Стеклянный цветок (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 10

• Предыдущая
• 10/166
• Следующая

_{© Перевод О. Колесникова.}

Биосельскохозяйственная выставка Шести миров принесла Хэвиланду Тафу большое разочарование.

Он провел на Бразелорне долгий и утомительный день, бродя по просторным выставочным залам и то и дело останавливаясь, чтобы одарить своим вниманием новый злаковый гибрид или генетически улучшенное насекомое. Хотя клеточная библиотека его «Ковчега» включала клон-материалы буквально миллионов растительных и животных видов с неисчислимого количества миров, Хэвиланд Таф постоянно зорко следил за всякой возможностью где-нибудь что-нибудь высмотреть и расширить свой фонд стандартов.

Но лишь немногие экспонаты на Бразелорне показались ему многообещающими, и, по мере того как шло время, Таф чувствовал себя в спешащей и равнодушной толпе все тоскливее и неуютнее. Повсюду кишели люди. Фермеры-туннельщики с Бродяги в темно-каштановых шкурах, украшенные перьями и косметикой землевладельцы с Арина, мрачные жители ночной стороны и облаченные в светящиеся одежды жители вечного полдня с Нового Януса, также было большое количество туземцев-бразелорнцев. Все они производили страшный шум, окидывали Тафа любопытными взглядами, а некоторые даже толкали, отчего на его лице появлялось мрачное выражение.

Наконец, стремясь вырваться из толпы, Таф решил, что проголодался. С исполненным достоинства отвращением он протолкался сквозь толпу посетителей ярмарки и вышел из купола пятиэтажного птоланского павильона. Снаружи, между большими зданиями, сотни торговцев установили свои ларьки. Мужчина, продающий паштет из трескучего лука, казалось, менее других осаждался покупателями, и Таф решил, что паштет — именно то, о чем он мечтал.

— Сэр, — обратился он к торговцу, — я хотел бы паштет.

Продавец паштетов был круглым и розовым человеком в грязном фартуке. Он открыл свой ящик для подогрева, сунул в него руку в перчатке и вынул горячий паштет. Подняв взгляд от ящика на Тафа, он удивился.

— Ох, — сказал он. — Но ведь вы же такой большой.

— В самом деле, сэр, — ответил Таф. — Поэтому дайте мне две порции.

Со своими двумя с половиною метрами он почти на целую голову возвышался над всеми остальными людьми на этой планете, а со своим большим, выпирающим вперед брюхом он к тому же был вдвое тяжелее любого из них. Таф взял паштет и спокойно откусил.

— Вы — с другого мира, — заметил торговец. — И вероятно, весьма отдаленного. Таф в два приема съел свой паштет и вытер салфеткой жирные пальцы.

— Вы совершенно правы, сэр, но об этом нетрудно догадаться, — сказал он. Таф не только был намного выше любого туземца, он и выглядел, и одет был совершенно иначе. Он был молочно-белым, и на его голове не было ни волоска. — Еще один, — сказал Таф и поднял вверх длинный мозолистый палец.

Поставленный на место торговец без дополнительных замечаний вынул еще один паштет и дал Тафу относительно спокойно съесть его. Наслаждаясь корочкой из листьев и терпким содержимым паштета, Таф оглядывал посетителей ярмарки, ряды ларьков и пять больших павильонов, возвышавшихся над окружающим ландшафтом. Покончив с едой, он с непроницаемым, как всегда, лицом опять повернулся к продавцу паштетов.

— Разрешите вопрос, сэр.

— Я вас слушаю, — скромно отозвался тот.

— Я вижу пять выставочных залов, — сказал Хэвиланд Таф. — И я посетил каждый из них по очереди. — Он показал рукой на залы. — Бразелорн, Вейл Арин, Новый Янус, Бродяга и Птола. — Таф опять аккуратно сложил руки на выпирающем животе. — Пять, сэр. Пять павильонов, пять миров. Несомненно, как чужак — а я здесь чужак, — я незнаком с некоторыми щекотливыми деталями местных обычаев, но тем не менее удивлен. В тех местах, где я до сих пор бывал, от встречи, которая называется биосельскохозяйственной выставкой Шести миров, ожидают, что она будет включать экспонаты шести миров. А здесь этого нет. Может быть, вы сможете мне объяснить, почему это так?

— Никто не прибыл с Намории.

— В самом деле? — сказал Хэвиланд Таф.

— Из-за некоторых трудностей, — добавил продавец.

— Все ясно, — сказал Таф. — Или если не все, то, по крайней мере, часть. Может, вы возьмете на себя труд подогреть мне еще один паштет и объяснить природу этих трудностей? Я чрезвычайно любопытен. Боюсь, это мой большой порок. Продавец паштетов опять натянул перчатку и открыл ящик.

— Знаете, как говорят? Любопытство делает голодным.

— В самом деле? — сказал Таф. — Но должен сказать, что до сих пор ни от кого этого еще не слышал. Человек наморщил лоб.

— Нет, я не так сказал. Голод делает любопытным, вот как. Но все равно. Мои паштеты вас насытят.

— Ах, — сказал Таф и взял паштет. — Пожалуйста, рассказывайте дальше. И продавец паштетов очень подробно рассказал о трудностях планеты Намория.

— Теперь вы определенно понимаете, — закончил он наконец, — что они не могли прибыть, когда происходит такое. Им не до выставок.

— Конечно, — сказал Хэвиланд Таф, промокая губы. — Морские чудовища могут досаждать необычайно.

Намория была темно-зеленой планетой, безлунной и уединенной, исчерченной тонкими золотистыми облаками. «Ковчег», содрогаясь, затормозил и тяжеловесно вышел на орбиту. Хэвиланд Таф переходил от кресла к креслу в длинной и узкой рубке связи, изучая планету по десяти из находившихся в рубке сотни обзорных экранов. Его общество составляли три маленьких серых котенка, прыгавших через пульты и прерывавших это занятие только для того, чтобы сцепиться друг с другом. Таф не обращал на них никакого внимания.

Намория состояла в основном из воды и имела только один континент, правда, достаточно большой площади — с орбиты его было прекрасно видно. Увеличенное изображение показывало еще тысячи островов, разбросанных по темно-зеленому морю длинными серповидными архипелагами. Они были рассеяны по океану, как драгоценные камни. Другие экраны показывали свет десятков больших и малых городов на ночной стороне и пульсирующие, размытые, как клочки ваты, пятна энергетической активности там, где поселения были освещены солнцем.

Таф просмотрел все это, сел, включил еще один пульт и начал играть с компьютером в войну. Ему на колени вспрыгнул котенок и уснул. Таф старался не потревожить его, но чуть позже второй котенок подпрыгнул и упал на спящего, и они начали играть друг с другом. Таф согнал их на пол.

Прошло больше времени, чем предполагал Таф, но контактный вызов наконец пришел — впрочем, он знал, что этот вызов все равно в конце концов придет.

— Корабль на орбите, — гласил запрос, — корабль на орбите. Вызывает контрольная служба Намории. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Назовите, пожалуйста, ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Высланы перехватчики. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях.

Вызов пришел с главного континента. «Ковчег» выслушал его. К этому времени он обнаружил приближавшийся к нему корабль — только один — и спроецировал его на другой экран.

— Я — «Ковчег», — сообщил Хэвиланд Таф контрольной службе Намории.

Контрольную службу Намории представляла сидевшая у пульта круглолицая женщина с коротко подстриженными волосами, одетая в темно-зеленый с золотыми нашивками мундир. Она наморщила лоб и перевела взгляд в сторону — несомненно, на начальника или к другому пульту.

— «Ковчег», — сказала она, — назовите ваш родной мир. Назовите, пожалуйста, ваш родной мир и сообщите о ваших намерениях.

Компьютер показал, что другой корабль установил связь с планетой. Засветились еще два обзорных экрана. На одном появилась стройная молодая женщина с большим крючковатым носом. Она находилась на мостике корабля, на другом экране — пожилой мужчина перед пультом. Оба были в зеленых мундирах и оживленно беседовали с помощью какого-то кода. Компьютеру потребовалось меньше минуты, чтобы его расшифровать.

— …Будь я проклята, если знаю, что это такое, — сказала стройная женщина. — Боже мой, таких больших кораблей не бывает. Вы только посмотрите на него, вы что-нибудь понимаете? Он ответил?

• Предыдущая
• 10/166
• Следующая