Слово наемника - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 20

Марта повернулась ко мне и расхохоталась:

– Ну вот, а я думала, что все мужики одинаковые. Вначале моей рожи боятся, а потом трахают и удивляются – зачем, мол, тебе кого-то убивать, если ты дыркой себя прокормить можешь?

– Дыркой столько не заработаешь. Платят пфенниги, а расходы большие. За жилье плати, сутенеру плати, – рассудительно отозвался я, борясь с дремотой.

– Это точно, – согласилась Марта. – С такой рожей, как у меня, все клиенты разбегутся. Вот сижу тут, в глухомани, с воды на хлеб перебиваюсь…

– А чего сидишь? – спросил я, старательно спрятав зевок. – Ты же «стрелка»?

– Бабам не особо доверяют, – вздохнула женщина. – Вот ты сделал бы заказ бабе?

– Ни за что, – согласился я.

– Вот и все так, – грустно сообщила Марта. – Пока отец был жив, он заказы принимал, а я исполняла. Ну а когда умер – на кол посадили, – пояснила она без тени скорби, – хоть волком вой. А жить-то хочется. Шлюхой работать – морда подкачала, а больше я ничего не умею.

– Стало быть, отец у тебя был убийцей, а потом и тебя к ремеслу приучил, – пришел я к выводу. – А шрамы не он сделал?

– Он, – кивнула Марта. – Я против его воли замуж собиралась. Отец меня избил, а потом лицо изрезал.

– А жених? – заинтересовался я.

– А на кой я ему нужна с такой мордой?

– Ну и ну, – покачал я головой, изображая сочувствие. Хотя на месте того парня я бы тоже не стал жениться на девушке с такими шрамами.

Марта подобрала колени к подбородку и обхватила их ладонями.

– У него бы сейчас дети были… – задумчиво протянула она.

– Ты его убила? – догадался я.

– Зачем? Я ему мужское хозяйство отстрелила.

– И правильно, – кивнул было я, но потом раздумчиво добавил: – Хотя зачем тебе было мстить? А уж мстить, так отцу.

– И ему тоже.

– Помогла на кол сесть?

– Ага, – зевнула Марта. – Шепнула кой-кому, что господин Куцап – вор и убийца. Стража пришла, а в доме вещички убитых нашли. Отец-то ни в коем разе ничего чужого в дом не вносил. Он, сука старая, все сразу понял. Но что делать. На кол сел – не охнул и меня не выдал. Даже не проклял.

– И легче стало?

– Стало! – натужно хохотнула Марта. – Как вспомню, как батюшка мне лицо резал, а потом – рожу его вспоминаю, когда на колу сидел. Крепкий! Трое суток умереть не мог, – похвасталась она.

Марта принялась раскачиваться на месте, уставившись в одну точку. Плохой признак. Осторожно обнял ее за плечи, уложил на шкуры и слегка прижал. Еще только припадка не хватало. Поискав глазами, нашел около шкур кружку с водой и осторожно напоил женщину. Вроде отошла.

– Поплачь, – предложил я. – Легче станет.

– Не могу, – покачала она головой. – Ну не волнуйся, все хорошо. У меня вообще – все хорошо, только по ночам страшно!

– Это нормально. Нашему брату по ночам и должно быть страшно. Потому-то одним ночью быть нельзя.

– А где же мужика взять? С этими двумя… – хмыкнула Марта, подбирая слово, – мужеложцами неделями нетраханая хожу.

– Совсем-совсем? – удивился я.

– Ну, бывает, удается уговорить, – скривилась Марта. – Всемир – куда ни шло, а Хельмут, тот только в задницу может. А мне туда не нравится.

– Беда, – посочувствовал я.

– Зато у Хельмута башка соображает, – вступилась она за подчиненного, будто это я его хулил. – Знаешь что он мне предлагал?

– Догадываюсь. Связать меня и на рудник отвезти. За беглого каторжника какая-то награда положена.

– Какая-то… – фыркнула женщина. – За беглого разрешают целый день руду добывать! Но тут уж как повезет. Можно талант нарубить, а можно и одну унцию. То-то. Подожди-ка, – вдруг опомнилась она. – Как докумекал, что Хельмут предлагал тебя сдать?

– Чего тут кумекать? – улыбнулся я. – Все просто. Как вы меня за хворостом не взяли, так и догадался.

– А при чем тут хворост? – не поняла женщина.

– Втроем бы больше принесли. Да и ходили вы чересчур долго. Любовью заниматься – холодно. Значит, хотели что-то обсудить. А что обсуждать, если не меня. Так?

– Умен…

– Вообще-то, это ты хотела меня сдать.

– Я?! – фальшиво возмутилась Марта.

– Ну не Хельмут же, – опять зевнул я. – Сама говоришь, он мужик башковитый. Дурак он, кандальника убивать? Узнают, что с ним станется?

– Угадал, наемник, – расхохоталась Марта. – Хельмут канючил – мол, не принято так, найдут, отомстят. Как баба! А кто искать станет? Будешь ты в руднике корячиться, а мы серебришко просаживать. Если с серебром, так и с такой мордой сойду. А потом – хрен с ним, пусть мстят, на ленточки режут – я плакать не стану.

– И что надумали?

– Решили подождать, пока Всемир оклемается. Вдвоем нам не справиться.

– А втроем?

– Н-ну ежели постараться… – уклончиво протянула женщина. – Я бы тебя слегка подранила, а потом бы сетью опутали. А теперь поняла, что зря мы все затеяли.

– Может, вышло бы, а может – нет. Но лучше не пробовать.

– Для того и представление устроил? Хотел показать, что я хреновая «стрелка»?

Я усмехнулся и по-отечески погладил Марту по голове:

– Ты привыкла из засады бить, стрелы беречь. А я солдат. В меня стреляют, а я уворачиваюсь…

– Ты нас убьешь? – поинтересовалась Марта без особого страха в голосе. – Если резать будешь – брюхо не вспарывай. Терпеть не могу, когда кишки вылазят. Фу… По горлу режь.

– Подумаю, – буркнул я. – Посмотрю на твое поведение.

– Правильно сделаешь, если убьешь, – кивнула женщина. – К тоффелю такая жизнь!

– А тебе какой жизни хочется? – задал я глупый вопрос.

– Будто сам не знаешь? Мне хочется, чтобы как все – дом чтобы был, муж да детишек двое. Были бы деньги, меня замуж и с резаной мордой взяли б.

– Ох уж эти деньги, – вздохнул я. – Я бы от них тоже не отказался.

– А то! – хмыкнула Марта. Помолчав немного, сказала: – Деньги-то взять можно, но уж больно дело-то хлопотное.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я. – Расскажи, если не секрет.

– Да какой тут секрет? Можно серебряный обоз грабануть, будут тебе деньги такие, что королям не снилось!

– Серебряный обоз? – переспросил я, а потом до меня дошло. Обоз, в котором перевозят серебро с рудника!

– Ну да, – продолжила Марта. – Его уже раз пять грабить пытались – хрен, ничего не получилось. Юрчик с Посконья грабить ходил, так всю его банду перебили, Яносик с Подгалья был, еле ноги унес. Охрана здоровущая, из солдат.

– Скажи-ка, а много в ваших краях бродит… – поинтересовался я, раздумывая, не обижу ли девушку, если скажу – грабителей, но сумел подобрать нужное слово, – ночных парикмахеров?

– Да до хрена и больше. Кто ж нас считал-то? Места тут хорошие – рудник неподалеку, городов много. Опять же – купцы ездят, крестьяне на ярмарки шастают. И прятаться легко. За нами вон лес и болото, а кое-где горы.

– А ежели народ по лесам собрать да всем вместе на обоз напасть?

– Всем вместе, говоришь? – заинтересовалась Марта.

Перевернувшись на живот, она уперлась локтями в ложе и, утвердив подбородок на ладонях, задумалась. Я ее торопить не стал. Вдруг что да придумает?

– Знаешь, а ведь можно и собрать, – сообщила атаманша. – Есть у меня друзья-приятели, человека три, что другие концы дороги держат. У них – свои знакомцы. Глядишь, недельки через две можно и Большой круг созвать.

– А кто скликать Большой круг будет? Ты?

– Может, и я… Что, думаешь, не сумею? Вот только людей еще уговорить надо… а это непросто… Кто бабу резаную слушать станет?

– А меня?

– Тебя? – переспросила Марта. Посмотрев на меня, оживилась. – Пожалуй, колодника да бывшего вояку могут и послушать.

К Ульбургу я подъехал со стороны новой заставы, которой раньше не было. Помнится, заводил с первым бургомистром разговор, что порядочному городу нужно иметь хотя бы два въезда-выезда: для обороны удобнее, да и давки поменьше, когда народ волочит свой товар туда-сюда.