Отмели Ночи - ван Ластбадер Эрик - Страница 33

• Предыдущая
• 33/59
• Следующая

– А, Кири.

Глубокий, хорошо поставленный голос. Мужчина опять улыбнулся, и Ронин заметил у него на лице полукруглый белый выступ, начинающийся от левого уголка рта и заканчивающийся возле носа с отрезанной левой ноздрей.

– Ллоуэн, – обратилась к нему Кири, – это Ронин, воин с севера.

Ллоуэн обратил на Ронина взгляд ледяных глаз и отвесил ему небрежный поклон.

– Весьма рад знакомству.

– Ллоуэн – главный смотритель пристани. Он осуществляет надзор за сделками всех хонгов гавани и собирает пошлины за каждую партию грузов.

И снова – странная улыбка, неестественно расширенная за счет лиловатого шрама.

– Я польщен, госпожа, – сказал он и обратился уже к ним обоим: – Вам надо выпить вина. Хара, – подозвал он слугу, подавшего им игристое белое вино в хрустальных бокалах. – Вы и вправду из другой цивилизации? – спросил Ллоуэн, подводя их к присутствующим. Он представил Ронина кое-кому из собравшихся, а потом его втянули в какой-то разговор, и он предоставил Кири продолжать знакомство.

Имена мелькали, словно листья на осеннем ветру, и Ронин сосредоточился на лицах.

– Риккагин, – заговорил толстяк без подбородка и с маленькими глазками, похожими на жареных насекомых, – все мы очень обеспокоены слухами о боевых действиях на севере.

Они сидели на шелковых подушках, разложенных прямо на полу, вокруг низенького столика из полированного дерева с рисунком, напоминающим штормовое море. Стол был уставлен кувшинами с горячим вином и мисками с закуской: кусочками рыбы, отбитыми и политыми горячим маслом, пареными овощами, цукатами.

– И что из того? – откликнулся риккагин.

Тон его явно указывал на нежелание обсуждать эту тему. Это был широкоплечий румяный мужчина с широким носом с красными прожилками и густой седой бородой желтоватого оттенка.

– Шаангсей – город слухов, Чен. Не сомневаюсь, вам самому хорошо известно, что большинство из них лживы.

– Но эти слухи весьма живучи, – возразил Чен.

Его желтые щеки колыхнулись складками жира. Он откинулся на подушки, помахивая узорчатым веером возле своего печального лица.

– Не большая премудрость – распустить слухи, способные напугать хонгов вроде вас, – с некоторым презрением бросил риккагин. – Не будьте хоть вы старой сплетницей.

Толстяк окрысился:

– Но боевые действия не...

– Уважаемый господин, – сказал риккагин, нахмурившись и сдвинув густые брови, – без войны Шаангсей так и остался бы грязным болотом с убогими домишками, готовыми развалиться при первом же сильном ветре, а лично вы вместе с вашей женой ковырялись бы на рисовых полях, с трудом зарабатывая только на пропитание. Ни для кого из нас не секрет, что именно война принесла нам богатство. Без нее...

– Вы говорите о войне, – вмешался худощавый угрюмый мужчина с темными глазами и коротко постриженными волосами, – словно это какая-то вещь, которую можно подержать в руке и использовать, как заблагорассудится.

Ронин на мгновение напрягся и вспомнил его имя: Манту, жрец Дома Кантона.

– А война между тем для тысяч людей означает смерть, а для множества тысяч других – увечья, голод, страдания.

– А вы откуда знаете? – поинтересовалась скуластая женщина, тоже из хонгов. – Да, именно вы, никогда не покидавший свой чистенький шаангсейский район?

– А мне это и не обязательно, – ядовито отпарировал жрец. – Мне достаточно беженцев с севера, которые ежедневно появляются в городе в поисках убежища и утешения в нашем Доме.

– Меня тошнит от вашего благочестия, Манту, – заявил риккагин. – Что стало бы с Домом Кантона, не будь войны? Кто бы заполнял ваш собор, не будь великих страданий?

– Обычай...

– Не говорите о ваших обычаях, – раздался резкий голос, и все повернули головы.

Говоривший был поджарым и мускулистым, с угловатым лицом, на котором выделялись узкие черные, как ночь, глаза. Волосы у него были темные, вьющиеся, а длинные висячие усы придавали ему немного зловещий вид. Он единственный из находившихся за столом был в простой одежде и дорожном плаще.

– Ваши люди пришли на эту землю еще до риккагинов – пришли проповедовать веру Кантона, но вы забрали у моего народа не меньше, чем воины риккагинов. Дом Кантона. Да у меня язык пухнет от злости, когда я вынужден произносить это гнуснейшее из названий. Ваша религия чужда Шаангсею.

– По, – мягко обратился к нему Ллоуэн, – ваш народ – торговцы и кочевники с запада.

Узкие глаза сверкнули, как черные молнии.

– Вы обманываете себя, если думаете, что есть разница. Разве у меня не такие же глаза, как у Чена? Разве моя кожа иного цвета, чем кожа Ли Су? Они – богатые шаангсейские хонги, какими были и их отцы, и отцы их отцов. И вы хотите заставить меня поверить в то, что они пришли с юга, что корни их далеки от корней моего народа? Так?

Он ударил кулаком по столу, и звук этот разнесся по зеленой с золотом комнате грохотом молота, обрушившегося на наковальню.

– Нет, говорю я вам! Наша страна неизмеримо богата, но моим соплеменникам достается лишь по полчашки риса. А если кому повезет, так он отыщет еще в мусорном куче пару рыбьих голов недельной давности. И в то же время они работают не покладая рук, чтобы переработать мак для господ Шаангсея.

– Традиции Дома Кантона безупречны, – несколько назидательно заметил Манту. – Он многие годы отстаивал...

– И жирел вместе с риккагинами и хонгами на нашем труде, – оборвал его По.

– Вы, очевидно, не понимаете учения Кантона и, подобно многим, идете не той дорогой, – заметил Манту. – Люди хотят постоянства и определенности. – Он воздел руки. – Вот почему они приобретают множество вещей, как будто, накапливая имущество, они обретают веру в то, что они никогда не умрут. – Руки сложились в причудливом жесте, выражающем сожаление без снисхождения. – Но жизнь преходяща, и человек в своем стремлении к постоянству неизменно терпит поражение, отчего и страдает. А в страдании своем он заставляет страдать окружающих.

– Всякие умствования хороши для тех, у кого куча времени, – раздраженно заявил Чен, – но меня, риккагин, больше волнует то, что я слышал об изменении характера боевых действий.

– Да бросьте вы, – раздраженно отмахнулся риккагин, поглаживая бороду. – Давайте оставим эту тему, чтоб не слушать ваш детский лепет.

Чен пропустил оскорбление мимо ушей.

– По слухам, просачивающимся в Шаангсей, – сказал он, тщательно подбирая слова, – воины на севере сражаются уже не с людьми.

Воцарилась неуютная тишина, словно в комнату вдруг вошел незваный и нежелательный гость с вестями, которые присутствующие боялись услышать.

– Только глупцы могут верить подобным слухам, – презрительно проговорил риккагин. – Продолжайте же, Чен, поведайте нам, как выглядят эти ужасные существа, «не люди», как вы изволили их назвать. Не сомневаюсь, что вы порадуете нас самым подробным описанием.

Щеки толстяка вздрогнули, и он растерянно заморгал.

– Но я сказал уже все, что слышал.

Риккагин хмыкнул и потянулся палочками за куском жареной рыбы. Он удовлетворенно вздохнул.

– Да, это всегда весьма поучительно – послушать, как искажаются факты в угоду отдельным...

По расхохотался, и его отрывистый неприятный смех прозвучал как внезапный треск сухой ветки в лесу, когда никого не должно быть рядом.

Окинув По надменным взглядом, риккагин продолжал:

– Красные привлекли на свою сторону свирепое племя, один северный народ, который, как я понимаю, весьма пристрастился к изделиям из мака. Они извлекают из мака сироп, замораживают его, а потом жуют.

– Что?! – воскликнул Ли Су. – Необработанный и неочищенный?! Не может быть! Его воздействие будет...

– В высшей степени сильным, – договорил Ллоуэн со своей перекошенной улыбкой. – Надеюсь, по этому вопросу мы с вами придерживаемся одного мнения, Годайго.

– Согласен. Обычай действительно жуткий, – откликнулся риккагин.

– Я этого не говорил, – отпарировал Ллоуэн, и они оба рассмеялись.

• Предыдущая
• 33/59
• Следующая