Дети оружия - Исьемини Виктор - Страница 10

— Сейчас доставлю, сейчас.

Сана, даже не глянув на Левана, упорхнула, а Мархад, набив рот, снова заговорил:

— Я не такой, как Шарпан, я щедрый и добрый, я для людей ничего не жалею.

Леван кивнул — такие речи обычно предшествуют приглашению присоединиться к клану. Значит, беседа идет в нужном направлении. Потом на столе появилась брага в бутылях толстого стекла, оплетенных лозой; выпили, и Ляков стал рассказывать о схватке с кочевниками. Описывая появление Левана с приятелями, он не жалел красок, упомянул и о том, как Леван опрокинул всадника вместе с ящером и как один бросался на целые толпы дикарей. Кстати, число нападавших старик сильно преувеличил. Да это и понятно — иначе как объяснить, что угодили в засаду и не смогли отбиться сами? Завершил рассказ Хромой так:

— В этом сезоне, Мархад, нам непросто будет отбиться. Много кочевых нагрянуло. Та полусотня, с которой мы нынче схлестнулись, — это ж только разведка, за ними куда большая толпа валит, верняк!

Мархад слушал, качал головой, облизывал толстые пальцы. Сана принесла еще одну бутыль, уселась атаману на колени. Он нежно прижал женщину к круглому боку и кивнул на пустой стакан. Сана поправила косынку, налила Мархаду и себе тоже. Еще кое-кто из прислужниц присоединился к застолью, остальные стали зажигать лампы на стенах. Солнце село, близилась ночь.

— Вот что я скажу, — заговорил Мархад, одной рукой обнимая Сану и вертя стакан в другой, — если дикари осмелели, их нужно проучить. Биться будем. Это значит, мне понадобятся люди. Хочешь, Леван, оставайся у нас. Сам видишь — мы живем дружно, по-доброму. У нас хорошо. Верно, милая?

Он обернулся к Сане, та потянулась к нему, утонула ртом в густых черных зарослях бороды и влажно чмокнула в губы.

— Верно, Мархадушка, хорошо у нас!

— Так что приглашаю, дорогой, будь моим гостем, будь моим другом.

— Это хорошо бы, — присоединился к главе клана Ляков, — Леван сильный, смело сражался, а как стрелял метко!

Старик успел охмелеть, Дуля сидел рядом с ним и тоже, кажется, принял немало. Леван пока не решался напиваться. Мало ли чем дело обернется. Пока все идет гладко, но…

— Из чего стрелял-то? — небрежно поинтересовался Мархад. — Ах да! Твой карабин ящер укусил, помню. Ничего, приклад починим, будет как новый!

— А потом из пистолета! — сообщил Ляков. — Хорошо стрелял, метко!

— Из пистолета? — Мархад словно удивился. — Покажи свой пистолет, Леван.

Леван неторопливо вытащил «беретту» и протянул атаману рукоятью вперед. Он видел, что бородач опустил стакан и потянулся правой рукой под стол. Наверное, оружие приготовил. Не доверяет, значит. Ну, это не беда, на его месте так любой держался бы.

Мархад выпустил Сану, женщина встала, и Леван заметил, что она тоже держала наготове маленький серебристо блестящий пистолет, только не на виду, а прижав к боку — оружие зарылось в складки широкой юбки. И когда только успела вытянуть?.. От этой бабенки Леван ничего подобного не ожидал. Выходит, Сана — не простая служанка и годится не для одних только поцелуев и шлепков по мягким местам.

Пока Леван размышлял, что не все здесь так просто, как пытается изобразить атаман, Мархад разглядывал «беретту», вертя ее в левой руке, а правую так из-под стола и не показал. Наконец он заявил:

— Хороший пистолет! Очень хороший! Из такого приятно метко стрелять в диких кочевников. Я тоже как-нибудь попробую. Оставайся с нами, Леван, будем стрелять вместе.

А «беретту» бородач без всяких объяснений сунул в карман просторного полосатого халата, как будто так и надо было.

Леван ощутил, как в груди закипает злоба. Он хорошо знал это ощущение, когда красные жаркие волны заливают мозг, в глазах темнеет и хочется бить, крушить и терзать… Еще немного, и он бросился бы на атамана, не задумываясь, что там у толстяка под столом и что за пистолет держит Сана. Леван повел шеей, будто воротник вдруг стал тесен… и тут его взгляд упал на окно. Рама с ползуньими шкурами была отворена — и Леван увидел, как сквозь проем с ночного черного неба на него пялится полная луна, круглая, красноватая, как… как глаз страха. Занимающийся в груди пожар мгновенно потух, Леван взял себя в руки. Злоба пропала, сгинула — ее прогнал страх.

Пистолет… подумаешь, «беретта», которую к тому же он просто отобрал у сопливой девчонки на прииске. Да мутант с ней, с «береттой»!.. Или нет, не так. Леван уже знал, как он поступит. «Беретта» будет принадлежать ему. Она и сейчас его, Левана. Мархад зря так поступил, и пистолетом ему владеть недолго. Да, Леван знал, что будет дальше. Он, как всегда, выйдет победителем, порвет, растопчет и перестреляет всех, кто мешает. И возьмет себе все, что захочет: оружие, бабу, монеты… Но не сразу, нет. Медленно и постепенно. Пусть только страх отпустит, пусть не глядит на Левана красноватым глазом из темноты.

— Конечно, стреляй, Мархад, — выдавил он из себя, стараясь больше не глядеть в окно. — Это хороший пистолет. Ты будешь из него метко попадать. — Леван постарался подстроиться под Мархадову манеру говорить. Вроде получилось.

— Вот и славно, вот и добро, — заулыбался атаман. Под столом тихо щелкнул металл, и показалась вторая рука Мархада. Он поднял ладони в приветственном жесте, улыбаясь в бороду. — Я тебе тоже пистолет подарю, очень хороший! Мархаду для друзей ничего не жалко! У Мархада много друзей! А теперь выпьем за дружбу. Наливай, Сана, девочка! Наливай, сладкая!

Сана поправила красный платок и взялась за бутыль. Молчаливые прислужницы приволокли новые блюда — с вареной кукурузой, с подвальными грибами-слизневиками, с пирогами. Появились еще бутылки. Леван заставил себя расслабиться, махнул полстакана браги и сморщился. Вот что-что, а выпивка у Мархада была добрая. Леван ел, пил, поглядывал на сотрапезников. Он обратил внимание на разницу во внешности бандитов. Несколько человек были брюнетами, чем-то напоминающими атамана. Может, родня? Большинство же — обычные парни и мужики. Почему чернявых не было в мотофургоне, который посылали на разведку? Мархад своих бережет, остальных под копья дикарей гоняет. Теперь Леван по-другому видел происходящее за столом. Взгляды, слова — всё приобрело иное значение, во всем чудился тайный смысл.

Вот парнишка, который вместе с Ляковом первым пришел знакомиться, схватил грудастую деваху, которая принесла блюдо жареных пылевых вьюнов. Она, смеясь, хлопнула молодого по рукам, вывернулась, а вскоре очутилась на коленях чернявого бандита постарше и теперь отбивалась разве что для вида. Леван потом несколько раз поглядывал на парня — тот не спускал глаз с молодки. Или вот почему Ляков такой мрачный? По дороге он держался совсем иначе…

Мархад уже целовался взасос с Саной, пьяный Дуля пытался затянуть песню, веселье дошло до крайней точки. Леван напряженно размышлял. Решение он принял, а теперь обдумывал детали. И избегал глядеть в окно — откуда ночь пялилась на него круглым красным глазом страха.

Пьяные бандиты стали покидать стол — кто в одиночку, кто с женщиной. Леван решил, что пора передохнуть. Он оглянулся на Снулого. Тот ссутулился над миской со снедью и вяло жевал. Перехватил взгляд вожака и уставился выжидающе.

— Снулый, ты…

— Что, прямо сейчас? — тихо спросил молчун, выразительно сжимая кулак.

Леван едва не вздрогнул, — Снулый что, мысли его прочел, что ли? — перевел дух и ответил:

— Сейчас не выйдет. Перед рассветом. Постарайся разузнать, где Мархад ночует.

— На втором этаже.

Леван снова оглянулся. Никто на них со Снулым не смотрел. Дуля уже задремал, уткнув рожу в сложенные ладони. На этого надежды маловато. Тут к Левану обратился Ляков:

— На боковую думаешь? Идем, провожу. Молодые веселятся, а мне уже неохота.

Растолкали Дулю. Тот очумело заозирался, уставился в окно, увидел красный глаз луны и поежился. Потом стал усиленно тереть глаза кулаками. Леван обернулся — не следит ли за ним атаман? Мархад не следил — Сана устроилась у него на коленях, и они не отвлекались на сотрапезников, занятые друг другом.