Дай-сан - ван Ластбадер Эрик - Страница 57
- Предыдущая
- 57/66
- Следующая
Вода в реке, бурлившая от ледяной крупы и поднявшегося ветра, закипала перед приближающимся Макконом. Воин Заката увидел, как Кири вынырнула и поплыла к поджидавшему ее чудовищу.
В кипящую воду.
Ее голова вдруг исчезла с поверхности, словно что-то утянуло Кири на дно. Лишь на мгновение ее белый кулак задержался над бурлящей водой, а потом и он тоже исчез посреди темного пятна, расплывающегося перед Макконом.
Воин Заката издал отчаянный боевой клич и бешено завертел огромным мечом. Он уже не был собой – он превратился в машину для убийства, несущую смерть. И даже мертвоголовые воины, не знавшие страха, отступали перед его свирепым напором, пытаясь избежать гибели, несущейся к ним неудержимым приливом.
Маккон хлопнул ладонями по неспокойной поверхности воды, и она поднялась воронкообразным столбом, обдав брызгами его морду с клювом. Он запрокинул голову к вершине этого столба, и перед его нечеловеческими оранжевыми глазами возникло лицо Ламии, Кей-Иро Де, полуженщины-полузмеи, морской богини, покровительницы Шаангсея.
Она восстала из столба воды – Кей-Иро Де с чешуйчатым телом громадной змеи, увенчанным женской головой с мертвенно-бледной кожей и ниспадающими волосами-водорослями.
Потом голова Ламии повернулась, и она встретилась взглядом с Воином Заката.
Хоть это и не было для него неожиданным, он все равно застыл, потрясенный, глядя в лицо Кири, свирепое и безмятежное. У нее на губах промелькнула ленивая улыбка, и, опять повернувшись к Маккону, Кей-Иро Де обвилась кольцом вокруг его мускулистой, пульсирующей фигуры.
Все туже и туже сжималось скользкое тело, сдавливая вопящее и бьющееся в воде чудовище, сильные руки которого оказались прижатыми к телу. Он делал отчаянные попытки вцепиться клювом в туловище обвившейся вокруг него змеи.
Маккон кричал, призывая кого-то, и вот в туманной мгле, что окутывала противоположный берег, показался еще один массивный силуэт.
Смертоносным вихрем Воин Заката прорубил себе путь через боевые порядки врага; перед ним хрустели сокрушаемые кости, а за спиной оставались лишь стоны умирающих.
А тем временем кольца Ламии переместились выше, сдавив толстую шею Маккона. Глаза его вылезли из орбит, но он все-таки извернулся и вцепился клювом в ее чешуйчатую шкуру. Глаза у Кей-Иро Де сверкали, как молнии, а губы ее растянулись в полуулыбке-полуоскале. Маккон начинал задыхаться.
Воин Заката уже прорвался сквозь последнюю вражескую цепь на отмели у берега, и тут он увидел второго Маккона, входившего в воду прямо напротив него.
Маккон, сражавшийся с Кей-Иро Де, дернулся изо всех сил, но Ламия лишь еще туже сжала свои смертоносные кольца. Послышался отрывистый треск, прозвучавший отчетливо, словно громовой раскат, и голова у Маккона свесилась набок.
Ламия издала трубный вопль торжества и взмыла вверх. Из ее ран обильно текла кровь. А уже через мгновение она пропала под серыми водами реки.
Молнии вспарывали тусклые низкие облака. Ледяной снегопад приобрел серебристый, металлический оттенок. День потемнел, помрачнел, атмосфера сделалась давящей и холодной.
Странного вида воины с гребнями на головах хлынули через переправу. Их вел человек под развевающимся черным знаменем с алой ящерицей. Они устремились к месту чуть выше по течению – туда, где оборона войска людей выглядела наиболее слабой.
Оками, возглавлявший один из буджунских отрядов, в срочном порядке переговорил с тремя другими дайме – им надо было пересмотреть уже согласованную тактику.
Они начали перемещать свои отряды по равнине на подступах к берегу, чтобы взять в клещи и разгромить авангард мертвоголовых, угрожавших прорвать первую линию обороны.
Еще множество вражеских воинов дожидались своей очереди на переправе на том берегу, поскольку во всех прочих местах глубина не позволяла перейти реку вброд.
Моэру и Боннедюк Последний скакали вдоль берега, собирая и уводя силы людей к тому месту, куда военачальник под черным знаменем вел своих воинов. Уворачиваясь от удара пикой, Моэру потеряла равновесие и соскользнула с коня. Она подала Боннедюку знак, чтобы он ехал дальше без нее. Убедившись, что с ней все в порядке – она уже возглавила группу пехотинцев и бросилась вместе с ними в воду, – он ускакал.
Воин Заката подкрадывался ко второму Маккону, двигаясь по течению влево. Чудовище пока еще не замечало его, и он очень надеялся, что так оно и будет до нужного момента.
Темные очертания твари пульсировали среди тумана и розовой снежной крупы. Вонь от Маккона доносилась даже сюда, на середину реки. Воин Заката плыл без особых усилий; ему не мешали ни сильное течение, ни тяжесть доспехов и оружия.
Он осторожно направился к отмелям, пользуясь в качестве прикрытия высоким тростником, и выбрался на берег.
Передним расстилалась равнина, усеянная скарбом полумиллиона воинов.
Вражеский лагерь.
А впереди, на расстоянии в полкилометра, виднелись неясные очертания огромного соснового леса, черного и безвозвратно обугленного, – леса, где скрывался Дольмен.
Он побежал по берегу, скользя в грязи, которую тающие лед и снег смывали в серо-коричневые воды реки.
Одним броском он приблизился к Маккону.
Воспоминания о схватке Ронина в Городе Десяти Тысяч Дорог. Лицо вопящего Г'фанда, его мертвые вытаращенные глаза. Предрассветный час в Тенчо, когда Ронин ворвался в комнату Мацу… зловещие, равнодушные глаза Маккона… он смотрел Ронину в глаза, одновременно раздирая когтями горло Мацу… ее тело в брызгах крови… обрывки внутренностей…
И раскаленная добела мощь Оленя в недрах его души – первобытная, яростная, неистощимая – омыла его горячей волной, и он издал страшный вопль, и Маккон обратил к нему испытующий взгляд холодных оранжевых глаз, похожих на маяки. И он подумал еще, тот ли это Маккон… Хотя он и знал, что все они каким-то непостижимым образом связаны между собой и один представляет всех остальных, он все же надеялся, что это именно тот, который стал причиной стольких смертей и страданий.
Огромный меч просвистел в воздухе, и голова Маккона дернулась назад. Беззвучно открылся клюв. Чудовище ударило по мечу и тут же взвыло от боли и ярости. Раньше оно не боялось металла. Но это был не обычный меч, а Ака-и-цуши, и Маккон, сразу поняв, что к чему, начал остерегаться клинка, уворачиваясь от стремительных выпадов и пытаясь приблизиться, чтобы достать противника страшной когтистой лапой. Его толстый хвост бился из стороны в сторону.
Маккон сделал внезапный бросок в попытке прорваться сквозь защиту, но Воин Заката выставил меч вперед, сжимая его обеими руками, как обычно держат кинжал. Сине-зеленый клинок вошел в грудь Маккона, и Воин Заката повел его вниз, вскрывая твари живот.
А потом удар страшной силы сбил его с ног. Он увидел, как Маккон зашатался, как затряслись его массивные ноги, когда он, завывая от боли, безуспешно пытался вытащить клинок, обжигавший его шкуру и внутренности. Опустившись на колени, Маккон начал заваливаться на бок, и только теперь Воин Заката впервые увидел его кровь – вязкую, тягучую жидкость, вытекающую из рваной раны.
На него опустилась тень.
Третий Маккон.
Чудовище загадочно улыбнулось и нависло над ним, протянув когтистые лапы. Он попытался откатиться в сторону, но расставленные ноги Маккона помешали ему.
Потом до него вдруг дошло, что он не ощущает цепенящего холода, который едва не прикончил Ронина в двух предыдущих схватках с Макконом. Он вспомнил слова Боннедюка Последнего, сказанные им Ронину перед отплытием из Хийяна на поиски Ама-но-мори:
«Пока тебе еще не одолеть Маккона». Но он уже не Ронин. Снова где-то в глубинах его существа взревел Черный Олень, и вместе с этим могучим воплем пришло осознание того, что теперь они с Макконом равны.
Маккон взвыл, и Воин Заката увернулся от мощного удара когтей.
Ударом неимоверной силы он сбил Маккона на землю.
Он молотил по его лицу, а память о Мацу переполняла его, как аромат благовоний, туманной пеленой застилала ему глаза. Он не обращал внимания на приближающиеся к нему лапы даже тогда, когда они сомкнулись у него на горле.
- Предыдущая
- 57/66
- Следующая
