Амурские звероловы (Год из жизни Богатыревых) - Сысоев Всеволод Петрович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая

В поисках жилых нор охотники уезжали иногда на два-три дня. Ночевали под открытым небом у костра, возвращались с пойманными зверями на основной табор обычно к вечеру. Под брезентовым навесом ровными рядами стояли клетки. Их было уже чуть меньше тридцати. Днем их обитатели вели себя спокойно, пребывая в дремотном состоянии. Но с наступлением сумерек начинали волноваться, грызли прутья непривычного жилья, стремясь обрести утраченную свободу. Теперь Иван Тимофеевич спал по ночам тревожно. Ему приходилось часто вставать, идти к навесу и успокаивать разбушевавшихся пленников.

На исходе второй недели план был выполнен: в транспортных клетках находилось полсотни бобров. Ловцы собрались все вместе и с нетерпением ожидали вертолета. И вот он прилетел, опустился возле опознавательного знака на луговой поляне, недалеко от навеса. Летчики с любопытством смотрели на подслеповатых зверей — своих необычных пассажиров. Пока пилоты пили чай с лимонником, охотники погрузили в объемистое чрево крылатой машины гору клеток.

С грохотом взревел мотор. Вихри ветра, рожденные длинными лопастями, пригнули траву, подхватили и унесли к лесу обрывки бумаги. Зеленая машина вздрогнула, легко и плавно поднялась в небо и полетела, словно гигантская стрекоза, к горизонту, унося Перекатова и Богатыревых вместе с живым грузом. Два часа летел вертолет. А сколько веков прошло бы, пока бобры, расселяясь естественным путем, сумели бы преодолеть это расстояние!

Опустились на берегу Безымянной речки, в том месте, где их поджидали на лодках проводники. Перекатов с их помощью выгрузил переселенцев и распрощался с летчиками. Развозку бобров по реке и ее притокам решили начать утром следующего дня.

Вечером охотовед внимательно осмотрел бобров. Некоторые животные вели себя особенно беспокойно, отказывались от пищи, постоянно метались по клетке. Перекатов решил, не дожидаясь утра, освободить их сейчас же. Клетки перенесли недалеко от табора и оставили открытыми.

— А мы, ожидая вас, товарищ Перекатов, бобрам искусственные норы поделали, — сообщили проводники.

— Молодцы, — похвалил охотовед. — Только бобрам трудно угодить: они сами строители хоть куда.

С наступлением зари охотники приступили к развозке и выпуску бобров на свободу в тихие старицы, мелководные заливы. Звери не торопились покидать клетки; принюхиваясь к земле и неуклюже переваливаясь, они безошибочно направлялись в сторону воды. Даже самые густые непролазные заросли их не прельщали. Они явно предпочитали водную стихию всем прочим, в ней только чувствовали себя безопасно и удобно. Бесшумно погружались они в тихие струи воды, как только достигали ее, и исчезали с людских глаз, не скоро появляясь на ее поверхности, чтобы вздохнуть и снова погрузиться в воду, теперь уже надолго.

Когда был выпущен последний бобр, Перекатов подошел к Ивану Тимофеевичу.

— Побывали мы с тобой на бобровом новоселье, пора и домой! Здесь им будет хорошо: корма вон сколько, пугать некому. Объявим заповедник, а Матвея директором поставим.

Иван Тимофеевич хоть и часто отлучался этим летом из дома, но про огород не забывал. При каждом удобном случае появлялся на нем, занимаясь то уходом за грядками, то сбором урожая. Особенно тщательно выращивались им бахчевые культуры: он очень любил арбузы. При обильном урожае даже засаливал их впрок, чем немало удивлял заезжих гостей.

В один из свободных дней он завел моторку и направился на свой баштан. Заодно хотел половить немного рыбы. Осмотрев хозяйским глазом свои владения, он взял удочки и направился на залив в уловистое место. В середине дня клева почти не было, но к вечеру начал хорошо браться карась, а с наступлением сумерек карася сменил крупный сом. Увлекшись ловлей, Иван Тимофеевич не заметил, как в залив вошла оморочка, в которой сидели два человека.

Когда совсем стемнело, он аккуратно смотал закидушки, сложил еще трепещущих карасей в сумку и уже собрался уходить, как вдруг услышал шаги бредущих по мелководью людей. Он пошел им навстречу. Вдалеке обрисовались два неясных силуэта. «Наверное, из рыбоохраны», — решил про себя Богатырев и окликнул:

— Эй, Скачков! Это ты?

Ответа не последовало. «Кто же это может быть?» — недоумевал старый охотник. Он заметил, как двое замерли на месте от его окрика, видимо, не ожидая встретить здесь бодрствующего человека в столь поздний час. Стараясь угадать, кто мог пожаловать на его остров и зачем, Богатырев пошел медленнее. Вот он уловил, как один из незнакомцев сунул руку в карман и вынул какой-то тускло блеснувший предмет. «Фонарик. Сейчас засветит», — мелькнула мысль, и Богатырев, ожидая, что все прояснится, спокойно зашагал по песку.

Однако свет не появился. Двое медленно вышли на берег. Поравнявшись с ними, Богатырев ни в одном не признал знакомого.

— Вы кто же будете? — спросил он.

— Мы рыбаки из совхоза, — ответил один из незнакомцев. — Тут недалеко рыбачим. Папиросы у нас кончились, может, угостишь хоть махорочкой.

— Я не курю.

— Жаль. Ну тогда заварки дай, что ли.

— Чай имеется, пойдем к шалашу, тут близко.

— Ты что, с компанией здесь рыбачишь? — спросил второй.

— Нет, пока один.

Удовлетворившись ответом, незнакомцы быстро зашагали к его огороду. В стороне от входа в шалаш Богатырев развел костер, пригласив их посидеть у огня, затем достал пачку чая.

— Берите всю, у меня еще есть.

Развалившись у костра, незнакомцы не спешили покидать Богатырева, а он не торопился их провожать. Непонятное сомнение шевельнулось в его душе. От острого глаза следопыта не ускользнула напряженность людей, которую они искусно маскировали развязностью. Казалось, их ничто не интересовало, но стоило Ивану Тимофеевичу отвернуться за чем-либо, как они цепко обшаривали глазами окружающие предметы и самого хозяина.

Вода в чайнике закипела, подбрасывая крышку.

— Может, чайком побалуетесь? — предложил Богатырев, высыпая в кипяток с ладони чай. — Свеженький.

— Не откажемся, — ответил один из незнакомцев. Подавая кружку с чаем «рыбаку», Иван Тимофеевич успел разглядеть, какая белая и холеная у него рука. «Таких рук у рыбаков не бывает, — подумал Богатырев, и смутная тревога стала нарастать. — А что, если это револьвер?» — осенило его, и он украдкой взглянул на слегка оттопыренный карман того пришельца, который доставал так и не засветившийся «фонарик». «Для рыбоинспектора — это табельное оружие, но ведь они рыбаками себя назвали. Нет, тут что-то неладное, сдается, что никакие они не рыбаки», — раздумывал Иван Тимофеевич, отхлебывая горячий чай.

— Как же вы нынче ловить кету собираетесь, заезками альбо аханами?

— Аханами, — с серьезным видом ответил «рыбак», отставляя пустую кружку.

Богатырев ожидал, что несуразный вопрос насчет ловли кеты аханой — крупноячеистой сетью, которой раньше ловили только калугу, — вызовет у «рыбаков» усмешку, но этого не последовало. Значит, они не знали того, о чем их спрашивал Богатырев и что знал любой истинный рыбак на Амуре. «Так вот какие это „рыбаки“, — старый охотник понял, что тревога его небезосновательна. — Их надо непременно в сельсовет доставить», — и он стал обдумывать, как это лучше сделать.

В том, что незнакомые люди не те, за кого себя выдают, Богатырев был теперь уверен. Да и какие добрые люди станут бродить ночью на безлюдном острове. «А что, если это преступники? Они хорошо вооружены, и мне одному с двумя не справиться. Да и думать долго тоже нельзя, уйдут». И он решился.

— У меня тут сетки стоят, съезжу-ка погляжу их, — как можно беспечнее сказал Богатырев, — а вы пейте чай, костер поддерживайте. Я скоро вернусь.

— Валяй, дед, проверяй. Выходит, ты тут браконьерничаешь потихоньку? Не бойся, мы не донесем! — крикнул вдогонку Богатыреву один из «рыбаков».

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая