Быть воином - Злотников Роман Валерьевич - Страница 59

• Предыдущая
• 59/63
• Следующая

Но Карен и не догадывался, что это было еще не все, что она приготовила ему на сегодня.

Лигда специально подгадала так, чтобы музыка закончилась, когда они находились рядом с Иллигоси. И едва утихли последние такты, развернулась к нему.

– А-а, и вы здесь?

Иллигоси, не ожидавший этого, подавился иски и закашлялся – в полном соответствии с ее расчетами.

– Надеюсь, вчерашнее послужит вам уроком, – продолжала Лигда, чуть повысив голос, – но на всякий случай предупреждаю: если ваш поганый рот посмеет произнести обо мне еще какую-нибудь гадость, я вас накажу! – И, не дожидаясь ответа, двинулась в сторону Грайрга, увлекая за собой маэстро, как раз успевшего за время ее тирады перевести дыхание.

– Э-э, этот человек посмел оскорбить вас? Я готов приказать ему немедленно покинуть нас, – озабоченно спросил ее Пантенойо.

– Не стоит торопиться, маэстро. К тому же это произошло не здесь. И вообще я склонна дать ему шанс исправиться, – улыбнулась Лигда, уверенная в том, что он ни за что не воспользуется этим шансом. Слуги Лукавого не способны преодолеть свою лживую и подлую природу, которая столь прочно привязывала их к нему, превращая в его слуг.

Пантенойо молча кивнул, но недобрый взгляд, который он бросил в сторону Иллигоси, Лигду изрядно порадовал.

На следующие полчаса Лигда слегка отошла в тень. Ей надо было, чтобы мужчины и несколько женщин, которые окружили хозяина вечера, немного забыли о ее существовании и втянулись в обсуждение того, что и составляет смысл жизни искренне увлеченных своим делом людей. Она разок протанцевала с Грайргом, выпила пару коктейлей и лишь затем вновь приблизилась к кругу, собравшемуся вокруг маэстро, который стоял с чашкой изумительно ароматного иллоя.

– Чушь, – прервала она какого-то вальяжного мужчину, с чувством разглагольствующего о важности для любого, кто работает в области современной моды, того, что он пафосно назвал «чувством эпатажа».

– М-м… что? – удивленно повернулся он к ней.

– Эпатаж, как правило, служит для сокрытия отсутствия таланта, – жестко произнесла она. – Вот вы, маэстро, – повернулась она к Пантенойо, – сказали, что всю свою жизнь пытались удержать в этом мире красоту. Но почему вы использовали слово удержать? Разве не потому, что красота и гармония все больше и больше оказываются отторгнутыми этим миром, а их место занимает эпатаж, кич, надрыв. И разве не долг любого настоящего художника изо всех сил сопротивляться этому? А не идти на поводу у правящей бал безвкусицы, которую некоторые называют свободой и стиранием границ. Ведь именно этим вы и пытались заниматься всю свою жизнь? – она замолчала и посмотрела маэстро в глаза.

– У вас очень оригинальные мысли, леди, – улыбнулся Пантенойо. – Но, похоже, вы правы. Хотя, – его лицо затуманилось легкой грустью, – я даже не могу представить, кто из наших современных кутюрье готов продолжить мое дело.

– Грайрг, – очаровательно улыбнувшись, сказала Лигда. – Он создал великолепную коллекцию. Прославляющую именно красоту и гармонию. Я не удержалась и выпросила у него разрешение появиться на вашем вечере в одном из его новых платьев, но… они все настолько хороши, что я долго не могла выбрать, какое надеть. Именно из-за этого мы немного опоздали. Уж простите, – чарующе рассмеялась она.

Пантенойо, прикрыв глаза, до конца выслушал волшебную мелодию ее смеха. А затем повернулся к Иммээлю и проникновенно произнес:

– Грайрг, мне уже не терпится дождаться, когда наступит завтра, чтобы увидеть твою новую коллекцию. Впрочем, я даже не сомневаюсь, что она окажется великолепна. Я уже вижу это по тому платью, которое надето на твоей невесте…

Это был триумф! Слова великого маэстро слышали все, кто стоял сейчас рядом с ним. И можно было не сомневаться, что не пройдет и часа, как они окажутся в сети и будут растиражированы сотнями и сотнями порталов и каналов. Так что завтрашний показ уже заранее назовут оглушительным триумфом Грайрга Иммээля. В этом деле можно было поставить точку. Но у Лигды оставался еще один маленький завершающий штрих, который должен был окончательно оставить змею по имени Карен Иллигоси без ядовитого жала.

– Простите, маэстро, вы не могли бы дать мне ваше блюдце?

– Блюдце? – удивленно переспросил Пантенойо. – Пожалуйста, но зачем оно вам?

– Вы помните, я предупреждала одного человека, чтобы он не смел говорить обо мне никаких гадостей.

Лицо Пантенойо мгновенно посуровело.

– Но, как мне кажется, – продолжала Лигда, поворачиваясь в сторону, где в противоположном конце зала Карен Иллигоси что-то говорил какому-то мужчине, злобно кося глазками в сторону Лигды, – сейчас он делает именно это.

И все, стоящие рядом с Лигдой и маэстро, повернулись в ту же сторону, а затем и все остальные. Лигда выждала мгновение, пока большинство присутствующих в зале не развернулось в сторону Иллигоси, а затем… резким движением кисти бросила блюдечко. Оно, стремительно вращаясь, пролетело почти сорок ярдов, чтобы вдребезги разнести фужер в руках Карена Иллигоси, окатив его красным вином с ног до головы. Зал ахнул. А Лигда искривила губы в жесткой усмешке и громко произнесла в наступившей тишине:

– Я же вас предупреждала…

У дверей родного дома Ирайра встретил удивленным взглядом какой-то дюжий тип в костюме, под левой подмышкой которого что-то оттопыривалось.

– Э-э… вы к кому, сэр? – озадаченно поинтересовался он, поскольку совершенно не мог понять, откуда тут взялся этот молодой человек. Потому что никаких транспортных средств в ближайшем окружении не наблюдалось вот уже битый час. Его недоумение было настолько забавным и так явственно написано на его лице, что Ирайр невольно улыбнулся, хотя настроение у него было отнюдь не радостным. Что же такое могло приключиться дома, если отец нанял вооруженную охрану?

– К себе. Это мой дом, – ответил он охраннику. Охранник кивнул, сохраняя на лице все то же озадаченное выражение.

– Одну минуту, сэр. Я позову дворецкого…

Мать встретила его крайне встревоженно.

– Ирайр, на чем ты добрался из космопорта?

– А что случилось мама?

Она тяжело вздохнула.

– СИТА объявила, что считает тебя своим личным врагом.

– Ну, – усмехнулся Ирайр, – это не так уж страшно…

– Ты не понимаешь! – взволнованно воскликнула мать. – Они… следили за нашим домом, а аэрол отца несколько раз преследовали какие-то незнакомые аэролы. Мы даже вынуждены были нанять охрану.

– Я видел, – мгновенно посерьезнел Ирайр. Он сам не слишком опасался всяких СИТА, ибо скорее он оказался бы для них неприятным сюрпризом, чем они для него. Но мать и отец…

– Вы вернулись, молодой человек? – послышался за его спиной удивленный голос.

Ирайр обернулся. Рядом с ним стоял тот самый журналист, который брал у него интервью год назад, перед тем как он уехал обратно на Игил Лайм.

– Да, сегодня, – кивнул Ирайр, одновременно косясь на мать и посылая ей несколько удивленный взгляд. Откуда в их доме взялся этот журналист?

– У отца с господином Рагиантом большой проект, – пояснила мать и, повернувшись к Гэйги Рагианту попросила: – Мы были бы благодарны, если бы вы никому не рассказывали о том, что Ирайр вернулся.

– Не беспокойтесь, – уверенно заявил Рагиант, едва сдерживая охватившее его возбуждение и тут же прикидывая, что по пути из космопорта до усадьбы этого впечатляющего молодого человека должны были увидеть минимум сотни людей, поэтому если он сообщит СИТА, что птичка в клетке, установить, кто точно это сделал, будет чрезвычайно затруднительно. – От меня никто ничего не узнает.

Ему и в голову не пришло, что существуют другие возможности добраться до усадьбы. Ведь он даже не подозревал, что вступает в противоборство не с обычным человеком, а с Воином…

Спать Ирайр лег поздно. Отца, похоже, сильно тяготили эти нелепые странности, которые творились вокруг их семьи последнее время, и ему все время хотелось выговориться. Но никого близкого, которому можно доверить все, что накипело на душе, рядом не было. Кроме, конечно, матери. Но мужчина не все может рассказать женщине, пусть даже родной, близкой и любимой. Ибо оказаться в ее глазах слабым и растерянным для него нередко гораздо большая беда и несчастье, чем множество других. Поэтому они с отцом до полуночи просидели на балконе, разговаривая о том, что творилось вокруг их семьи за прошедший год, да и вообще о жизни. Отец ушел в свою спальню более спокойным, чем когда бы то ни было за последние месяцы. А Ирайр, у которого за время разговора с отцом появились кое-какие предположения, спустился в библиотеку и еще часа полтора лазил в сети…

• Предыдущая
• 59/63
• Следующая