Каникулы в Простоквашино (Дядя Федор и лето в Простоквашино) - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/7
• Следующая

Шарик не очень понимал, при чём тут весна, если идёт снежок. Ещё его сильно смущал этот "ку-курс", но без "ку" правильный ритм не получался.

— Пусть думают, что автор, например, был заика, — решил он. — А теперь продо-до-лжим.

"Пора переходить к более решительным событиям", — решил Шарик. И продолжил:

"Какая-то здесь есть неправильность, — подумал Шарик. — Все стали заикаться".

Но он успокоил сам себя, решил, что если у человека что-то украли, то он непременно станет заикаться от волнения.

Дальше у него как-то легко прорвались следующие строчки:

Здесь Шарик с наслаждением дописал крупными буквами:

— Вот и пропадают картонки.

Дальше Шарик, как настоящий сыщик-разыскник, провёл допрос своего героя:

После этого у Шарика все рифмы ушли из головы, и он перешёл на полупрозу. Но он быстро выправился:

Так получилось не потому, что Дружок был такой гордый, и не потому, что нечего было просить. А потому, что ничего не укладывалось в размер. Шарик решил, что Дружок попросит что-нибудь на обратном пути.

И вот, поднимая морозную пыль,

Несётся по городу автомобиль.

Поэт Шарик к этому месту не просто устал, а основательно переутомился. Он посчитал строчки. Их получилось пятьдесят восемь строк. Или восемьдесят с чем-то долларов-рублей…

— Для одного дня больше чем достаточно, — решил он. — Можно и отдохнуть.

Кот Матроскин по секрету от всех вёл дневник. Всё интересное записывал. Вёл он его уже давно — целых два дня. Он решил записывать всё интересное.

Самое трудное было в том, что ничего интересного не было.

"Вчера 15 мая приехал дядя Фёдор. Теперь он, конечно, поставит на место Шарика. Шарик окончательно распоясался. Ловит блох прямо на глазах у людей. И котов".

"16 мая. Мы с дядей Фёдором торжественно ничего не делаем. Пойду дам Мурке сена".

"17 мая. Сегодня с утра торжественно ничего не делал, но сначала подоил корову и сходил в магазин. Шарик стал совсем другим. Его вымыли. А я мыться не люблю и не буду".

Ему понравилось вести дневник, и он стал записывать события каждого дня.

"18 мая. Все блохи с Шарика ушли. Он больше не ловит их, как раньше, целыми днями. А я стал весь чесаться. Это не могут быть блохи. Наверное, это раздражение. Насекомые на интеллигенции не разводятся".

"19 мая. Оказывается, разводятся. Стараюсь держаться поближе к Шарику. Может быть, уйдут на него обратно".

"20 мая. Всю ночь не спал. Не ушли".

"25 мая. Прочитал свой дневник. Ничего интересного, кроме блох. А ведь есть рассветы и закаты, есть духовная жизнь, например театры. Но разве с такими блохами пойдёшь в театр. Каждая размером с клюкву".

Дядя Фёдор как-то заглянул в дневник Матроскина и увидел эту блошиную эпопею.

— Матроскин, как тебе не стыдно! Давай немедленно купаться.

— Нельзя.

— Это почему?

— Я воды боюсь.

— Но ты же у нас морской кот.

— Да, морской. Я морской воды не боюсь, а у нас вода речная.

— Ну и отлично, — говорит дядя Фёдор. — В аптеке в селе Троицком морскую соль продают. Я видел, там ребята для аквариума покупали. Бери, Матроскин, тележку и шагай в Троицкое за солью. Будем тебе морские купания устраивать.

Матроскину деваться было некуда. На другой день он на тележке привёз соль из Троицкого. Стали думать, где его купать. Ванны в сельской местности в домах из дровишек обычно не заводили.

Шарик говорит:

— А вон у нас есть бочка для дождевой воды. Мы туда Матроскина и запихнём.

— Не надо меня запихивать, — говорит Матроскин. — Отойдите все в сторону. Я буду всё по-своему делать.

Сначала он бочку как следует отмыл. Потом вставил в неё кипятильник. Потом соли насыпал.

Шарик говорит:

— Это как в "Коньке-Горбунке". Сейчас он туда прыгнет. А вылезет оттуда тигром.

— Я не знаю, каким он оттуда вылезет, — говорит дядя Фёдор. — Только у него всё правильно получается.

Матроскин сказал:

— Я буду всё делать так, как белые медведи делают.

Он стал постепенно погружаться в воду. Сначала задние лапы, потом пузико. Потом сам медленно-медленно стал опускаться вниз.

Он вниз опускался, а все насекомые наоборот вверх по нему лезли. Он всё ниже — они всё выше. Кот сказал Шарику:

— Вот эту щепочку я себе на нос положу. Когда все блохи на неё переползут, ты, Шарик, зачерпни её своей миской и вместе с водой в помойку вылей.

Так они и сделали. Матроскин глаза зажмурил, щепочку себе на нос положил и в воду до конца погрузился. Блохи все на щепочку и попрыгали.

Шарик взял миску, только не свою, а кота Матроскина, поймал плавающую щепочку, зачерпнул её и отнёс подальше от дома.

Он подумал:

"Хороший способ придумали белые медведи. Только где они там в тундре кипятильник брали?"

После этого мемуары кота Матроскина больше наполнились духовой жизнью:

"Июнь. Шарик совсем меня замучил своими стихами. "Один чел-век имел собаку". Этот "чел-век" у него занимается "педагогой". Мы с дядей Фёдором объясняем Шарику, что это неграмотно. Что так стихи не пишут. А он нам нахально отвечает: "Много вы понимаете в высокой поэзии!" Он никого не слышит и "педагогит" и "педагогит" дальше.

• Предыдущая
• 4/7
• Следующая