Я украл Мону Лизу - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая

– Кондотьеры грабят город, – коротко сообщил он. – Есть убитые.

Герцог не сразу нашелся с ответом, лицо приняло хищную маску.

– Придется взглянуть на тех храбрецов, что отважились нарушить мой приказ.

В сопровождении многочисленной личной гвардии, обнажив меч, светлейший герцог Чезаре вышел в город и уже на смежной улице покарал трех насильников. Еще пятерых, изловленных швейцарцами, повесили на углах зданий. Бесчинства прекратились столь же неожиданно, как и начались. Вскоре город впал в тревожную дрему.

В Урбино Чезаре Борджиа пробыл всего-то неделю, а потом, оставив в нем небольшой гарнизон, которому вменялось следить за порядком, под восторженные крики горожан, признавших в нем своего повелителя, отбыл в Имолу.

*

Все складывалось значительно лучше, чем Чезаре Борджиа предполагал поначалу. Теперь под его началом была едва ли не вся северная Италия, взгляды его были обращены на юг, столь же разобщенный. Первое, что он сделает, размышлял Чезаре, остановившись перед картой Италии, так это двинется в Неаполь и освободит королевство от ненавистного испанского владычества. А затем с объединенным воинством можно направляться на Милан, против французов.

Неожиданно размышления Чезаре прервал взрыв пушечного ядра, разорвавшегося под самыми окнами. Рамы, не выдержав ударной волны, влетели в комнату, разметав по полу цветные витражи. Один из стеклянных осколков болезненно впился ему в руку.

Взбешенный Чезаре выскочил из кабинета, едва не столкнувшись с бежавшим ему навстречу полковником швейцарских гвардейцев. Всегда спокойный, умевший оставаться безмятежным даже в самых сложных ситуациях, тот выглядел крайне взволнованным.

– Что там происходит? – взревел Чезаре.

– Светлейший государь, кондотьеры под предводительством Вителлоццо Вителли окружили город и требуют золота, обещанного перед взятием Урбино. В качестве начальной компенсации они требуют выдать им из казны по сто тысяч лир золотом.

– Они просто спятили! Если бы у меня были такие деньги, так я бы купил еще столько же пушек, а не содержал бы этих бездельников, которые умеют только грабить и обстреливать из пушек своего господина! Надеюсь, это все, чего они хотят? – ноздри герцога раздулись от бешенства.

– А еще хотят переговорить с вами.

– Они отказываются служить?

– Да.

– Для них это так же просто, как выпить бокал вина. Сегодня они служат мне, а завтра будут служить моим врагам. Разве мне нужны такие солдаты?

– Если вы не встретитесь с ними, то они разрушат мортирами Имолу до основания. Здесь гарнизон маленький, и у нас недостаточно сил, чтобы противостоять им. Да и стены в крепости не очень прочные.

В очередной раз громко ахнула пушка – пущенное ядро угодило точно в парк герцогского дворца, разметав в щепки беседку, в которой Чезаре любил проводить время.

– Чьи пушки обстреливают город?

– Барона Саундера.

– Ах вот оно что… Вы пытались разговаривать с кондотьерами?

– Да, светлейший государь, они не идут ни на какие переговоры и твердят, что будут расстреливать город до тех самых пор, пока вы не выйдете к ним.

– У этих наемников еще хватает наглости диктовать мне условия? – зло скрипнул зубами Чезаре.

– Прикажете поднимать гарнизон, светлейший государь? Мы готовы умереть за вас.

– Ваши жизни мне еще пригодятся, – успокаиваясь, отвечал Чезаре. – Отправьте к этим бунтовщикам парламентеров и скажите, что я готов встретиться с ними в течение часа.

Ровно через час в сопровождении двух придворных Чезаре Борджиа вышел из ворот и направился в сторону лагеря кондотьеров, где на первой линии, задрав горделивые носы, стояли стенобитные пушки. Здесь же, небрежно опираясь на мушкеты, стояли наемники и сверлили неприятными взглядами приближающегося государя. В мужестве Чезаре не откажешь, он уверенно шел по полю, разрыхленному пушечными ядрами, совершенно не остерегаясь случайных пуль, как если бы находился не на бранном поле, а на аллее дворцового парка. Из него, крепкого телом и духом, получился бы бесстрашный кондотьер.

Навстречу Чезаре, в сопровождении двух капитанов, двинулся Вителлоццо Вителли. Сошлись у ствола могучего каштана, распустившегося сиреневым цветом. Где-то здесь проходила граница между позициями кондотьеров и городскими укреплениями. На нагруднике Вителлоццо немного повыше родового герба замысловатым шрифтом на латинском языке было начертано: «Честь и доблесть». Герцог невольно скривил губы, подумав о том, что у Вителли не было ни того, ни другого. На языке при виде его хищных, близко посаженных глаз закрутились самые ядовитые ругательства, и потребовалось крепко стиснуть челюсти, чтобы они не сорвались с кончика языка.

Командующий кондотьеров, выражая Чезаре почтение, снял морион, украшенный какой-то замысловатой росписью, и, тряхнув длинными русыми вьющимися волосами, сдержанно поприветствовал.

– В чем дело, Вителлоццо? – удивленно спросил Чезаре. – Вы хотели меня видеть?

Порывистый ветер трепал на морионе красный плюмаж, отчего он напоминал пламя, вырывающееся из сухих и мускулистых ладоней кондотьера.

– Светлейший государь, у нас к вам имеются претензии.

– Вот как? – делано удивился герцог. – Я готов их выслушать.

– Нам не нравится, когда нас обманывают. Мои люди служат у вас не первый год и не желают рисковать своими жизнями за жалкие подачки. Вы обещали отдать нам город на три дня и должны были сдержать свои слова.

– И это вы называете претензиями? – удивленно спросил Чезаре. – У меня достаточно средств, чтобы, не подвергая город разграблению, расплатиться с вами. Почему же вы не сказали мне о них раньше?

– Я пробовал встретиться с вами раньше, но у меня ничего не получилось. Между мной и вами стоит заслон из ваших придворных и адъютантов, поэтому мне пришлось палить из пушек, чтобы достучаться до ваших дверей.

Чезаре невольно нахмурился:

– При этом вы так хорошо стучались, что одно из ядер едва не залетело в мои покои.

Морион был украшен сложной гравировкой, в которой Чезаре рассмотрел сцену возложения Христа во гроб. «Стало быть, добрый христианин?» – едва сдержался от едкой усмешки герцог.

– Прошу прощения, светлейший государь, если мы причинили вам какие-то неудобства, но мы пришли затем, чтобы требовать своего.

– Сколько же вы хотите?

– Мы тут подумали… Посчитали… Урбино – город невероятно богатый, мы рассчитывали на очень большую поклажу. Считаем, что это будет сто пятьдесят тысяч золотом! – твердо произнес кондотьер, обозначив на сухих щеках глубокие морщины, поросшие трехдневной щетиной.

Чезаре весело рассмеялся:

– Ха-ха! И это всего-то? И это сумма, из-за которой должны ссориться старые добрые друзья? Сколько же мы с тобой вместе, Вителли? – неожиданно спросил герцог Чезаре.

– Полагаю, что около десяти лет, светлейший государь, – произнес кондотьер, сбитый с толку веселостью герцога.

– Сколько же раз мы с тобой ссорились за это время?

– Это случилось впервые, – честно признал кондотьер.

– Ну, вот видишь, впервые! Друзьям не пристало ссориться из-за пустяков. Неужели есть вещи сильнее настоящей дружбы? Вы получите эти деньги, тем более что я уже велел подготовить их для вас.

Повернувшись в сторону города, герцог призывно махнул ладонью невидимому наблюдателю и тотчас из ворот города выскочил всадник на черном скакуне с объемной поклажей. Остановившись неподалеку от каштана, подпиравшего могучими ветками сгрудившиеся облака, он бойко соскочил с седла, с видимым усилием вскинул на плечи мешок и, сгибаясь под тяжестью, зашагал к Чезаре.

– Вот, государь, – сбросил слуга с плеч мешок.

Поклажа с глухим стуком примяла разросшийся клевер.

– Здесь двадцать тысяч лир, – объявил герцог. – Надеюсь, что они послужат нам примирением. Чего же делить старым друзьям? Нас связывает немало доброго. Неужели нам нечего вспомнить? – широко улыбался Чезаре, входя в роль добродушного хозяина. – Давай сделаем вот что, я приглашаю на пир по случаю взятию Урбино тебя и пятерых твоих друзей. Не забудь пригласить барона Саундера. Во время праздника я отдам вам остальные деньги. Тебя устроит такой ответ?

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая