Орел и Волки - Скэрроу Саймон - Страница 29

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая

Тинкоммий быстро обыскал обоих центурионов и почтительно отступил в сторону, пропуская их в большой зал. Легкая прохлада, царившая на дворе, тут же сменилась влажным теплом обогреваемого и заполненного людьми помещения. Колеблющийся оранжевый свет расставленных по углам жаровен отбрасывал на стены причудливые тени, отчего создавалось впечатление, будто все гости хаотически движутся в каком-то медленном фантастическом танце. Центр зала с трех сторон обегали длинные деревянные столы со скамьями. Верика обособленно восседал перед ними на массивном деревянном троне, покрытом искусной резьбой. Рядом с царем тоже тлела жаровенка, а по обе стороны от него стояли вооруженные телохранители, настороженно озирающие толпу.

— Наш старина Верика, похоже, мало кому доверяет.

Макрону пришлось повысить голос, чтобы перекрыть людской гомон и смех.

— Не могу винить его за это, — отозвался Катон. — Он стар, многое повидал и, думаю, хочет спокойно умереть в своей постели.

Макрон его уже не слушал, вертя во все стороны головой.

— Вот дерьмо!

— Что такое?

— Опять у них ничего нет, кроме дрянного пива. Хреновы обормоты!

Катон вдруг почувствовал, что кто-то стоит за ним сзади, и быстро обернулся. Огромный воин со струящимися по плечам волосами и широким лицом с любопытством рассматривал римских центурионов. В его прищуренных глазах отражались пляшущие огни.

— Чего тебе, парень?

— Вы римляне? — прогудел гигант по-латыни, с сильным акцентом, но вполне внятно. — Римляне, которые вели войско царя?

— Это мы, — просиял Макрон. — Центурионы Люций Корнелий Макрон и Квинт Лициний Катон к твоим услугам.

Бритт нахмурился:

— Люцелий…

— Брось это, приятель. Давай по-простому. Я Макрон, он Катон.

— Ca! Это правильные имена. Идемте.

Не дожидаясь ответа на свое краткое приглашение, бритт повернулся и размашистым шагом направился к трону, где с кубком в одной руке и жареной ногой ягненка в другой посиживал, обозревая собравшихся, царь. Завидев центурионов, он с улыбкой выпрямился, а недоеденную баранину швырнул прямо на пол, и на нее тут же накинулись дерущиеся собаки.

— Вот и вы! — громко возгласил Верика. — Мои самые долгожданные и почетные гости!

— Царь, ты оказываешь нам слишком высокую честь, — произнес, склонив голову, Катон.

— Чепуха. Я боялся, что вы, отдохнув, погрузитесь в свою писанину и не сможете прийти на праздник. По опыту знаю, что у вас, римлян, победа еще не одержана, пока она не описана в подробном докладе, — улыбнулся Верика. — Но Кадминий нашел вас. Вы здесь. Вот два места для вас, за ближайшим столом, куда сейчас ставят еду. Если ее вообще кто-нибудь готовит.

Он повернулся к Кадминию и сказал ему что-то резкое. Отповедь явно задела начальника стражи, он резво, едва не вприпрыжку, поспешил к маленькому дверному проему в дальней стене помещения, сквозь который Макрон углядел полуобнаженные, поблескивающие от пота фигуры, медленно вращавшие над огнем вертела с насаженными на них молочными поросятами. После скудного походного рациона от одной мысли о жареной сочной свинине у него потекли слюнки.

— Скажи мне, центурион Макрон, какие у тебя теперь планы в отношении моих когорт? — спросил Верика.

— Планы? — призадумался Макрон. — Наверное, продолжать обучение. Они… э-э… еще малость сыроваты, их не мешает пообтесать.

— Сыроваты? — Верика выглядел огорченным.

— Только малость, и хорошая муштра это быстро исправит, — поспешно добавил Макрон. — Верно, Катон?

— Так точно, командир. Хорошей муштры много не бывает.

Макрон бросил на юнца предостерегающий взгляд. Нашел, дурак, время вставлять подковырки.

— Мой товарищ прав, муштра никогда не бывает лишней, ибо держит солдат в постоянной готовности к бою. Очень скоро ты, царь, сам увидишь, какими бравыми вояками они станут.

— Центурион, солдаты мне нужны позарез, но не для того, чтобы на них любоваться. Перед ними стоит одна лишь задача — убивать моих врагов. Везде, где бы те вдруг ни объявились.

Тонкая старческая рука дрогнула, словно бы указав на заполняющую зал толпу, и Катон почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Он быстрым взглядом обвел лица ближайших гостей, гадая, многие ли из них умышляют недоброе против своего государя. Верика, видя, как помрачнел молодой командир, негромко хмыкнул:

— Успокойся, центурион! Навряд ли мне сейчас что-нибудь угрожает, во всяком случае сегодня, когда мы празднуем нашу победу над нашим заклятым врагом. Надо радоваться передышке, пока есть возможность. Я просто хотел узнать, нет ли у вас каких мыслей насчет того, чтобы выступить в более дальний поход и как следует проучить дуротригов.

— В поход? — удивился Макрон. — Но, царь, о походах пока нет и речи. На сей раз нам повезло: мы захватили дуротригов врасплох и сумели использовать это. Однако две когорты — еще не армия. Они сформированы для того, чтобы защищать Каллеву и обеспечивать безопасную подвозку припасов. А все прочее не про них.

— И тем не менее они уже доказали свою способность громить неприятеля. Почему бы не извлечь из этого наибольшую пользу? Почему бы не закрепить наш успех? Почему?

— Не все так просто, царь.

— Не все?

Лицо Верики вмиг омрачилось. Катон нервно сглотнул и вмешался, чтобы его прямодушный товарищ окончательно все не запутал.

— Центурион Макрон хочет сказать, что обучение когорт — весьма сложное дело. Их надо готовить, ставя перед ними все более сложные задачи. Одержанная победа всего лишь первая на счету твоих воинов, но всякий раз, когда Волки и Вепри будут вступать в бой, это, несомненно, повлечет за собой гибель твоих недругов и упрочение твоей славы.

Макрон смотрел на друга разинув рот, но Верика улыбнулся: видимо, обрисованная молодым центурионом перспектива пришлась ему по душе.

— Ну хорошо, дорогие гости! Несколько позже я обязательно провозглашу здравицу за дальнейшее укрепление дружбы между моим народом и Римом. Но вот показался Кадминий. Еда, должно быть, готова… лучше бы так. Не соблаговолите ли сесть за стол? Я сейчас присоединюсь к вам.

Центурионы поклонились и направились к своим местам.

— Что тут за околесицу нес старый хрыч? — шипел Макрон в ухо другу. — И что ты намолол ему, парень? Эти две когорты предназначены только для несения гарнизонной службы и обороны обозов. Справятся с этим — и то уже счастье! Они не способны завоевать ничего, да и победить в настоящем сражении тоже.

— Конечно нет, — ответил Катон. — Ты что, меня держишь за дурня?

— Но ты же сказал…

— Я сказал то, что царь желал слышать. Достаточно скоро, как только атребаты снова за что-нибудь на него обозлятся, ему станет не до походов. Тогда он захочет, чтобы когорты не удалялись от него ни на шаг.

Макрон пригляделся к приятелю.

— Очень надеюсь, что ты прав! Лишь бы только твои уверения не втемяшились ему в голову, забивая ее пустыми мечтаниями.

— Ну кто же, будучи в здравом уме, станет всерьез прислушиваться к словам зеленого юнца, чуть ли не мальчишки? — улыбнулся Катон.

— И то правда, — буркнул Макрон.

Наконец рабы, сгибаясь под тяжестью ноши, вынесли в зал зажаренных на вертелах свиней. Их тут же принялись разрезать на куски, и Кадминий облегченно расслабился, когда его господин перестал наконец раздраженно постукивать ногой по полу, с одобрением глядя на горячее, дымящееся мясо. Верика сошел с трона и устроился за столом для почетных гостей, причем не сел, как все, на скамью, а в римской манере возлег на кушетку. Прочие столы тянулись вдоль трех стен просторного зала, но царский стоял на помосте, чтобы и Верике, и его ближнему окружению было хорошо видно все, что творится внизу. Макрону и Катону отвели почетные места справа от государя, а слева расположились знатные атребаты, среди которых затесался и сильно надушенный купец-грек с обильно напомаженной шевелюрой. Возле Катона на небольшом отдалении от него сидели Артакс и Кадминий. Взгляды юноши и племянника Верики на миг столкнулись, и в глазах атребатского принца блеснуло все то же угрюмое высокомерие, с каким он взирал на римлянина при их первой встрече. Неизвестно, чем кончилась бы молчаливая борьба взглядов, но ей положил конец освободившийся от дежурства и усевшийся рядом с Катоном Тинкоммий.

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая