Выбери любимый жанр

Гарнитур из электрических стульев - Александрова Наталья Николаевна - Страница 22

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Бультерьер ткнулся холодным носом ей в руку, тут подоспел его хозяин.

— Вырвался из квартиры, как только вас в окно увидел! — отдуваясь, сообщил Леонид. — Ох, Даша, испортили вы мне собаку!

Бакс в это время усердно работал голым хвостом и вообще проявлял все признаки собачьей радости.

— Мы с ним теперь друзья! — сообщила Даша.

— Вижу уж...

Даша еще раз поблагодарила кривоногую парочку своих приятелей за вчерашний вечер и распрощалась.

Войдя в квартиру, она взглянула в зеркало в прихожей. Из темного стекла на нее смотрела молодая женщина с растрепанными волосами и разрумянившимися щеками. Глаза возбужденно блестели.

Даша долго смотрела на свое отражение. Как давно она не гляделась в зеркало вот так, со значением, а не просто для того, чтобы причесаться или подкрасить губы! Как скучно прошли последние два года, внезапно осознала Даша, два года ее жизни с Игорем. Как будто не жила она вовсе, а дремала... Машинально делала все домашние дела, занималась с сыном... После смерти Сергея душа ее впала в спячку и никак не отзывалась на окружающую жизнь. Игорь не мог этого не замечать. Но отчего же он не пытался достучаться до Даши?

Они никогда не разговаривали о серьезных вещах, только обсуждали хозяйственные проблемы, или Даша пересказывала ему содержание телепередач, которые смотрела днем. Он слушал вполуха, да что там, он вообще ее никогда не слушал, только кивал рассеянно: все нормально, малыш, все хорошо...

Так больше продолжаться не может, решила Даша, нужно срочно изменить свою жизнь. Она окончательно рехнется, если будет и дальше сидеть в четырех стенах. Какая скучная, безликая квартира! Все вещи на своих местах, неужели это она, Даша, с маниакальной аккуратностью и педантичностью занималась уборкой все свободное время? На кухне все блестит и сияет, так что хочется плюнуть на пол.

Даша решила вообще не заходить сегодня на кухню. Если Игорь придет пораньше, пускай сам готовит себе ужин. Но что-то подсказывало ей, что муж сегодня придет поздно.

Она сняла яркую блузку и задумалась. Если она собирается следить за ненавистной любовницей мужа, следует одеться как можно незаметнее. Уж у той-то глаз наметан, она живо приметит яркую блузку!

Даша достала длинную кофту из светло-серой марли и примерила. Вид совершенно бесцветный. Идет такая серая мышь, и никто на нее не посмотрит. Пожалуй, слишком. Даша повязала на шею ярко-оранжевый шелковый шарфик, волосы в этот раз заколола гладко, уж больно жарко на улице...

«Зачем я это делаю? — внезапно спросила она саму себя. — Для чего я трачу время на глупую и унизительную слежку? Не лучше ли будет заняться поисками работы, пока нет Митьки? Потому что сидеть на шее у Игоря я больше не собираюсь, я вообще не хочу ничего у него брать... Что ж, развод? — Она даже вздрогнула от этой простой мысли. — Возможно... со временем, а пока нужно разобраться со всей этой историей».

— Я хочу полной ясности! — сказала Даша громко. — Я не успокоюсь, пока не узнаю всю подоплеку этой истории. Кому понадобилось красть бабушкину шкатулку? Если вор взял ее просто так, то пускай отдаст. А если она ему зачем-то понадобилась, то мне она нужна еще больше. Я должна найти вора и отнять у него память о бабушке. Заодно и про собственного мужа неплохо кое-что выяснить... А стало быть, я не погнушаюсь слежкой ни за ним, ни за его любовницей. Не ждите от меня красивых поступков, не я начала всю эту историю. Вы сами устанавливали правила, так что не обессудьте...

Она усмехнулась: можно ли считать нормальным человека, который стоит один посреди комнаты и произносит длинную речь вслух?

«Плевать, — рассердилась Даша, — мне плевать, что обо мне подумают. Я буду стремиться к своей цели без колебаний. Пускай назовут это манией, мне все равно...»

Последнее дело у Шухера выдалось очень удачным. Квартирка на улице Ростроповича, с первого взгляда самая обыкновенная, принесла ему такую удачу, что он всерьез задумался о том, чтобы выйти на покой.

Он размечтался о домике в Испании с открытой террасой и садиком — не жалкие синявинские шесть соток, а хороший сад в цветах и апельсиновых деревьях...

Дело на улице Ростроповича было заказное, заказчик — ученый старик — дал наводку, велел принести только одну вещь. Шухер пришел на хазу в свое любимое время — полчетвертого утра, или ночи, когда на улицах нет ни одной собаки и угомонились уже самые поздние гуляки, а сон у мирных лохов самый крепкий, пушкой не разбудишь... Но Шухер никого будить не собирался, он отковырнул хороший импортный замок, как будто открыл банку пива. Все замки — они только от честных людей, а нормальному домушнику — тьфу, любой открыть ничего не стоит. В квартире, как и обещал заказчик, никого не было, и Шухер спокойно и неторопливо начал поиски.

Маленький фонарик держал в зубах, чтобы руки были свободны, верхний свет не включал — мало ли кто смотрит на окна, а работать в темноте, с фонариком, оно и удобнее, и привычнее.

Вещи Шухера не интересовали, на них можно засветиться, да и прибыль-то плевая, но, выдвинув ящик туалетного столика, на всякий случай запустил в глубину руку — и не ошибся: каждая вторая женщина в таком месте прячет заначку, и здесь тоже была стопочка долларов. Не бог весть что, а все-таки приятно, хорошая добавка к пенсии, как говорили в одной старой рекламе.

Но Шухер искал не это, он искал заказ, ту вещь, за которую ему обещал заплатить ученый старик.

Планомерно двигаясь по квартире, Шухер добрался до стенного шкафа в прихожей и тут, простукивая стенку, понял, что в шкафу оборудован тайник. Примитивный любительский тайник, двойная стенка, которую ничего не стоило найти... Вот он и нашел.

Вскрыв тайничок, он нашел не то, на что надеялся, — он-то думал, что именно сюда хозяева спрятали ту самую вещь, но в тайнике лежала прозрачная папочка вроде конверта, а в ней — две фотографии с напечатанными на них датами. Шухер подумал — и на всякий случай сунул папку в свой вещмешок. Если люди прячут фотографии в тайник, значит, это важные фотографии, значит, они могут стоить денег.

И через два дня Шухер понял, как он был прав.

А тогда ночью он спрятал снимки и продолжал обыск квартиры — и очень скоро нашел то, что искал. Да так просто нашел, что даже расстроился, — никакого интереса: лежала вещь в ящике кухонного стола, среди открывашек для консервов да кулинарных рецептов, будто барахло ничего не стоящее, а Шухеру ученый старик за эту вещь большие деньги обещал! Но так или иначе, дело было сделано, Шухер положил вещь туда же, в свой вещмешок, и отправился домой, как говорится, усталый, но довольный. Шел налегке: взял в квартире ту маленькую вещь, да две фотографии, да долларов стопочку.

Доллары дома посчитал — восемьсот двадцать. Мелочь, а приятно.

А на следующий день хотел посмотреть футбол по телику, да включил не ту программу и замер перед экраном как примороженный.

Показывали по ящику мужчину, сперва он даже не понял, откуда его лицо знакомо, а потом дошло: это же тот, чьи фотографии он в тайничке нашел! Мужик что-то такое вещал по поводу честного бизнеса, и потом на экране появилась надпись: «Генеральный директор компании «Вестком» господин Водопятов».

И тогда Шухер понял, что значили эти фотографии. И тогда же он первый раз задумался о том, чтобы уйти на покой. И представил себе домик в Испании. Белый двухэтажный домик среди апельсиновых деревьев и цветущих розовых кустов.

Шухер поморщился — давала знать о себе язва, нажитая на зоне. Он достал из холодильника коробку ряженки, налил себе в стакан и с интересом послушал, что господин Водопятов вещает про честный бизнес.

Честный бизнес, блин! Шухер вспомнил две фотографии из тайника и усмехнулся: честный бизнес! Ну ничего, этот честный бизнесмен раскошелится. И ученый старик должен Шухеру хорошие деньги, но с Водопятова за фотографии можно стребовать гораздо больше.

Заказчику Шухер позвонил на второй день после дела, но по телефону ответила старушка, видно, жена. И сказала, что Виктор Илларионович в больнице с поджелудочной железой. Шухер просил передать, что звонил мастер, с которым Виктор Илларионович договаривался насчет заборной сетки для дома — так у них со стариком было условлено, если все в порядке. Старуха очень оживилась, видно, ей эта сетка и впрямь нужна. Ничего, обойдется.