Амурские звероловы (Год из жизни Богатыревых) - Сысоев Всеволод Петрович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/24
• Следующая

Коротконогие ездовые собаки, мало пригодные для охоты, свернулись калачиком на лапнике, уткнув морды в свои пушистые хвосты. Они не жаловались на холод, не лезли к столу и терпеливо ждали той минуты, когда хозяин бросит им по одному сушеному карасю. Каждой весной Гейкер ловил карасей впрок. Собирал он и снулую, погибшую от зимнего замора рыбу, а затем вялил ее на солнце и складывал в амбарчик. Это сооружение стояло на высоких ножках-столбах. Надетые на них дном кверху старые ведра не позволяли крысам залезать в амбарчик по столбам-сваям. Собаки с жадностью поедали карасей с костями и крупной чешуей и чувствовали себя на скудной пище превосходно.

Загрузив печку двумя толстыми ясеневыми поленьями, усталые путники крепко уснули.

Утром, еще до света, первым поднялся Соловьев. Он сходил за водой, затопил печь и поставил варить неизменное охотничье блюдо — кашу. Наташе было неловко оттого, что приготовлением завтрака занимается пожилой мужчина, но, разнежившись в своем пуховом мешке, она не в силах была оставить его до поры, пока не нагреется воздух в палатке. Опершись на руку, смотрела она сквозь прорезь палатки на просыпающийся лес, полный сумрака и какой-то скрытой таинственной жизни. После завтрака началась работа: Наташа расставляла ловушки на грызунов, Соловьев насторожил несколько капканов на норку и соболя, Гейкер, взяв на сворку одну из собак, отправился на поиски кабана. К вечеру он принес половину подсвинка и поставил варить мясо. В ожидании ужина Наташа попросила Александра рассказать о лесах, в которых он охотился с малых лет. Бывалый нанаец оказался на редкость несловоохотливым человеком. К тому же его смущало то обстоятельство, что собеседница записывала все его слова и смотрела на него очень пристально. Она засыпала его вопросами, но отвечал он лишь на некоторые. Настойчивость и такт девушки сделали свое дело: к концу беседы старик разговорился, поведал о прежней жизни.

— Раньше на Алой жили нанайцы. В реке много рыба есть. Внизу — карась, сазан, щука. Вверху — ленок, таймень. Осенью — кета придет. Ты, однако, знаешь: нанаец без рыбы — как рыба без воды — жить не может. Мой отец на соболевку в вершину Алой ходил. Там разного зверя очень много было. Амба охранял. Самой высокой гора — его дом есть. Отец говорил, хочешь хорошо охотиться — тигровый дом ходи, подарок неси, амбу проси.

— Ну и как, помогли вам тигры? — спросила Наташа. Старый охотник промолчал, неодобрительно посмотрел на девушку.

— А далеко ли вы от Амура уходили на охоту?

— Шибко далеко не ходили. За большой сопкой все реки пойдут в Хор. Там охотятся удэ. Наших охотников там нет.

— Ну а теперь здесь есть соболь? — не унималась Наташа.

— Соболь совсем пропадал. След редко-редко найдешь. Потом на Хору русский охотовед соболя пускал. Мал-мал его кормил. Теперь соболя кругом много, много стало. Мой отец говорил: соболь мало — белка много, соболь много — белка мало.

Молчавший до сих пор Соловьев начал расспрашивать Гейкера, на какую приманку берут они соболя и как ставят на него капканы. Беседа между ними затянулась. Не дождавшись ее конца, Наташа забралась в спальный мешок и скоро погрузилась в спокойный сон.

Наутро она встала раньше всех. Ей не терпелось осмотреть ловушки. После завтрака, взяв с собой по куску хлеба с салом, все разошлись по своим маршрутам. Лишь к концу дня вернулась Наташа по своим следам в палатку. В бумажном пакетике она принесла четыре красно-серых полевки и две азиатские мыши и тут же приступила к препарированию. Вскоре пришел Гейкер, принес соболя и трех белок, чем обрадовал охотоведа. Осмотрев разложенных на доске полевок, нанаец улыбнулся:

— Тебе хороший охотник. Много зверя поймал! Только кто такую пушнину примет?

Наташа весело рассмеялась, потом постаралась убедить охотника в важности ее работы.

— Полевки — основной корм соболя и других пушных зверей. Их много, но человек не все знает о них. Вы, Гейкер, старый охотник, а скажите, сколько приносит полевка детенышей в год?

— Однако, штук восемь.

— Не угадали. Наша дальневосточная полевка в одном году может принести шесть пометов, и в каждом из них появляется на свет от трех до тринадцати детенышей. Следовательно, общее число их может превышать сорок. Осенью в ее кладовых мы находили по нескольку килограммов съедобных корней или по тысяче штук желудей.

По лицу Гейкера можно было понять, что он удивлен: светловолосая девушка знает больше его! И откуда она все это знает?

Послышались шаги Соловьева. В его рюкзаке был всего один колонок, но зато он видел два свежих следа соболя.

Прошло несколько довольно однообразных дней. Охотники приносили охотоведу различных зверьков и птиц. Она измеряла и взвешивала их, определяла пол и возраст, брала пробы из внутренних органов, определяла содержимое желудков. Ей очень хотелось самой участвовать в охоте и походах по тайге. Но она не могла производить обмеры и анализы по вечерам из-за скудного освещения и вынуждена была заниматься этим в палатке днем. Мужчинам это нравилось: к их возвращению на табор всегда был готов вкусный обед из дичи.

Скоро трофеи охотников стали скудеть, и группа снялась с табора и направилась к зимовью Богатыревых. Гейкеру не составляло труда вывести их на место: однажды он уже проходил по Алой и видел зимовье. На второй день пути они вышли на Алую, спустились по ее течению к устью и затем хорошо проторенной тропой вышли к цели. В избушке никого не было. В ожидании хозяев Наташа растопила печку и сварила большую кастрюлю супа, вскипятила чай. Соловьев не стал разгружать нарту: неизвестно, примут ли их Богатыревы, не пришлось бы ставить свою палатку. На такой случай они напилили и накололи дров, нарвали два снопа вейника.

Вечером к зимовью подбежала собака. Ее внимание привлекли прежде всего незнакомые псы. Она подбежала к ним и, дружелюбно махая хвостом, начала обнюхивать пришельцев.

— Хорошая примета, — заметил Соловьев, — ежели хозяйская собака с лаской, то ссоры не будет.

Вскоре послышался скрип шагов, из лесу вышли Иван Тимофеевич и Матвей. Стоявшая у избушки нарта не удивила их: не раз наведывались к ним инспектора и охотоведы, но когда Богатыревы вошли в зимовье и увидели на скамейке мило улыбающуюся девушку, они опешили — женщина еще никогда не переступала порога этого промыслового жилья, затерявшегося в малодоступных дебрях Сихотэ-Алиня.

— Кого же это к нам бог послал? — С этими словами Иван Тимофеевич протянул руку Наташе, назвав свою фамилию.

— Охотовед Суходольская, — скромно отвечала Наташа. Она пожимала руки охотникам, а исподволь любовалась Богатыревым-старшим. «Прав Перекатов, называя его Ильей Муромцем, ну до чего ж похож!» — думала она про себя.

— Первый раз вижу охотоведа в юбке! — выпалил Матвей, напуская на себя молодецкую развязность.

— Так она же не в юбке, а в штанах, да и носит их лучше тебя, — стараясь урезонить сына, пробасил Иван Тимофеевич и начал снимать с себя серую армейскую шинель.

— Куда же вы путь держите? — снова обратился он к Наташе.

— К вам прибыли, Иван Тимофеевич, по совету Перекатова. Если не откажете, хотим с вами месячишко пожить, — и она мельком взглянула на Матвея.

Тот от растерянности промямлил:

— Тесновато у нас будет, — но тут же устыдился своих слов и смущенно замолчал.

— В тесноте, да не в обиде, — решительно сказал Иван Тимофеевич. — На общих нарах мужикам места хватит, а вам отдельные соорудим.

Пока Богатырев расспрашивал гостью о цели ее прибытия в тайгу, подошли остальные промысловики. Присутствие женщины взбудоражило всех зверобоев: они и рады были ей, и боялись, как бы не прибавила она им хлопот. Но уже с первых минут общения с ней все поняли, что Наташа — самостоятельная девушка, умеющая быть не в тягость окружающим. Да и жизнь леса, хотя и по книгам, знает не так уж плохо.

За общим ужином все расхваливали приготовленный Наташей суп.

— Оставайтесь у нас стряпухой. Мы вам и пай выделим из добытой пушнины, — полушутя-полусерьезно предложил Степан.

• Предыдущая
• 7/24
• Следующая