Рикша - Шэ Лао - Страница 27
- Предыдущая
- 27/47
- Следующая
Усталость Хуню как рукой сняло.
– Не думай, что я был занят только гостями, бесстыжие твои глаза! Я все вижу!
– Бесстыжие глаза? – Хуню от злости затрясла головой. – Что ты видишь? Ну что?
– А вот что! – Лю Сые кивнул на Сянцзы, который мел двор.
У Хуню дрогнуло сердце. Кто бы подумал? Старый, а все замечает!
– При чем здесь он?
– Не прикидывайся дурочкой! – Лю Сые поднялся. – Или он, или я! Выбирай! Я отец и не потерплю этого!
Хуню не предполагала, что все так быстро расстроится. Едва она начала осуществлять свой план, как старик обо всем догадался. Как же быть? Лицо ее, с остатками пудры, побагровело и при ярком свете ламп напоминало вареную печенку. Она чувствовала себя разбитой, растерянной и не знала, что делать. Но отступить просто так не могла.
Когда на душе скверно, надо дать выход гневу. Все, что угодно, только не бездействие. Она еще никому не уступала! И теперь пойдет напролом!
– Ты это о чем? Говори, я хочу знать! Затеял скандал, а я виновата?!
Гости все слышали, но не хотели прерывать игру и, перекрывая шум, стали еще азартнее бросать кости и еще громче выкрикивать: «Красная! Моя! Беру!»
Сянцзы все понял, но продолжал мести двор. «Пусть только тронут, я за себя постою».
– Не выводи меня из терпения! – орал старик, злобно глядя на дочь. – Уморить меня вздумала? Любовника взять на содержание? Не выйдет, я поживу еще на этом свете!
– Хватит болтать! Испугалась я тебя, как же! – хорохорилась Хуню, а сама дрожала от страха.
– Сказал же тебе, или я, или он! Не хочу, чтобы этому вонючему рикше мое добро досталось!
Сянцзы отбросил метлу, выпрямился и, глядя в упор на Лю Сые, спросил:
– Ты это о ком?
– Ха-ха-ха! – расхохотался Лю Сые. – Этот негодяй еще спрашивает! О тебе! О ком же еще? Сейчас же убирайся вон! Вздумал позорить мои седины? А я порядочным тебя считал! Прочь отсюда и больше не попадайся мне на глаза! Поищи других дураков!
На крик сбежались рикши. Гости, привыкшие, что Лю Сые часто ссорится с рикшами, не прерывали игры. Сянцзы знал, что ответить, но он не умел говорить. Вид у него был растерянный, глупый, горло сдавили спазмы.
– Выметайся отсюда! Вон! Хотел поживиться? Тебя еще на свете не было, когда я с такими, как ты, одной рукой расправлялся!
Старик понимал, что во всем виновата Хуню, что Сянцзы парень честный – просто хотел его припугнуть. И добился своего.
Старику ничего не докажешь, подумал Сянцзы и бросил:
– Ладно, уйду!
Рикши сначала злорадствовали, но потом приняли сторону Сянцзы. Он работал не щадя сил, а хозяин платит ему черной неблагодарностью! Совсем обнаглел, будто рикши не люди!
– Что случилось? За что он тебя?
Сянцзы только качал головой
– Погоди! – крикнула Хуню, когда Сянцзы направился к воротам.
План ее провалился. Теперь главное удержать Сянцзы, а то она останется ни с чем.
– Нас бог связал одной веревочкой, – уговаривала она парня. – Не уходи, я все улажу! – Она обернулась к старику: – Я жду от Сянцзы ребенка! Куда он, туда и я! Или выдай меня за него, или выгоняй нас обоих. Тебе решать, отец…
Хуню пустила в ход последний козырь, который приберегала на крайний случай. Лю Сые ждал чего угодно, только не этого. Но уступить, да еще при людях!…
– Бесстыжая! На старости лет приходится за тебя краснеть! – запричитал он, прикрывая лицо ладонями. – О горе! Ладно же, позорься и дальше! Делай что хочешь!…
Кости застыли в руках игроков: все почуяли неладное, но вмешиваться не хотели! Кто вскочил с места, кто продолжал сидеть, тупо глядя перед собой.
Теперь, когда все было сказано, Хуню даже обрадовалась.
– Это я бесстыжая? Не заставляй меня говорить о твоих делишках! Каким только мошенничеством ты не занимался! А я оступилась первый раз в жизни, и то по твоей вине: парня надо вовремя женить, девушку выдавать замуж. Семьдесят лет на свете живешь, а ума не нажил! Таких простых вещей не понимаешь! Сами судите, – обратилась она к гостям, – что он за человек! Давай, отец, доведем дело до конца и под этим праздничным навесом сыграем свадьбу!
– Твою свадьбу! – Сые побелел, в нем проснулся былой задор. – Да я скорее сожгу этот навес!
– Хорошо же! – Губы Хуню дрогнули, в голосе зазвучала угроза. – Тогда я уйду отсюда! Сколько дашь денег?
– Сколько захочу, столько и дам! – огрызнулся старик, стараясь скрыть досаду и огорчение. – Деньги мои!
– Твои? А кто помогал тебе все эти годы? Не будь меня, ты все добро раздал бы проституткам! Совесть надо иметь!
Она поискала глазами Сянцзы.
– Скажи ему хоть ты! Сянцзы молчал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
У Сянцзы чесались руки, но не может же он драться са стариком или женщиной! Что проку от его силы, тут нужна хитрость, да и все равно их не перехитришь. Он мог, конечно, уйти. Но нельзя бросить Хуню после того, как она разругалась с отцом. Перед людьми стыдно. Хуню решила уйти вместе с Сянцзы, и рикши восприняли это как великую жертву. В общем, парень был в полной растерянности и ждал, чем все это кончится.
Оба, отец и дочь, сказали все, что думали, и теперь с ненавистью смотрели друг на друга. Рикши предпочитали не вмешиваться. Молчание становилось тягостным. Гости чувствовали, что надо бы как-то помочь делу, но ограничились несколькими общими фразами. Уговаривали хозяев не горячиться, спокойно потолковать, уладить все по-хорошему. Ничего из этого не получилось, но гостям было все равно. Тут свои разобраться не могут, а они – чужие, их дело сторона.
Не дожидаясь, пока все разойдутся, Хуню кинулась к господину Фэню.
– Господин Фэнь, может, в вашей лавке найдется место для Сянцзы дня на два? Мы скоро устроимся и стеснять вас не будем… Сянцзы, иди сейчас к господину Фэню, а завтра мы все обсудим! Знай одно: за ворота этого дома я выеду только на свадебном паланкине! Господин Фэнь, поручаю его вам, с вас завтра и спрошу.
Господин Фэнь вздохнул; ему не хотелось впутываться в это дело, но как откажешь хозяйской дочке?
– Куда я денусь, – буркнул Сянцзы, торопясь уйти.
Бросив яростный взгляд на старика, Хуню убежала к себе, заперлась и заревела во весь голос.
Лю Сые уговаривали успокоиться, отдохнуть, но старик, чтобы не потерять лица, попросил всех остаться и выпить еще рюмку-другую.
– Ничего не случилось, друзья, просто каждый из нас будет жить теперь как хочет. Она мне больше не дочь. Пусть уходит! Всю жизнь я слыл порядочным человеком, а эта дрянь меня опозорила! Случись такое лет двадцать назад, я зарезал бы обоих, а сейчас – скатертью дорожка. Только от меня она ничего не получит – пусть не надеется! И медяка не дам! Ни за что! Посмотрим, как она проживет без меня! Может, тогда поймет, кто лучше – отец или эта скотина. Не расходитесь, прошу вас, выпейте по рюмочке!
Приличия ради гости посидели еще немного и поспешили разойтись – подальше от неприятностей!
Сянцзы еще раньше ушел к господину Фэню.
Дальше события разворачивались с необычайной быстротой. Хуню сняла на улице Маоцзяван две комнатушки с окнами на север. Нашла обойщика, велела оклеить потолок и стены белыми обоями, а господина Фэня попросила написать свадебные иероглифы, которые развесила у входа в комнаты. Она заказала разукрашенный звездами паланкин, наняла шестнадцать музыкантов, но решила обойтись без позолоченных фонарей и свадебного распорядителя. Так же быстро ей сшили наряд из красного шелка. Хуню хотела управиться с делами еще в старом году, чтобы к пятому дню нового года все было готово. Свадьба была назначена на самый счастливый – шестой день. Хуню все устроила сама, Сянцзы велела только купить все новое: ведь свадьба бывает раз в жизни!
Но у Сянцзы оставалось всего пять юаней.
– Как же так? Я сама дала тебе тридцать! – удивилась Хуню.
Сянцзы пришлось рассказать, что произошло в доме Цао. Хуню даже глаза вытаращила – и верила и не верила.
– Ладно, некогда мне с тобой ссориться. На, держи пятнадцать юаней! Но смотри, оденься, как полагается жениху!
- Предыдущая
- 27/47
- Следующая
