли кивнул.

– Он тренируется, силы девать некуда, и Туша наверняка держит его на голодном пайке. Вот и назрела беда! Ты же знаешь, Сяо Чжао постоянно говорит о жене, а кто ее видел? – Чжан Дагэ рассмеялся, видимо почувствовав, что увлекся и рассказывает как-то несвязно.

Вдруг в комнату как безумный влетел Дин Второй:

– Скорее домой, Тяньчжэня забрали в полицию!

Как бы там ни было, а Лао Ли не мог оставаться дома. Выходить, не совсем оправившись от болезни, конечно, неразумно, но это даже интересно – рисковать ради ближнего. Лао Ли всегда жил по правилам и в конце концов понял, насколько это бессмысленно. Чжан Дагэ носится с утра до вечера, но ведь хлопочет он не только для себя. Помощь ближнему – в этом и заключен смысл жизни. Не важно – помогает человек по собственному убеждению или в силу создавшихся условий. Словом, никто бы не мог удержать сейчас Лао Ли дома. В ногах он еще не чувствовал уверенности – они были как ватные, зато в сердце созрела твердая решимость. Он взял рикшу и отправился к Чжан Дагэ.

Госпожа Чжан встретила его вся в слезах: Тяньчжэня связали и увезли.

Никогда еще Лао Ли не видел Чжан Дагэ в таком состоянии. До чего он был жалок! В лице ни кровинки, левый глаз закрыт, веко подергивается, щека тоже; весь съежился, молчит и тяжело дышит.

Лао Ли вошел и сразу сел. Он так ослаб, что не в силах был двинуться с места, даже рта раскрыть не мог.

Чжан Дагэ не поднялся ему навстречу, долго сидел, уставившись в одну точку, потом вдруг приоткрыл левый глаз, поморгал и, вздохнув, стремительно встал.

– Лао Ли! – Больше он ничего не сказал, лишь дойдя до двери, оглянулся на госпожу Чжан и добавил: – Пойду искать сына!

Госпожа Чжан знала лишь, что сына увезли, а куда и за что, понятия не имела.

Дин Второй с клеткой в руках метался по двору и причитал:

– Птички мои маленькие, ну прокричите хоть что-нибудь. Тогда я буду знать, что с Тяньчжэнем ничего· дурного не случится. Крикните, крикните!

Но птицы молчали.

На другой день Лао Ли решил пойти на службу, хотя чувствовал себя еще очень слабым.

Господина У уволили, господин Цю и Чжан Дагэ взяли отпуск. Из знакомых остался один господин Сунь, который приехал в Пекин впервые, намереваясь изучить здесь официальный язык. В делах он смыслил мало – не хватало знаний и смекалки, но чиновником служить мог, потому что изучение языка – дело личное, а служба государственное. Но давно известно, что личные дела много важнее государственных, поэтому господин Сунь, перейдя на общегосударственный язык, изобретенный им самим, сообщил Лао Ли:

Ур и Сяо Чжао. – Он полагал, что стоит к любому слову добавить «р», и это будет официальный язык [44], – ух, как сильно подрались! В сущности, скандал еще не кончился, до сих пор не кончился. Ой! Здорово подрались!

– Из-за чего? – Обычно равнодушный ко всему Лао Ли на этот раз заволновался.

– Сяо Чжао имел невесту, на которой, в сущности, не был женат, ай-я-яй! Такая хорошенькая!

– Так женат он, наконец, или не женат?

– В сущности, и женат и по женат.

Господин Сунь был в восторге от собственного остроумия.

– Ну как тебе сказать? Он попользуется девицей, а потом, ай-я, отдает другому, злодей! Вот, в сущности, и получается, женат и не женат, злодей! Мы с тобой люди честные, добропорядочные, так не сделаем. А Сяо Чжао, у него кругом обман, за сто восемьдесят юаней купил девчонку, а потом, подпудрил, подмазал и сплавил, хитрый дьявол. В сущности, – на всякий случай господин Сунь перешел на шепот, – ты знаешь, он бывает в доме у начальства. Жена начальника с ним в дружбе. Ой! Какая красивая! Сяо Чжао. и она, как бы это сказать? Ну, помогают начальнику. Сяо Чжао надеется в будущем стать мэром, злодей! А на этот раз он нашел себе еще одну девятнадцатилетнюю, хотел «подучить» ее и тоже выпроводить, передать то ли полковнику, то ли генералу, не скажу точно. Кажется, генералу. Ван его фамилия, он хороший боксер, отлично знает все приемы… Сяо Чжао, как говорят на официальном языке, – хитер, как лиса, ловок, как обезьяна. Он передал девицу господину Ур, чтобы тот обучил ее боксу, хотел сделать из нее Тринадцатую сестру [45], злодей! А генерал любил эту девчонку, злодей, – господин Сунь обрызгал Лао Ли слюной и, передохнув, продолжал: – Ай-я, лакомый кусочек достался господину Ур или, как говорят у вас в Пекине: жирный кусочек. Девятнадцатилетняя девчонка. Сяо Чжао поехал в Тяньцзинь, все время мечтая о ней. Возвратился, а готовенькая утка или гусь, как тут у вас по-пекински говорят?

– Утка.

– А уточка выпорхнула из гнездышка. В сущности, он так рассвирепел, что у него, у злодея, едва жилы на шее не лопнули. Сяо Чжао и господин Ур – родственники. Господин Ур слишком вспыльчив, но Сяо Чжао не мог его простить и дал ему две пощечины. Ур – мастер своего дела, кулачищи у него огромные, но он решил не связываться: чего срамиться? Сяо Чжао выместил свою злобу, а потом еще сказал: «Попробуй только тронь меня, я подговорю сотню, тысячу, десять тысяч человек, они с тобой разделаются». Но госпожа У, эта Туша, не утерпела и в момент повалила Сяо Чжао на пол, в сущности, чуть не придушила. Такая огромная туша, фунтов триста, не меньше, долго ли ей? Если бы не господин Ур, Сяо Чжао превратился бы в лепешку. Сяо Чжао едва уполз и ни слова больше не сказал, в сущности! Пришлось ему военную тактику менять на гражданскую: он пошел в редакцию газеты, а потом подал в суд, злодей. Ур и лишился работы.

• Предыдущая
• 28/49
• Следующая