Журнал «Если», 1993 № 09 - Шлендер Брентон Р. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/57
• Следующая

— Держите прямо, мимо тех двух скал, что впереди. С подветренной стороны хребта. Я скажу, когда повернуть. Над головой у нас спутник. Если облака не сомкнутся… странно, что они до сих пор не закрыли небо…

— Что вы хотите сказать?

— Похоже, что именно над ним все время держится просвет — единственный в глухой облачности.

— Совпадение.

— Странное.

— А что же еще?

— Словно ему открывают дверь…

— Не хватало мне еще компьютера-мистика!

— Я не компьютер.

— Простите.

— Мне многое непонятно. Вы сюда прибыли в необычное время года. Пол взял с собой кое-какое геологическое оборудование

— Разве это запрещено? Отдыхающие нередко так и развлекаются здесь, верно?

— Да, тут попадаются полезные ископаемые, есть и драгоценные камни, и благородные металлы.

— Ну вот Пол и хочет опять поискать, а толпу, чтоб стояла над душой, он не любит.

— Опять?

— Да, несколько лет назад он кое-что здесь нашел. Кристаллы инделлы.

— Вот как?

— Впрочем, вам-то что до этого?

— В мои обязанности входит защита приезжих. А вас я желал бы опекать не только по обязанности.

— Почему?

— В прежней жизни меня привлекали женщины… ну, скажем, вашего типа.

Пауза длиной в два удара сердца, а потом:

— Вы покраснели.

— Как всегда от комплиментов, — промолвила она. — Но какая же уйма разных датчиков на вас работает]

— Ну, я получаю информацию о вашей температуре, пульсе…

— А каково это быть… Ну, как вы…

Пауза длиной в три удара сердца.

— В известном смысле, я могу ощущать себя богом. Или неким вариантом сверхчеловека. Я ощущаю нечто вроде усиления всего, что было раньше. Может быть, это компенсация за все утраченное, а может, поиск минувшего. Помимо прочего, вы вызываете во мне тоску по прошлому. Не беспокойтесь, мне это даже приятно.

— Я хотела бы вас встретить тогда…

— Я тоже.

— Каким вы были?

— А вы попробуйте вообразить. Я тогда выйду гораздо эффектнее.

Она засмеялась. Поправила темные очки. Подумала о Поле.

— А он, Пол, какой был тогда?

— Кажется, он мало изменился. Только жизнь его чуть пообтесала.

— Иными словами, вы не хотите говорить.

Тропа круче пошла вверх, изгибаясь вправо. Дороти слышала ветер, но не чувствовала его. Все было укрыто серой тенью облаков, только тропа освещалась.

— Я действительно не знаю, — промолвил Олдон спустя какое-то время. — Не хочу гадать о том, кто вам приятен.

— Очень любезно, — сказала она.

— Нет, честно, — сказал он. — Не хочу ошибок.

Они поднялись до самого верха, здесь Дороти

глубоко вздохнула и еще сильнее затемнила очки, оберегая глаза от режущего блеска ледяных трещин, разбрасывающих во все стороны осколки яркого света.

— Бог ты мой! — воскликнула она.

— Или богиня, — поправил Олдон.

— Богиня, спящая в огненном круге?

— Не спящая.

— Вот будет вам пара, Олдон, если она существует. Бог и богиня.

— Не нужна мне богиня.

— Я вижу его следы, ведущие туда.

— Он совсем не петляет, будто идет знакомой дорогой.

Она двигалась по его следу, по склону горы, напоминавшему обломок гигантской белой статуи. Покой, свет и белизна. Теперь голос Олдона что-то тихонько напевал… Знакомая мелодия, не то лирическая, не то маршевая — не поймешь… Все расстояния здесь скрадываются, перспектива смешается. Она поймала себя на том, что чуть заметно подпевает ему, одновременно направляясь туда, где следы Пола исчезали в бесконечности.

ЧАСЫ УНЫЛЫЕ СВИСАЮТ С ДРЕВЕСНОЙ ВЕТВИ… Счастливый день. Прекрасная погода. Четкая тропа. Все здесь изменилось, но не настолько, чтобы не узнать. Светло! Слава Богу! Сверкание льда, целые горы хрустальных призм… Остался ли вход? Надо было взять с собой взрывчатку. Если была подвижка льда, все могло обрушиться. Позже вернусь с Дороти. Но сначала — навести порядок, избавиться от… того, что там. Если она еще здесь… Может, погребена подо льдом. Вот было бы хорошо. Впрочем, такое редко случается. А может, ничего этого не происходило? Нет, было… Земля всколыхнулась. Зазвенели сосульки, задребезжали, стуча друг о друга. Казалось, мы куда-то проваливаемся. Оба. Она погружалась, рюкзак погружался. Со всем содержимым. Я бы ей помог, если б сумел. Но как? Свод начал надвигаться на нас. Скорее наружу! Обоим не удалось бы. Выбрался. И она могла… Да? Ее глаза… Гленда!

Нет. Не могла. Никак. Но если бы я?.. Ерунда. Прошло слишком много времени. Но был момент. Всего одно мгновение. Затишье. Знать бы, что оно наступит, я б тогда… Нет. Бежать. Твое лицо в окне, на экране — это как сон. Гленда. Ничего не было. Сверкание холмов. Огонь и глаза. Лед. Лед. Пламя и снег. Пылающий очаг. Лед. Лед. Через льды лежит твоя дорога. Огонь пылает в высоте. Крик. Скрежет. И молчание. Прочь отсюда. И по иному не могло случиться. Таков наш путь. Моей вины здесь нет…

Черт побери! Теперь наверх. Так. Тропа делает длинный изгиб. Теперь вниз. Новый поворот. Кристаллы рядом. Никогда больше не появлюсь здесь.

ДРЕВЕСНАЯ ВЕТВЬ СВИСАЕТ УНЫЛО НАД ЧАСАМИ… Есть такое дело! Думаешь, я не сумею найти? Меня вокруг пальца не обведешь. Да и дружок твой, что встал у меня на пути. Я тут было немного растрогался…

Сколько времени прошло. Долгие ночи… Вот странно, что желание может настолько пережить поступки. Нелепо. Это погода. Прямо-таки весна света. Раскинься повольней. Скользни в мои горячие ладони. Дай обнять тебя. Растай. Сгори. Здесь правлю я, богиня. На каждый замок ледяной есть силы: луч света в мрак я брошу. Поберегись. Теперь тебя я знаю. Твои черты узнал я в облаках, в тумане, в льдистых косах, раскиданных порывом ветра. Твои глаза меня не остановят, они белее снега, в них застыла смерть. Любви мы задолжали, ну так я иду. Дай облакам кружиться, льду звенеть, и пусть дрожит планета, я иду. Постой, не торопись: не здесь. Снижение долгое вдоль стен морозных, удар и таяние. Итог…

ЧАСЫ, ВМОРОЖЕННЫЕ В ЛЕД. Он приближается. Случайно. Может быть. Идет. По ледяному миру, который стал моим. Он возвращается. Он ищет путь. Иди скорей. Ничто не помешает встрече. Признай. Откройся. Облака, замрите. На ветер я узду накину. Ничто не смеет помешать свиданию, моя любовь — убийца. Как будто бы вчера. Осколки льда. Однако ты самонадеян, милый. Ты чересчур спокоен. Что ж, путь открыт, иди. Я приказала бодрствовать планете, тебя встречая на пороге смерти. Иди, моя любовь, иди сказать несказанное слово, прощальный дать мне снежный поцелуй, забытый жар касаний; сердце, стой, бег крови, прекратись, душа, замри. Тогда ты ускользнул, исчез. Вернись туда, где ждут тебя так долго. Тобою я хочу согреться: каждым позвонком, любой замерзшей жилкой, оледеневшими и мертвыми зрачками. Ко мне, иди ко мне! Саней твоих полозья, рассекая снег, надеждою мне сердце рассекают…

ПУТЬ. Он свернул в сторону с неровной тропы, помедлил среди нагромождений рухнувших льдин — в том месте, где дорога с ледником сошлись в неспешной битве под звуки трескающихся, стонущих, поверженных громад, под барабанную дробь кристаллов льда, гонимых ветром. Вся поверхность была изборождена трещинами и разломами, и Полу пришлось бросить снегоход. Он надел рюкзак, пристегнул к поясу оборудование, заякорил сани и продолжил путь пешком.

Сначала он двигался медленно, осторожно, но вскоре старые навыки вернулись, и он зашагал быстрее. Ныряя из полосы света в тень, он одолевал один за другим барьеры из ледяного стекла. Склон изменился, но это ничего. Так, спускаемся, еще ниже, сворачиваем направо…

Здесь уже темнее. Ущелье или заваленный проход: кажется, все правильно. Он слегка изменил направление. Под одеждой его прошиб пот, дыхание участилось. Взгляд слегка затуманился, в чередовании слепящего света и тьмы что-то мелькнуло…

Остановившись, он с минуту колебался, но ® встряхнул головой, ругнулся и продолжил путь.

Через сотню метров к нему пришла уверенность. Вот эти скальные выступы на северо-востоке, а между ними застывшие, твердые, как алмаз, ледяные ручьи… Точно, он здесь уже был.

• Предыдущая
• 4/57
• Следующая