Необыкновенный консилиум - Шингарев Геннадий - Страница 25
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
Глава 32 БЕГОМ
С ПРОДЫРЯВЛЕННЫМ СЕРДЦЕМ
Доктором двух медицин назвал себя прославленный базельский врачеватель. Но почему? Разве медицина не единая наука?
Зачем понадобилось две медицины?
Затем, что в середине века в Европе существовали две совершенно различные и чуждые друг другу медицинские корпорации — врачи и… хирурги. Хирурги, следовательно, врачами не считались.
Правда, Парацельс объединил в своём лице обе профессии. Но это был редкий случай.
Кто такой врач? По понятиям того времени, это учёный человек, прошедший курс наук в университете. Науки изучали по трактатам древних авторов. Профессор, восседая на кафедре с толстой книгой в руках, читал текст, сопровождая его пространными рассуждениями. Ученики записывали и заучивали его слова.
Этим заучиванием всё и ограничивалось. Живых пациентов они не видели. Да и потом, когда студенты становились
врачами, они считали для себя зазорным прикасаться к больному. Обязанностью врачей было лечить общие, или внутренние, болезни. Однако они не столько лечили, сколько занимались отвлечёнными спорами, высказывали туманные, никому не понятные суждения и нередко выписывали свои рецепты, даже не взглянув на пациента.
А кто же перевязывал раны? Кто вправлял вывихи, накладывал шины при переломах, выдёргивал больные зубы, ставил банки и лечебные пиявки, кто орудовал скальпелем, вскрывая гнойники? Всем этим рукодействием (вспомним, что означает слово «хирургия») занимались полуграмотные народные лекари.
Чаще всего это были цирюльники. Где-нибудь в Париже на вывеске брадобрея можно было видеть бритву и ножницы, но тут же нередко красовалось изображение тазовых костей: это значило, что владелец цирюльни умеет не только стричь и брить, но и удаляет камни из мочевого пузыря.
Когда требовалось «отворить кровь», то есть произвести кровопускание (эта процедура часто применялась в средневековой медицине), врач не решался приняться за дело сам: для него было бы унизительным делать что-нибудь своими руками. Звали цирюльника. Тот приходил со своим бритвенным тазиком, быстро и ловко надсекал вену хирургическим ножом. А потом по указанию врача останавливал кровотечение.
Теория и практика, знание и умение оказались разобщены. Дипломированные врачи много знали, но ничего не умели. Самоучки хирурги ничего или почти ничего не знали, но зато многое умели.
И потому в самом деле существовало как бы две медицины.
Одна — учёная, книжная медицина университетов, чванная и высокопарная; эта медицина сосредоточила в своих руках громадный опыт веков, но была оторвана от жизни и, к сожалению, почти не развивалась.
А другая — низкая и непритязательная медицина необразованных лекарей, людей, умеющих работать руками. И долгое время никому в голову не приходило, что эти ремесленники способны двинуть вперёд науку.
Между тем практически опыт наводил их на очень важные мысли. Средневековые хирурги воскресили забытые достижения греческих и арабских врачей. Из презренных зубодёров и костоправов они превратились мало-помалу в подлинных знатоков своего дела.
В XVI веке во Франции жил один цирюльник, звали его Амбруаз Парэ. Этому парикмахеру суждено было стать величайшим врачом своего времени. Парэ был участником многих войн и слыл искусным мастером лечения ран. Он изобрёл способ останавливать кровь, перетягивая кровеносный сосуд тонкой шелковинкой. (Теперь это называется «лигатура».) Парэ не знал, что этот приём уже был известен за много веков до него в Индии.
Особенно он прославился после того, как спас жизнь одному французскому военачальнику, раненному копьём в голову. Остриё вонзилось в мозг; когда копьё попытались вытащить, древко сломалось. Обломок торчал из внутреннего угла глазницы. Парэ вытащил его кузнечными щипцами и остановил кровотечение.
В другой раз он стал свидетелем необыкновенного случая. В дом «первого хирурга короля» — таков был титул Амбруаза Парэ — вбежал, задыхаясь, прохожий. Доктора срочно вызывали к умирающему. Схватив сумку с инструментами, Парэ поспешил к месту происшествия.
Толпа расступилась, пропуская врача. На мостовой ничком лежал человек. Парэ опустился на колени перед раненым, разрезал на нём одежду. Человек был мёртв. Несколько минут назад он скончался от раны в сердце, полученной на дуэли.
В том, что среди бела дня на улице Парижа два драчуна скрестили шпаги, не было ничего удивительного. Стычки между дворянами в то время были обычным делом. Удивительным было другое. Дуэль состоялась не здесь. Она произошла на другом конце улицы, и, расспрашивая очевидцев, Парэ с несомненностью установил, что, получив смертельный удар шпагой в сердце, раненый не умер сразу,
даже не упал, а погнался за своим противником. Преследуя его, он пробежал двести метров и без чувств рухнул на землю.
Парэ возвращался домой в глубоком раздумье. Человек, поражённый в сердце, бежал стремглав без малого четверть версты! Значит, такое ранение не является безусловно смертельным? А раз так, его можно лечить?
Должно было пройти ещё много-много лет, прежде чем медики отважились оперировать человеческое сердце. (Это произошло лишь в конце XIX века.) Но, быть может, впервые мысль о том, что рану в сердце можно зашить, как зашивают раны на коже, возникла тогда, в то далёкое время. И ещё одна мысль пришла в голову королевскому хирургу. До сих пор медики лечили наружные повреждения. Если не считать трепанации черепа и удаления мочевых камней, то никто ещё не решался оперировать на внутренних органах. Считалось, что человек мгновенно умрёт, если ему вскрыть желудок или какой-нибудь другой орган, скрытый в глубине тела. Парэ — недаром его называют отцом хирургии— был первым, кто усомнился в этом.
Глава 33 НОЖ В ЖЕЛУДКЕ
До нас дошел любопытный документ — описание операции, выполненной в 1635 году на медицинском факультете одного из университетов Северной Германии.
В жаркий летний день к воротам университета, громыхая, подъехала крестьянская телега. В ней сидел бледный, перепуганный человек. Час тому назад он проглотил… нож.
Никто не понимал, как это могло произойти. Крестьянин уверял, что хотел поковырять в зубах. Вертел нож так и
сяк. Потом сунул нож рукояткой вперёд, держа его за открытое лезвие. Неожиданно нож выскользнул из пальцев и в одно мгновение исчез в пищеводе.
Учёные медики совещались три недели, не зная, что предпринять. Листали старинные книги. В книгах ни о чём таком не говорилось.
Наконец решение было принято. Оно было неслыханным. Врачи решились на отчаянную попытку спасти больного.
Огромная толпа собралась в сумрачном актовом зале, где под высокими сводами, на круглых скамьях в торжественном молчании восседали члены медицинской коллегии, одетые в парадные мантии. Был отслужен молебен. Пациента заставили выпить чашу с опьяняющим питьём и привязали его ремнями к столу.
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
