Сказка про манную кашу [сборник сказок] - Юделевич Владимир Иосифович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/13
• Следующая

— Но я же говорил, — застонал принц Кисель, — что знать не знаю вашу дочь и не могу жениться на ней!

— Что?! — папаша Хрен замахнулся на Киселя, но Маша схватила его за руку.

— Остановитесь! Принц Кисель — мой суженый, и я никому не позволю его обижать!

— Это еще что? Ты кто такая? — опешил папаша Хрен.

— Я Маша, манная каша. Я обошла полмира, чтобы найти своего суженого, и теперь его никому не отдам!

— Не отдашь?! — папаша Хрен хотел ударить Машу, но оступился на скользком берегу и упал. Впрочем, он тут же вскочил в страшной ярости, так как решил, что ему поставили подножку, и, вытащив револьвер, принялся палить в Машу. Стрелок он был, правда, плохой — все пули ушли в молоко.

Маше очень не понравилось, что в нее стреляют. Она размахнулась, и изо всех сил ударила обидчика сумочкой. Папаша Хрен уронил револьвер и рухнул с криком: «Караул! Убили!». Три дюжих перца выскочили из-за холма. Они хотели схватить Машу, но не тут-то было. Одному она подставила ножку, другого огрела сумкой, а третьего больно дернула за нос. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут к перцам подошло подкрепление. Маша отчаянно защищалась, но в конце концов ее схватили.

— Стойте! Отпустите ее!

Перцы обернулись и в самом деле выпустили Машу — наверное, от удивления. И было чему дивиться! Принц Кисель неимоверным усилием оторвал свое тело от кисельного ложа и, подобрав револьвер, забытый папашей Хреном, дрожащей рукой наводил его на своих мучителей.

— Дураки! — закричал из-за холма папаша Хрен (теперь он руководил боем из укрытия). — Что вы трусите? Он же еле на ногах стоит!

И правда — принц Кисель сделал шаг, другой, а потом ноги у него подкосились, и он упал, выронив оружие.

— Хватайте ее, — скомандовал папаша Хрен. — Сейчас мы им зададим перцу!

Положение было безвыходное… Что оставалось делать Маше? И она закричала: «Помогите!»

Раздалась в стороны молочная река, и на поверхности показалось нечто, размерами напоминающее кита, а формой…

— Я слегка вздремнула, — сказала Протоплазма. — Надеюсь, не опоздала к завтраку? И она с удивительным для своих размеров проворством выбралась из реки. Кисельный берег дрогнул и прогнулся под ее тяжестью, а перцев как ветром сдуло.

— Я очень рада тебя видеть! — воскликнула Маша. — По-моему, молочная река пошла тебе на пользу.

— Пожалуй, — согласилась Протоплазма, с удовлетворением оглядев себя. — Но знаешь, милая, после сладкого так хочется закусить чем-нибудь остреньким!

И не успела Маша ахнуть, как она настигла и проглотила папашу Хрена.

— Ой! Что ты наделала! Разве так можно?

— Даже нужно! — отвечала Протоплазма, оглядывая опустевшее поле боя.

И вдруг что-то большое свалилось прямо на них, едва не задев Протоплазму. — Держись, Маша, я с тобой! — вскричал Сапог-скороход. — Что случилось? Неужели опять обошлись без меня?! Я изо всех сил спешил на помощь! — Ну, знаете — возмутилась Протоплазма, — хороша помощь! Когда вам без предупреждения сваливаются на голову… — Прошу прощения, — извинился Сапог-скороход. — Я кричал вам, но я летел быстрее звука, и мой крик отстал. Сейчас он нас нагонит.

И в самом деле: раздался оглушительный свист, а потом крик «Берегись!» и глухой удар. Сапог-скороход вежливо поклонился: — Раз моя помощь больше не нужна, позвольте пожелать вам счастья и откланяться. — Скороход, милый, ваша помощь нам очень нужна! Помогите нам с принцем Киселем добраться домой! — Сочту за честь!

— Постойте, — обиделась протоплазма, — а как же мы? Сперва надо устроить пир на весь мир, а потом улетать! — Вот именно, — поддержал ее кактус Игнация, — свадьбу надо справить здесь. — Ну что ж, — вздохнула Маша, — я так и знала, что дело кончится свадьбой…

Сказано — сделано. Пир получился на славу. У одних по усам текло, другим в рот попадало, а манная каша с принцем Киселем все глядели друг на друга, и не могли наглядеться.

Потом они попрощались со всеми; принца погрузили в удобную кружку, Маша взяла ее за ручку, и они полетели. По дороге заглянули в сапожное царство к Ботинку IX, но задерживаться там не стали. В гостях хорошо, а дома лучше. Вот они и вернулись домой, в город Туманов, где все им были очень рады, потому что уже не чаяли увидеть Машу живой, а тем более — с ее принцем. Так они и зажили у себя дома, и зажили счастливо. В самом деле, что может быть лучше, чем манная каша с клюквенным киселем?

Тануки

Давным-давно жил в Японии барсучонок. Звали его Тануки. Обычно барсуки обитают в норах; а Тануки жил в доме, построенном человеком. Как известно, дома в Японии делают из бумаги. Там очень часто бывают землетрясения, а если потолок грозит свалиться на голову, пусть он лучше будет бумажный, чем каменный. От дождя защищает соломенная крыша, а чтобы какой-нибудь ручеек не размочил стены, дом всегда поднят на полметра от земли. Эти полметра и принадлежали Тануки.

Кроме него, в доме жили люди: мужчина, который ходил в лес и рубил деревья, и девушка (наверное, его дочь) — она хлопотала по хозяйству и иногда подкармливала барсучонка. Ее барсучонок совсем не боялся. Родителей у Тануки не было, родственников тоже; заботиться о себе нужно было самому, и частенько приходилось голодать. Однажды осенней ночью он сидел и размышлял, где бы достать хоть немного риса. На голодный желудок не спалось, и около полуночи он вышел посмотреть, не затихает ли ветер.

Но что это? Ветер так завывать не может… Тануки пригляделся и увидел: три ведьмы, огромные и страшные, кружились в воздухе. Они переговаривались, заглушая шум ветра: «Эй, сестрицы, чем займемся нынче?» И самая страшная из ведьм прокаркала: «Давайте сварим волшебное зелье и сожжем этот дом! Мне давно докучают живущие в нем людишки!»

Любой другой барсучонок, лисенок и даже волчонок, увидев такое, забился бы в нору, не помня себя от страха — но только не Тануки. Он решил попытаться выручить людей — или хотя бы предупредить их. Ведьмы полетели в лес, а Тануки пустился следом, спотыкаясь о корни, проваливаясь в ямы, падая и снова вскакивая — только бы не отстать! В самой глухой чаще леса ведьмы сели на верхушку самого высокого дерева, а Тануки притаился внизу, между корней.

— Костер! — приказала старшая из ведьм — и прямо на ветке мигом разгорелся костер.

— Котел — крикнула другая — и неизвестно откуда появился большой медный котел.

— Кости — потребовала третья, и возникли две кости с раздвоенными концами.

Сверху на них легла третья, котел повис на ней, и в нем сразу же что-то закипело. И ведьмы принялись бросать в бурлящее зелье сушеных тарантулов, бледные поганки, гадючьи головы и тараканью отраву. Наконец зелье вспыхнуло и пошло стрелять во все стороны длинными языками пламени, а ведьмы закружились у костра, приплясывая и распевая.

«Время действовать», — решил Тануки. Вообще-то барсуки не лазят по деревьям, но — ветка за веткой, сучок за сучком — Тануки добрался до самой вершины. Ведьмы плясали вокруг котла, ничего не замечая. Тануки пробрался у них под ногами и изо всех сил толкнул кость. Котел покачнулся; ведьмы взвыли! Толкнул еще — котел опрокинулся, и все зелье выплеснулось прямо на ведьм! Раздался звук «Пшш!» — и они превратились в облачко безобидного пепла…

Но одна капля зелья попала на Тануки. Он почувствовал страшную боль и кубарем полетел вниз. Взрослый барсук непременно сломал бы шею, падая с такой высоты, но Тануки был маленький, легкий, и почти не ушибся. Он принялся кататься по мокрой листве, стараясь укусить тлеющую на спине шерсть. Ожог был очень сильный. Только к утру Тануки добрался домой.

• Предыдущая
• 5/13
• Следующая