Полководец - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 2

Броэрек спросил:

— Как же вы здесь воюете? Без лекаря?

— Мы в замке, мой господин, — проговорила девушка. — Здесь есть настоящая еда. Даже мясо. У тех, кто нас штурмует, еды нет. Они выкапывают какие-то коренья. Им приходится гораздо хуже. Я знаю, потому что раньше была с ними. С теми. — Она махнула в сторону окна и вдруг заплакала. — Я совсем не хотела никакой войны.

Броэрек хотел было обтереть ее слезы, но не смог поднять руку. Сил у него хватило лишь на то, чтобы сказать:

— Никто не хочет войны. Во всяком случае, не такие, как ты или я. Не плачь.

— Вы добры, — сказала она. — Вы знатный человек, это очевидно…

Меньше всего Броэреку хотелось обсуждать с ней свое происхождение, поэтому он просто кивнул.

Но девушка решила уточнить — откуда взялось такое мнение:

— Только очень знатный человек обладает подобной наружностью.

Броэрек нахмурился:

— Какой?

— Принести вам зеркало? — улыбнулась служанка.

— Просто объясни, — потребовал он. — Словами.

— У вас широкие плечи, мой господин, — сказала девушка и прикоснулась к его руке. — Они хорошо приспособлены для тяжелого доспеха. У вас грубое и жестокое лицо, как у настоящего воина, и грустные глаза, как у нежного кавалера. Ваш рот обладает способностью широко открываться, — я заметила это, когда вы кричали во сне, — а это означает, что вы хорошо кушаете.

— Ты фэйри? — спросил Броэрек.

Безумное подозрение вдруг закралось в его мысли, но девушка отрицательно покачала головой и продолжила свое описание:

— А главное, мой господин, у вас зеленые волосы.

Броэрек вздрогнул.

— Зеленые?

— Они достаточно длинные, чтобы вы сами могли убедиться в этом. Даже и без зеркала. — Она помолчала и прибавила: — Здесь многие почему-то избегают видеть свое отражение. Боятся зеркал, знаете? Многие, но только не я.

— Почему?

— Такова уж моя натура, — ответила девушка. — Я всегда была храброй.

— Ладно, — сказал Броэрек. — Неси зеркало. Я тоже решил быть храбрым.

— Я же говорила, что вы знатного происхождения! — обрадовалась девушка, поднимаясь, чтобы идти.

Броэрек задержал ее:

— А ты? Разве ты не знатного происхождения?

— Я? — Она пожала плечами. — Нет, мой господин. Я храбрая от рождения, а вы — через силу. Это и отличает настоящего аристократа. Приверженность условностям.

— Смелость — это условность?

— В некоторых условиях. В таких, как эти, например.

Она выскользнула из комнаты и вскоре вернулась с большим зеркалом на длинной медной ручке. Девушка взялась за зеркало двумя руками и с усилием подняла его так, чтобы Броэрек получил возможность, не поднимаясь с постели, увидеть собственное отражение. Все оказалось в точности, как она говорила: грубое лицо с резкими, как старые шрамы, морщинами, темные задумчивые глаза, большой рот. И длинные пряди невозможных ярко-зеленых волос.

Несколько секунд Броэрек ошеломленно рассматривал себя. Сомнений не было: тот, в зеркале, повторял все его движения, водил пальцами по морщинам, прикусывал ноготь, щурился, поднимал брови.

Девушка внимательно наблюдала за Броэреком и наконец сказала, убирая зеркало:

— Я думаю, именно вы возглавите оборону нашего замка.

Так и произошло. Зеленоволосый в кожаном доспехе с медными бляшками, с настоящим мечом в руке, стал командовать гарнизоном. Он расставлял часовых и лично следил за тем, чтобы все его распоряжения неукоснительно выполнялись. Он занимался тренировками солдат.

Ну и солдаты же ему попались!

Те немногие, кто годился для военной службы, не без оснований называли этих бедолаг «вислобрюхими лавочниками», и каждая грубость, каждое пренебрежительное прозвище было теми заслужено. Но Броэрек заставлял их стрелять из лука, биться на мечах, метать копья. Он никому не давал поблажки, и за это его обожали и ненавидели одновременно.

— Будь ты проклят! — кричали «вислобрюхие» на тренировках, а потом, утирая пот и обмениваясь героическими рассказами за кружкой холодной воды, прибавляли: — С нашим зеленоволосым не пропадешь; мы любого врага одолеем!

Золотой замок был окружен со всех сторон, и к осаждающим то и дело приходило подкрепление.

А забот у Броэрека становилось все больше, и даже в спальне он не мог отдохнуть, потому что по ночам его преследовал один и тот же сон: будто он командует гарнизоном где-то в другом месте. И то место немногим отличалось от золотого замка, разве что было куда грязнее и хуже устроено. И обороняться там было гораздо труднее, потому что осаждающие, голодные и злые, как волки, кидались на штурм через день, а Броэреку приходилось отбивать их яростные атаки с горсткой необученных, истощенных воинов, большинство которых вообще не напоминало людей. У этих солдат были тонкие руки, короткие кривые ноги, вытянутые черепа.

Вторая крепость, ночная забота Броэрека, была совсем небольшой. Холм, на котором ее возвели, окружали поля.

Мертвые черные колосья были втоптаны в грязь — настоящие озера темной глины. Обломки таранов, сгоревшие палатки, непогребенные трупы валялись на поле и на склоне холма.

Крепостные стены, сложенные из камней на высоту в полтора, а кое-где и в два человеческих роста, зияли наскоро залатанными дырами: защитники закрыли бреши бревнами или просто залепили их комьями глины. Кое-где на камнях остались черные потеки — там во время штурма на головы атакующих проливалась горячая смола.

С каждой ночью видения этого второго замка становились все более отчетливыми и болезненными. Броэрек не просто наблюдал за происходящим, он постепенно вовлекался в события собственных снов и начинал управлять ими. Когда наставало время принять очередное важное решение, все останавливались и смотрели на него выжидательно — точь-в-точь как в золотом замке его дневного бытия.

Ни на миг Броэрек не переставал отдавать приказы, распоряжаться судьбами людей (или нелюдей — сейчас для него это не имело значения), рисковать жизнью, своей и чужой.

Он занимался этим днем и ночью, без передышки.

По утрам он чувствовал себя совершенно разбитым. Казалось, девушка, которая прислуживала ему, догадывалась, в чем дело.

— Я ведь говорила, что вы — настоящий аристократ, — твердила она, подавая ему умывание. — Только аристократы сражаются и наяву, и во сне.

— Откуда ты знаешь, что я сражаюсь во сне? — спросил Броэрек. — Я что, беспокойно сплю?

— Да, — кивнула она.

— А ты подглядываешь за мной? — Он нахмурился.

— Я иногда сплю в вашей постели, мой господин, — объяснила девушка.

— Почему?

— Она теплая и мягкая… Здесь хватает места для двоих, — она улыбнулась. — Я ведь не мешаю вам, мой господин? Я привыкла спать с мужчиной.

— Что значит — «привыкла спать с мужчиной»?

Броэреку все меньше нравилось, какой оборот принимают откровения служанки.

— Только то, что я сказала, — вздохнула девушка. — Мне правится, когда поблизости находится кто-то сильный. Кто-то, кто в любую минуту может встать, взять меч и кого-нибудь убить.

— По-твоему, в этом и заключается роль мужчины?

— Нет, но мужчины сами заключили себя в эту роль.

Она убрала кувшин с водой, перебросила через плечо полотенце и уже собралась уходить. Броэрек сделал ей знак остаться.

— Я хочу побольше узнать о том, втором замке, где я оказываюсь в моих снах. Тебе о нем что-нибудь известно?

Она поставила кувшин на столик и улеглась в кровать рядом со своим господином. Он погладил ее по волосам.

— Рассказывай.

— Здесь все избегают слова «преисподняя»…

— Да, потому что мы еще живы, — сказал Броэрек, прибегая к привычной формулировке как к убежищу от лишних объяснений.

— Как будто живые не могут оказаться в преисподней! — горячо возразила девушка. — Но как же еще назвать это место, если не преисподней? Здесь все скомкано, смято, искажено. Зная дорогу через тоннели, можно за несколько часов пройти от гор до пустыни, от города Гоэбихона до троллиной крепости Гарагар, и никто из тех, кто живет наверху, не поймет, как ты это проделал.