Отойди от моей лошади - Вольф Сергей Евгеньевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая

Лето пришло. Вскоре за нами приехала машина, чтобы отвезти нас на дачу. Я и папа с мамой забрались на стулья, столы и вёдра, которые были привязаны к кузову, шофёр завёл машину, я помахал рукой всем ребятам, и тут из ворот вышел Федька.

— Привет, Федька! — закричал я. — Всего тебе наилучшего. Куда направляешься?

— На речку, — сказал Федька, — за большой рыбой. Очень хочется сделать им приятное.

Машина тронулась и быстро помчала нас, и пока можно было, я всё время смотрел, как Федька машет и машет мне рукой от ворот нашего дома.

Я вчера в школу в резиновых сапогах пришёл. Правда, дождь, но это ничего, это им не вредит. Я теперь решил, что рыбаком буду, артистом не буду. И вообще лучше, и если артистом, то в таких сапогах не походишь. Там у них другая обувь: туфли, тапочки…

А резиновые, резиновые-то! Загляденье. Чёрные. Блестят. Скрипят. Длина — во! — до колена, а если отогнуть края — до пояса, и размер ничего, сорок третий: у папы такая нога.

Иду — гуляю… Дождь, а мне хоть бы что. Скрип такой, тепло, просторно и сухо.

«Здрасте!» — «Здрасте!» — «Откуда такие сапожки?» — «Из Парижа!» — «Да ну?!» — «Ну да!»

Прихожу в школу — смех. Все смеются. Покатываются. Даже захлёбываются. Плачут. Мне такой смех понятен. Смех от зависти. Ну как же, ещё бы! Размер сорок третий, тёплые, чёрные, блестят, лёгкие, как пух, особый скрип.

Первый урок физкультуры был. Все надели майки, трусики. Я тоже надел. Построились в линеечку. Главное, что это за линеечка?! Все прыгают, хохочут, за животы хватаются. Один я ровно стою. Не хватаюсь. Мне что? Мне не завидно. У меня сапоги. Выше колен. Тапочки мне ни к чему. Я их и не брал даже.

Вошёл учитель Лев Евгеньевич. Пока спрашивал, в чём дело, пол-урока прошло. Наконец меня увидел. Говорит:

— Шаг вперёд!

Что это был за шаг! «Р-раз — два!» Со стороны поглядеть — одно удовольствие. Все рыдают, но мне-то причина ясна: зависть.

Лев Евгеньевич говорит:

— Это что? Что это?!

— Сапоги, — говорю, — сапожки. Разве не видно?

— Зачем они?

— Смешно, — говорю. — Они до колен, а если отогнуть, — до пояса.

— Верно. А зачем?

— Как зачем? Чёрные. Блестят. Размер сорок третий. Не промокают. Можем проверить.

— Не надо! Не надо! Но что с ними делать?

— О! О-о-о! Что угодно! Носить воду. Грибы. Ягоды!

— И только?

— Не только! Кошек! В каждом по кошке.

— Каких кошек?!

— О-о-о! Любых, каких надо! — говорю.

— О-о-о! — говорит. — Зачем они здесь, на уроке физкультуры, эти сапоги?

— Бегать, прыгать…

— Пры-ыгать?

— Да. О, да. Лёгкие, как пух.

— Принесите, ребята, стойки и планку.

Принесли, поставили.

— Прыгай же, — говорит.

— Уже! Вот я уже бегу и прыгаю.

Я три раза планку животом сбил. Неудачный день.

— Сходите за директором, — говорит Лев Евгеньевич.

Пришёл директор.

— Вот, — сказал Лев Евгеньевич. — Мальчик в высоких резиновых сапогах. Делайте со мной что хотите, я не могу.

— Что это, Алёша? — говорит Анна Ивановна.

— Ну сапоги же, — говорю, — сорок третий номер. Как пух. Что, не нравятся?

— Разве у тебя нет другой обуви?

— Есть. Плохая, — говорю.

— Рваная?

— Нет, — говорю, — целая. Но сапоги лучше.

— Что с тобой, Алёша? — сказала она и потрогала мой лоб. — Иди скорее домой и ляг в кровать.

— Почему? — говорю.

— Ляг, ляг.

Ну, я и ушёл. Им виднее.

Выхожу на улицу, а погода чудесная. Тепло. Дождя нет. Солнышко светит. Сапоги блестят. Хорошо гулять. Всё время буду в своих сапогах ходить. Мало ли кто что скажет! Я человек настойчивый. Уж что решил, то выполню. Такой уж я человек.

Когда идет дождь, бывают странные вещи.

Вот вам история про председателя нашего отряда Глеба Луковкина.

Кончились уроки, Глеб говорит:

— Не расходитесь. Сегодня у нас по плану уборка снега.

Мы ну смеяться. Какой план?! Какая уборка?! Снег? Да какой же сейчас снег? Дождь один. У нас вся зима в этом году такая — никакого снега, один дождь.

— Всё равно, — говорит Глеб. — План есть план.

— Но ведь снег есть снег, — сказали мы. — А сейчас дождь.

— Всё равно.

— Что «всё равно»?

— Будем убирать.

— Снег?

— Да. То есть нет, — дождь.

Весело, правда? Говорим Глебу:

— Но ведь дождь не снег. Как его убирать?

— Это верно, — согласился Глеб, — снег не дождь. Но убирать надо. Мы запишем: дождь. Дождь и снег — вещи похожие. Оба с неба падают.

— Ерунда какая-то, — сказали мы.

— Ну нет. Нет! — уверенно сказал Глеб.

— Он прав, план есть план, — согласился Федька. — Только давайте так: сегодня проведём репетицию драмкружка, а через недельку, может, и снег выпадет.

— Никаких перестановок в плане, — грозно сказал Глеб. — Ни-ка-ких!

— Тьфу! — плюнул Федька и пошёл из класса.

— Смотри, Фёдор! — крикнул ему вдогонку Глеб.

— Смотрю, — сказал Федька, — на снег, — и ушёл.

Мы взяли лопаты и мётлы и пошли на школьный двор. Дождь лил вовсю. Бегут ручейки по школьному двору. Что убирать? Как убирать? Непонятно.

— Сгоняй лужи в ручейки! — скомандовал Глеб.

Стали сгонять. Только ничего не сгоняется. Дождь льёт и льёт.

— Как быть? — спрашиваем Глеба.

— Никак, — говорит, — это не наша вина.

— А план? — спрашиваем.

— План, план! — обозлился Глеб. — Говорят вам, не наша вина.

— Ну, пошли, репетицию проведём, — сказали мы.

— Не по плану, — говорит Глеб.

Плюнули мы, как Федька, и разошлись по домам.

Глеб пошёл дождь в план записывать.

Быстро неделя пролетела. В тот день у нас репетиция была назначена. И вот с утра повалил снег. Сразу как-то на душе веселее стало. Сбегали после уроков домой, поели, собрались перед школой — на репетицию. А в школьном дворе снега по колено. Масса. Не пройти.

— За уборку! — крикнул Федька.

— Давай! — закричали мы.

Глеб забегал как угорелый. Не хотел давать убирать. Только мы всё-таки убрали. За час. Во дворик стал!.. Чистенький. Глеб тоже с нами убирал. Всё равно его никто не слушал. Ему надоело.

С репетиции мы шли весёлые и довольные. Глеб тоже повеселел. Румяный стал после уборки снега. И короля в пьесе он сегодня хорошо играл.

— Ох, ох! — говорит. — Я всё думаю, как нам с этим снегом быть?

— А ты его вместо того дождя запиши.

— Нельзя. Тогда снега не было.

— Запиши на сегодня, вместе с репетицией.

— Никак нельзя. В плане этого не было.

— Бедный ты бедный, — сказали мы. — Что же тебе делать?

— Слушай, Глеб, — говорит Федька, — ты не расстраивайся. Знаешь, иногда говорят: «внеплановое мероприятие». В плане не было, а сделали. Сами. Без всего. Так часто бывает. Вот ты так где-нибудь и запиши: «внеплановое».

— Это правда, ты не шутишь? — говорит Глеб.

— Правда, — сказал Федька. — Честное слово.

— Точно, — подтвердили мы.

— Вот красота, — сказал Глеб. И рассмеялся. — Так и запишем.

И записал.

И все остались довольны.

Дело в том, что мне вставили золотой зуб. В этом вы можете не сомневаться. Настоящий золотой зуб, вверху, по самой серединке… Уж как у меня мой обыкновенный, белый вылетел — я рассказывать не буду, это к делу не относится, и Надька Клякса всё врёт, будто я стойку на одной руке делал, всё врёт.

Ну так вот, не стало у меня зуба. Мама как увидела, закричала:

— Какое несчастье! Какое несчастье! Надевай немедленно новые ботинки и пойдём к врачу.

— А ботинки-то новые зачем? — спрашиваю.

— Как зачем?! Чтобы он ничего такого про нас не подумал. Пойдём и вставим тебе золотой зуб.

Золотой зуб! Ни у кого такого не будет. На всю школу я один. Да что школа! Ого, как я обрадовался!

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая