Искатель. 2009. Выпуск №8 - Кирпичев Вадим Владимирович - Страница 15

— Гузьков, Иван Матвеевич.

— Ершов, Сергей Эросович, — в стиле хозяина кабинета представился следователь, хотя это и так ему было известно.

— Слушаю вас, Сергей Эросович! Но должен предупредить, что у меня есть всего минут десять, поэтому постарайтесь покороче.

— Хорошо. Я веду следствие по делу об убийстве Семкина, — начал Ершов, с любопытством глядя на остающегося индифферентным визави. — Скажите, пожалуйста, с кем он общался из вашей фирмы?

— Значит, Семкин убит, — задумчиво промолвил Гузьков, смешно сложив мясистые губы. — Я с ним общался, вернее, даже не общался, а просто мы с ним говорили несколько раз.

— А когда это было и о чем шла речь?

Гузьков на секунду замешкался, что не ускользнуло от взгляда не чуждого психологии следователя. По правде говоря, вопрос попал в самую точку, и Гузькову нужно было срочно придумывать, как бы соврать поправдоподобнее…

Это было три месяца назад, когда тендер, благодаря бурной деятельности Семкина, только затевался.

Чересчур активному «настоящему полковнику», хотя и в запасе, тогда было «великодушно» предложено повернуть историю вспять и не влезать туда, где тебя не вдут, не снизойдя, впрочем, до объяснений. Если умный, сам поймет. Не понял, царство ему небесное.

Однако свою положительную роль он все-таки сыграл. Именно благодаря ему был объявлен очень полезный тендер, потенциальным победителем которого теперь является «Мебельная епархия». Ну еще бы, дураками надо быть, чтобы такой лакомый кусочек упустить — шестьдесят лимонов гринов!

— Примерно месяца три назад. Кажется, мы говорили о предстоящем тендере. Он вроде попросил рассказать, как надо готовить бумаги, я ему в общих чертах объяснил.

Конечно, подосадовал Гузьков, объяснение получилось корявое. Ну а если не нравится, пусть попробует проверит. Судя по выражению лица следователя, кивавшего в такт фразам собеседника, все-таки удовлетворило. А если нет — его проблемы. Ничего он, оказывается, толком не знает. Пора закругляться. Зампред совета директоров взглянул на наручные часы.

Ершов понял этот взгляд без слов. Вопросы еще есть, но их придется отложить «на потом». Сейчас надо доложить начальству. Правда, результаты несколько сомнительные. Подозреваемые есть, мотивы есть, но реальных, что называется, убийственных улик против кого-либо пока нет. Призрак убийцы растворяется в тумане.

В Московской городской прокуратуре творилось невесть что. Отдел режима проводил внутреннюю проверку. Непонятно, то ли преступников ловить, то ли учиться правильно бумажки с места на место перекладывать.

Хотя, если по большому счету, оно бывает полезно, чтобы кто-то свежим взглядом на твою работу взглянул, даже под другим прицелом. Иногда, чтобы улучшить основной процесс, бывают и совершенно посторонние средства хороши. Подстегивают.

Прокурор города Звонарев мрачно выслушал доклад следователя:

— Ну, вот что, Ершов. Ты, конечно, молодец, многое разнюхал. Умеешь бурную деятельность развернуть, ничего не скажешь. Но сейчас с этим делом затягивать не надо, ни к чему. В разработке оставляешь одну версию — с этим, как его… грузчиком!

— Сафаровым!

— Да.

— Михаил Сергеевич! Но у него же есть алиби! Он был в кафе с Гудковой во время убийства, есть свидетели!

— Так, ладно, я тебе сказал, занимайся этой версией вплотную. Сними все показания, как положено, потом поговорим… А Сафарова надо арестовать, а то удерет. Чтобы завтра уже сидел! И… Срочно готовь бумаги для суда.

Зачем такая спешка? Ершов рассеянно шел по коридору в свой кабинет. Привыкший без толку не спорить с начальством, он сейчас только тихонько удивлялся про себя. Что еще за бред! Ясно, что обвинение против Сафарова будет шито белыми нитками. И сейчас он это продемонстрирует.

Самый верный способ борьбы с начальством — поставить его в тупик. Что имеется налицо? Акт судмедэкспертизы о времени смерти. Пальчики Сафарова на сейфе. Это, конечно, мощно. А сейчас их прекрасно «дополнят» показания официантки и администратора кафе.

Ершов, мысленно ухмыляясь, включил диктофон и еще раз прослушал свои с ними беседы, потом аккуратно, близко к тексту, составил протоколы допросов, чтобы не вызывать их сюда — времени все равно не было.

Уже через час следователь был в кафе. К счастью, как раз опять оба свидетеля были на месте. Администратор кафе, парень лет двадцати восьми, увидев Ершова, нахмурился и продолжил копаться в своих бумажках, демонстративно не обращая на него внимания.

Поздоровавшись, но уже чувствуя подвох, следователь сообщил, что нужно выполнить некоторые формальности. А именно, подписать протокол недавнего допроса. Администратор, криво ухмыльнувшись, даже не взглянул на бумаги:

— Послушайте, никаких бумаг я подписывать не буду! Не знаю, о чем речь, и знать не хочу. Так что извините!

— То есть как? — взвился от возмущения Ершов. — Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Что такое дача свидетелем ложных показаний или отказ от них? В тюрьму, что ли, хотите?

Парень вспыхнул:

— А вы отдаете? Я что, сдохнуть теперь должен ради этих ваших протоколов?.. Все, больше ничего говорить не буду! Не видел никого! Вот такой протокол — пожалуйста, подпишу!

Ершова, человека эмоционального, аж слегка потряхивало. Терпеть не мог такого наглого вранья! Сгоряча хотел, было, вывести подлеца на чистую воду, продемонстрировав запись диктофона, но здравый смысл остановил. Неспроста же этот тип отказался от показаний, уже припугнуть кто-то успел! Придется оставить камень за пазухой, для лучших времен.

С официанткой, как и следовало ожидать, состоялся аналогичный разговор. Девушка, не глядя на Ершова, твердила, что никого в тот вечер не видела. Приехали! Выходит, начальник, как всегда, прав! Как говорится в статье первой неофициального устава. Даже если он не прав, как сказано во второй статье, читай статью первую.

«А тэпэрь паслушаэм, что нам скажэт тавариш Гудкова», — уже успокоившись и настроившись на ироничный лад, со сталинским акцентом самого себя спросил Ершов.

Должность генерального директора, в соответствии с приказом нового владельца фирмы «Эванс плюс», Семкиной Елены Станиславовны, временно занимал администратор, Ефремов Михаил Борисович.

В сущности, он выполнял те же обязанности, что и до смерти Семкина, но к ним добавились еще и дополнительные. Учитывая, что в последние месяцы перед гибелью Семкин почти все свои обязанности переложил на Ефремова, а сам занимался исключительно новым проектом, таких дополнительных обязанностей было немного. Михаил Борисович чувствовал себя полноправным хозяином.

Ефремов знал практически все о «морально-политическом климате» на фабрике и ее финансовых возможностях. Поэтому немедленно в полтора раза повысил расценки почти на все работы. Увеличил вдвое и получку Гудковой, назначив ее администратором. И не из благотворительных целей, не потому, что «такой добрый».

Как человек, всю жизнь связанный с производством и с людьми, он уже спинным мозгом чувствовал, какой работник полезен для производства и что нужно делать, чтобы повысить эффективность его работы. Поэтому здесь был только трезвый расчет. В новой, более ответственной роли Анна чувствовала себя как рыба в воде.

Ефремов предоставил работнику прокуратуры помещение офиса, а сам пошел по цехам. Следователь начал допрос Анны:

— Скажите, вы подтверждаете, что были с Сафаровым в вечер убийства в кафе?

— Подтверждаю! Но прошу вас, чтобы об этом никто не знал, пока не поймаете убийц! — Анна явно делала над собой усилие.

— Вы чего-то опасаетесь?

— А вы бы не опасались, если бы вас встретил обезьяноподобный тип и пообещал на выбор — исполосовать ножом лицо, или плеснуть кислотой в глаза, или скинуть с лестничной площадки?

Интересное кино. Чувствуется, ребята взялись за дело серьезно, хотят сделать несчастного татарина козлом отпущения, а свидетелей запугать. Откуда, интересно, черпают подробности о следствии?