Люди крыш. Пройти по краю - Романова Любовь Валерьевна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/66
• Следующая

— Да, Тин, — поддержал его Шепот. — Нет ли там чего для моей коллекции?

Женя только сейчас заметила, что белые стены комнаты плотно завешаны фотографиями панорам ночного города. Она узнала центральную площадь с библиотекой и мэрией, главную улицу, снятую, судя по всему, со здания цирка, и покатые крыши старого города.

Пока зеленоволосая девушка возилась со своим громоздким фотоаппаратом, Ларс тронул Женю за локоть:

— Ты в одной секции с Тимохой занимаешься? — негромко спросил он.

— Что? — не поняла его Женя, зато почувствовала, как краснеют щеки и уши.

— Да, в одной! — немедленно встрял Тим, сидевший в углу импровизированного стола. Похоже, он все это время не спускал глаз со своей ученицы и ее соседа.

— То-то я смотрю, вы, как из одного инкубатора, — насмешливо протянул Ларе. — И нравится тебе форму носить?

— А что в этом такого? — удивилась она.

— Ничего. Просто не понимаю тех, кто хотят быть такими, как все.

— А тебя понимать никто и не просит! — зашипел Тим.

Его глаза стали похожи на две зеленые виноградины, пересеченные узкими штрихами кошачьих зрачков. Верхняя губа чуть подрагивала, словно он собрался вцепиться зубами в горло насмешливого эльфа.

— Эй, народ, хватит ссориться! — прервал их Шепот. — Женя, Тим, вы уже поели? Тогда бегом в мой кабинет. Разговор есть.

Гордым словом «кабинет» называлась маленькая комнатка с квадратным окном в срезанном крышей потолке. В ней был стол и два огромных монитора, кожаное кресло на колесиках и полки с бесконечным количеством аудиодисков. А еще на столе стоял небольшой, размером с грейпфрут, стеклянный шар, в котором шел снег. В верхней части шара клубились сизые облака, а нижняя была укрыта пушистым сугробом. Сколько Женя ни смотрела на медленно падающие снежинки, она так и не смогла понять, как устроена эта игрушка.

Тим тут же залез в кресло и нажал кнопку на системном блоке. Компьютер загудел. Оба экрана стали бирюзовыми.

— Шепот разрешил? — удивилась Женя.

— Отстань! — Похоже, короткий разговор с Ларсом успел разрушить хрупкий мир, возникший между наставником и ученицей.

В последнее время Женя все чаще сравнивала людей с дверьми. Знакомишься с кем-нибудь и видишь симпатичную дверцу с медным номерком в завитушках. Толкнешь, а за ней крошечная комната три на два. Поговорил с человеком пять минут и чувствуешь, как тесно в его обществе, как скучно среди полочек с цветочными горшками и плюшевых медведей. А бывает наоборот — откроешь обшарпанную дверь, а там вселенная: кометы, планеты, Млечный Путь… Но таких мало. Обычно за дверью либо коридор — узкий и длинный, либо стена. Сколько в нее ни стучи — ничего, кроме глухой кирпичной кладки, не увидишь.

С Тимофеем все было иначе. Каждый раз за его дверью ждал сюрприз: то захламленный чулан, то огромный зал, залитый светом, то бесконечное сплетение коридоров и лестниц. Сейчас обижает, доводя до слез, — через пять минут лезет спасать или возвращает потерянный рюкзак. Ну и черт с ним, пусть дуется и хамит. Ему же хуже!

Наконец в кабинете появился Шепот. Одним движением бровей он согнал Тима со своего кресла и сел в него сам. Откинулся на спинку, сцепив перед собой узловатые пальцы, и начал молча разглядывать застывших перед ним подростков.

— Женя, надеюсь, Тимофей уже объяснил, что тебя ждет сегодня ночью? — наконец прошелестел он.

— Да. Насколько я поняла, мне придется встретиться с древнеегипетской богиней.

— Ох уж эти языческие предрассудки, — вздохнул старик. — Дорога Сохмет — это аномальная зона, проходящая через город. Почему-то она проявляет себя, создавая необъяснимые видения и ощущения именно на уровне крыш. Люди, живущие ниже, ничего такого не замечают. Эта цепочка из двадцати шести домов помогает довести до максимума наши способности. Но ты должна понимать, есть много шансов так и не дойти до конца. Ты еще слишком мало знаешь и умеешь, чтобы справиться со всеми опасностями этого маршрута.

— Почему бы кому-нибудь не пойти со мной? — задала Женя все утро мучивший ее вопрос.

— Нельзя. Это твое посвящение. И только твое. Хочешь получить оружие против крысюков — нужно идти одной. А потом для каждого уже прошедшего посвящение эта дорога вдвойне опасна.

— Почему?

— Не знаю. Этому нет объяснения.

— Хорошо. Почему бы мне не спрятаться от крысюков? Не уехать в другой город и там подготовиться к инициации?

— Ты думаешь, от них можно спрятаться? — Старик невесело усмехнулся. — Это нереально, мадемуазель. Они уже в курсе, что ты у меня. И едва наступит ночь, как крысы нападут. Попытаешься сбежать — они пойдут по твоему следу.

— Если Глухой что-то решил, он не успокоится, пока не доведет начатое до конца.

— Глухой?

— Главный у крысюков, — пояснил Тим. — Полный псих.

— То есть лучше сейчас послать меня на верную гибель, чем попробовать спрятать?

Целитель снова замолчал. Он машинально взял со стола шар с падающим снегом и положил себе на колени. Наверное, ему так лучше думалось. Женя заметила, что в шаре началась метель. Воронка крошечного смерча повисла в центре запаянной в стекло зимы.

— Все не так просто. Я сегодня еще раз поговорил с Мартой. Она считает, что, если о тебе знают крысюки, знает и СКК — спецслужба, которая наблюдает за всеми кланами. А спрятаться от нее куда сложнее, чем от крыс. Поверь, Женя, посвящение — единственный правильный выход.

— Хорошо, я поняла.

Бежать было некуда. Ночью ей придется пройти смертельно опасное испытание. Женя почувствовала, как внутри ее, словно в стеклянном шаре, все быстрее и быстрее вращается холодный вихрь. Она повернулась, чтобы выйти из комнаты.

— Постой! — задержал ее старик. — Скажи мне, ты что-нибудь знаешь о своем отце?

— Нет. — Этот вопрос Женя ожидала услышать в последнюю очередь. — Он бросил маму до того, как я успела родиться.

— Да-да, конечно. Иначе и быть не могло, — забормотал старик. Шепот выдвинул ящик стола и достал оттуда картонную коробочку с истрепанными уголками. Из нее он вытащил тускло поблескивающую стальную капсулу на черном шнурке. — Вот, повесь себе на шею. Когда станет туго, переломи ее.

— Что это? — Женя взяла продолговатый предмет в руки и почувствовала, какой он теплый. Даже горячий. Больше всего капсула походила на вытянутую пулю — сантиметра четыре длиной и чуть меньше сантиметра в диаметре. Точно в центре была сделана насечка — линия надлома.

— Считай это подарком твоего отца.

Они сидели у самого края крыши и жевали бутерброды. Их принес Ник. Сбегал к Шепоту, когда Женьку в очередной раз скрутил лютый голод, и притащил бумажный пакет со стопкой ломтиков пшеничного хлеба и ароматной ветчины, а заодно — большой термос с кофе.

До обеда Тим учил ее прыгать на большие расстояния. По его словам, дома на Дороге Сохмет стояли очень далеко друг от друга, поэтому ей нужно было освоить полеты на пятьдесят-шестьдесят метров. Потом, когда Женя относительно стабильно начала приземляться за чертой, нарисованной Тимофеем на крыше, — при свете дня кошки не рисковали летать над дворами, где полно людей, — они перешли к ускорению.

До этого Женя лишь однажды развивала максимальную скорость — когда догоняла Шепота. В тот раз она толком не поняла, как это у нее вышло. И вот теперь ей пришлось учиться управлять одним из главных талантов людей крыш: по заказу разгонять кровь в жилах, насыщать ее кислородом и лететь вперед, словно гоночный автомобиль на трассе.

К вечеру, когда сумерки превратили город в фиолетово-синюю акварель, Женя уже могла за минуту покрыть расстояние между двумя автобусными остановками. Тим сказал, что пока этого достаточно, и они устроились неподалеку от мансарды Шепота доесть остатки ветчины с хлебом. Женя, в который раз принялась разглядывать металлическую капсулу, подаренную целителем.

• Предыдущая
• 19/66
• Следующая