Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 25

• Предыдущая
• 25/110
• Следующая

Барвий Шлях, как его звали, обладал внешностью, которую трудно не заметить даже в темноте: длинный нос, закрученные вверх усы, борода клинышком, долговязая фигура. А голубой шарф и красная островерхая шляпа с гарантией не позволили бы ему затеряться в толпе.

Однако, при всей нелепости его внешнего вида, выражение лица у художника было высокомерное и капризное, исполненное исключительной важности. Он долго изучал Акулину, пытаясь, видимо, набросать эскиз будущего портрета в своем воображении. Когда настала очередь Милы, господин Шлях придирчиво оглядел ее с ног до головы и обратился к Акулине с вопросом:

— Писать портрет на вырост?

Акулина быстро кивнула.

— Да. Думаю, Мила еще подрастет, ей сейчас только шестнадцать.

Мила лишь глупо моргала, пытаясь уловить смысл этого короткого диалога. Она понимала, что означает покупать одежду на вырост, но никак не могла сообразить, как можно «на вырост» писать портрет.

Бар «У тролля на куличках» Мила с Акулиной покинули через десять минут после того, как сюда вошли. Барвий Шлях пообещал, что портреты будут готовы к Новому году, поскольку прежде он должен выполнить другие заказы, но Акулина была вполне довольна установленными сроками. Провожая Милу до Львиного зева, она без устали щебетала, восхваляя гений портретиста, и обещала, что Мила будет в восторге. Не доходя до главной площади, Акулина спохватилась, что едва успевает на четырехчасовой дилижанс на Плутиху. Второпях они расстались, и к Львиному зеву Мила отправилась в одиночестве.

Как оказалось, с друзьями Мила все-таки разминулась. Ромка с Белкой полчаса искали ее, бегая по коридорам Думгрота, пока не наткнулись на Мнемозину. Из окон учительской та видела, как Мила с Акулиной спускались с Думгротского холма, о чем и поспешила сообщить двум взмыленным от беготни студентам.

— Не понимаю, — возмущался злющий Ромка. — Какие портреты? Зачем они нужны?

— Мне они вообще не нужны, — защищаясь, подняла руки Мила. — Это Акулине они зачем-то понадобились.

— Полчаса тебя искали, — проворчал Ромка. — Ну и глупый же у нас был вид, когда Мнемозина нам сказала, что ты ушла с Акулиной. Предупредить надо было.

— Ну извини, я забыла.

Ромка отмахнулся.

— Проехали. Когда будет готов твой портрет, пригласишь меня в гости — я пририсую тебе на портрете усы и отомщу за свой глупый вид, — серьезно заявил он и отправился в столовую — ужинать.

А Мила поднялась по лестнице в башню девочек, дошла до своей кровати и упала на постель, бесцеремонно столкнув на пол облюбовавшего ее подушку Шалопая. Почти мгновенно она заснула.

Первая неделя занятий была позади.

В субботу утром Мила отправилась в кафе «Слепая курица», где она условилась встретиться с Гариком. Друзья еще спали, поэтому у нее не было возможности наградить Ромку укоряющим взглядом, от которого по замыслу он должен был раствориться в воздухе под гнетом чувства вины. Ведь если бы он заранее сказал ей, что откажется от участия в Соревнованиях, то у нее был бы повод задуматься, не поступить ли и ей так же. Она же была уверена, что забивать себе голову подобными вопросами нет смысла — все равно выберут Лапшина. В итоге из-за его игры в молчанку на голову Милы свалилась проблема в виде Соревнований Выпускников. Если б не Ромка, с досадой думала Мила, ей бы не пришлось сейчас нервничать из-за встречи с Гариком.

Войдя в кафе, Мила остановилась у дверей и осмотрелась. Справа от нее вдруг раздался взрыв хохота. Мила обернулась и застыла, моментально забыв о необходимости дышать.

За одним из столиков в глубине кафе сидел Гарик в компании двух незнакомых Миле парней. Вместо формы Золотого глаза на нем были джинсы и синяя рубашка с короткими рукавами, идеально гармонирующая с цветом его глаз. Он над чем-то от души хохотал, и Мила подумала, что когда он смеется, то становится красивее, чем обычно. Хотя, казалось бы… куда красивее?..

Двое парней, судя по всему, были сверстниками Гарика и, скорее всего, его друзьями — златоделами, как и он. Мила испуганно замерла у дверей, не в состоянии сделать и шага. Она смотрела в сторону троих совсем взрослых парней и чувствовала себя глупой неуклюжей малолеткой. Как она к ним подойдет?!

Мила уже хотела позорно ретироваться — дверь рядом, — как Гарик вдруг повернул голову в сторону входа и заметил ее. Он помахал ей рукой, подзывая.

Сделав глубокий вдох, Мила направилась к столику, за которым сидел ее куратор и его друзья. По дороге она раз сто повторила себе, что пришла не на свидание — и нечего думать о том, что рядом с Гариком она выглядит как огородное пугало, — а для того, чтобы они могли обсудить подготовку к Соревнованиям.

Когда Мила приблизилась к столику, двое друзей Гарика повернули головы в ее сторону. Ей тут же показалось, что сию минуту она обязательно споткнется, но она почему-то не споткнулась. Гарик встал и отодвинул для Милы стул. Мила пробормотала что-то в знак благодарности и села, радуясь, что можно спрятать ноги и руки под стол и не чувствовать себя такой неуклюжей. Друзья Гарика по-прежнему с интересом ее рассматривали.

— Медь, — вдруг тоном знатока сказал один из них, резко отвернувшись от Милы и обратившись ко второму.

Он был коренастый и веснушчатый, а то, что творилось у него на голове, Мила про себя тут же окрестила Сено-Солома.

Второй — смуглый, коротко стриженый татарин с раскосыми глазами за полупрозрачными золотистыми стеклами узких очков — оценивающе посмотрел на Милу и заявил:

— Червонное золото.

— Х-ха! — воскликнул Сено-Солома.

Мила с недоумением покосилась на Гарика. Тот улыбался и, заметив ее взгляд, слегка наморщил нос и покачал головой, мол, не обращай внимания. Указав кивком на своего смуглого приятеля, Гарик представил:

— Это Дамир.

Потом кивнул в сторону веснушчатого:

— Андрей.

Друзья Гарика были полными противоположностями друг другу. Андрей был простоват: весь какой-то взъерошенный и расхристанный. Дамир, напротив, имел щеголеватый вид. Одет он был с иголочки и явно имел привычку следить за своей внешностью.

— Ребята, — обратился к друзьям Гарик, — это Мила.

По очереди посмотрев на Андрея и Дамира, Мила робко спросила:

— А что значит «медь» и… «червонное золото»?

Андрей фыркнул и высокомерно изогнул левую бровь.

— Химические элементы, — снисходительно покосившись на Милу, ответил он и добавил таким тоном, словно пояснял очевидные вещи непроходимой тупице: — Медь и золото — это химические элементы.

Дамир, глядя на Андрея сквозь золотистые стекла очков, тихо захихикал.

Мила опустила глаза и натянуто улыбнулась. Не нужно было быть сверхдогадливой, чтобы понять — над ней смеялись. Мила вдруг почувствовала, что начинает злиться. В конце концов, пусть для них она и малолетка, но, ко всему прочему, она одна из шести лучших студентов Думгрота, выбранная Магическим Тетраэдром. Тот факт, что сама она считала это ошибкой, в этот момент благополучно забился на задворки ее сознания.

— Я утверждаю, что этот цвет волос, — Мила подняла глаза как раз в тот момент, когда Андрей указал пальцем на ее волосы, — совпадает с цветом меди. Дамир утверждает, что это червонное золото. А я утверждаю, что он льстец. А ты как думаешь?

Он обращался к ней. Чувствуя, что все еще злится, Мила, уставившись на Андрея с неожиданной для самой себя дерзостью, угрюмо заявила:

— Морковь.

Глаза Андрея округлились от удивления.

— Что? — не понял он.

— Овощ, — наслаждаясь тем, что заставила его растерянно моргать, таким же снисходительным тоном, каким он только что обращался к ней, заявила Мила и очень спокойно, как ребенку, который отстает в развитии, пояснила: — Морковь — это овощ.

Гарик широко улыбнулся, судя по всему, испытывая те же чувства, что и Мила, и негромко засмеялся, глядя на Андрея. Дамир тоже хихикал, и Мила, понимая, что теперь смеются уже не над ней, почувствовала, что больше не злится.

• Предыдущая
• 25/110
• Следующая