Выбери любимый жанр

Урожденный дворянин - Корнилов Антон - Страница 21


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

21

Закончив говорить, Настя задышала громко и прерывисто.

– Пойдем, – мягко сказал Олег. – Сегодня больше не будем разговаривать. Ты устала. Пойдем, тебе надобно спать.

– Мама меня вытащит отсюда, – убежденно проговорила еще Настя. – Я уверена. Не знаю, почему, но – уверена. Я ведь не больная, не сумасшедшая. Я просто не помню ничего.

Егор услышал, как Олег коротко вздохнул:

– Мне сдается, что ты полагаешь сумасшедшим – меня.

– Нет! – поспешно воскликнула девушка. – То есть… Разве сейчас есть империи? И эти… дворянины?.. Они ведь у нас в стране только раньше были, давно.

– Место дворянству имеется в любом пространстве и времени, – ответил на это парень. – Единственно… именоваться такие люди могут по-разному. Потому как без них существование общества невозможно. Однако пойдем. Тебе надобно отдохнуть.

Когда стихли удаляющиеся шаги, Егор наконец прикурил. И усмехнулся, выдыхая дым.

С девкой-то все понятно. Свалила из дома в какой-нибудь клубешник, там нажралась, потерялась в пространстве и времени. Ну ее и прихватили по дороге такие же гуляки, только, конечно, мужского пола. Перебздела, а тут еще и по башке настучали. И готово дело – шок и, как следствие, амнезия. Да черт с ней с девчонкой, не в ней дело.

А вот этот Олег… Гай Трегрей! В двухэтажном доме жил, говорит, с прислугой. В Имперской Академии, вишь ты, учился… Папаша у него – по рассказу выходит – джеймс бонд прямо. Главное, у самого мозги набекрень, а он еще и подругу свою лечит – долечил до того, что та тоже в трехэтажном особняке «поселилась».

Санитар снова усмехнулся. За вчерашний день он успел разузнать у старшей медсестры, как проходил осмотр пациента Трегрея. Больной на вопросы врачей о самом себе отвечать отказывался, кроме имени и возраста (явно заниженного) никакой информации не выдал. Скрывал, значит. Вот он, оказывается, что скрывал! Трехэтажный особняк, где на окнах голограммы всяких «лунных листопадов» выставляются! Секретного папашку и мать – специалиста по психологической подготовке… каких-то там коллективных экипажей. Врачей дурить – это одно дело, а соске своей такого рода лапшу на уши вешать – совсем другое.

Явный псих этот Олег Гай Трегрей, тут и сомневаться больше нечего. А он-то, Егор, его сначала за нормального принял… Тьфу, даже вспоминать противно!

Санитар и впрямь густо сплюнул себе под ноги.

Да… попутался поначалу он славно. Но зато теперь все понятно. Парень – законченный шизик. А раз ты, братец, шизик, да еще без роду-племени (что-то незаметно, чтобы парня какие-нибудь реальные родственники разыскивали), значит, и разговор будет с тобой соответствующий. Серьезный будет разговор.

Теперь, когда все разъяснилось, даже небывалая сила Олега не пугала санитара Егора. Напротив, она служила еще одним доказательством ненормальности парня. Егор помнил немало случаев, когда больные демонстрировали неординарные физические способности. В прошлом году, например, один белогорячечный пациент, спасаясь от только ему видимых инфернальных сущностей, целиком втиснулся в прикроватную тумбочку, да еще и умудрился дверцу за собой закрыть. Правда, извлечь его обратно получилось, лишь разобрав тумбочку на составляющие. Ну и, конечно, полдня потом страдальцу вправляли вывихнутые суставы… В том же году еще один герой, стремясь на свободу, вышиб окно и, пока в палату бежал на шум персонал, успел отогнуть прутья решетки настолько, что поймали его уже только чудом – за ноги. Да это что – еще и похлеще бывало… Правда, подобные подвиги пациенты совершали исключительно во время припадков, но… что с того? С этими психами никогда не знаешь, чего ждать…

Егор поднялся, затоптал окурок и направился к больничному крыльцу. Он уже не сомневался, что Олег поплатится за тот ночной удар, причем – в ближайшее время. Оставалось только придумать – как?

* * *

После тихого часа мужское и женское отделения Саратовской областной психиатрической больницы святой блаженной Ксении как обычно смотрели телевизор.

…Громадный белый особняк с колоннами напоминал величественный фрегат, покоящийся на шумливых зеленых волнах древесных крон. Сходство дополнялось еще и обилием российских флагов, развевавшихся почти под каждым окном на длинных металлических древках, стилизованных под средневековые шпаги. Оператор выдержал картинку пару секунд, наверно для того, чтобы зрители успели в полной мере впечатлиться зрелищем (и впрямь, кстати, довольно внушительным) – и тут в кадр с нарочитой легкостью впрыгнул корреспондент, худощавый паренек лет двадцати. Как и многие провинциальные тележурналисты, паренек явно полагал себя проводником модных тенденций в массы, потому имел аккуратно растрепанную прическу, очень даже заметный макияж в стиле эстрадных певцов восьмидесятых, а допотопный микрофон размером почти что с бейсбольную биту держал двумя пальцами, далеко оттопырив мизинец – как жеманные девицы в ресторанах держат вилку.

– Не напоминает ли твой родной дом? – шепнул Олег стоящей рядом с ним Насте.

– Не-е… – протянула, чуть улыбнувшись девушка. – Это уж вообще… дворец какой-то… И белый, будто его с мылом каждый день моют. А на твой дом не похоже?

– Нет, – отказался и парень. – Это дом чересчур велик для одной семьи, даже и очень большой.

Коля Мастерок по кличке Фуфел, только сегодня выпущенный из надзорки, снуло топтавшийся близ пары молодых людей, пошлепал ладонью по лысой голове и доверительно сообщил Олегу:

– Мой дом – тюрьма, – а потом ни к селу ни к городу громогласно продекламировал: – Мы делили апельсин! Много нас, а он один!

Кто-то из передних рядов телезрителей заржал. Медсестра, сидевшая за столом под шкафом, где стоял телевизор, нащупала взглядом нарушителя и предупредила:

– Мастерок! Обратно захотел?

– Опять к койке привязать, Фуфел? Не успокоился еще? – добавил и Егор, стоявший скрестив руки у стены, позади сгрудившихся возле телевизора пациентов.

Коля притих.

– Более ста лет здесь были лишь обугленные развалины, поросшие сорняками, – изобразив на своем подвижном лице светлую печаль, тонко застрекотал корреспондент с экрана, – но все это время многие поколения местных жителей называли это место – Елисеевский дворец, хотя последние годы мало кто уже помнил, откуда пошло это название. А название это пошло от фамилии помещика, кому некогда принадлежали эти земли.

Корреспондент, сопровождаемый оком камеры, медленно двинулся куда-то в сторону, кося одним глазом себе под ноги, чтобы не споткнуться.

– Граф Афанасий Афанасьевич Елисеев принадлежал к древнему и славному дворянскому роду, – тараторил в микрофон паренек, – это он являлся последним хозяином так называемого Елисеевского дворца…

Бредя вдоль полузакрытых деревьями белоснежных стен особняка, корреспондент вкратце рассказал о жизни и деятельности давно почившего Афанасия Афанасьевича. Из рассказа этого выходило, что граф Елисеев был невероятно образованным, неутомимо трудолюбивым и бескорыстно добрым человеком. Крестьянам из деревень, располагавшихся в его имении и поблизости, он устроил поистине райскую жизнь, в которой не доставало разве что бесплатных аттракционов. Что, тем не менее, не помешало неблагодарным селянам в семнадцатом году подпалить особняк своего благодетеля, а самого Афанасия Афанасьевича заколоть вилами в его же собственном саду.

– Но два с половиной года тому назад, – согнав широкой улыбкой с лица скорбь, завел новый сюжет корреспондент, – начались работы по восстановлению удивительного памятника русской архитектуры – Елисеевского дворца. И кто бы вы думали взялся за возрождение особняка? Прямой потомок Афанасия Афанасьевича Елисеева, несмотря на свою молодость хорошо известный в области бизнесмен и меценат – Ростислав Юлиевич Елисеев!

– Он по улице ходил! По-турецки говорил! Кр-рокодил! Крокодил! Кр-рокодилович! – опять не утерпел Коля Фуфел.

– Рожу начищу! – громко пообещал Егор. – Заткнись!

Картинка сменилась. По экрану один за другим, поплыли кадры современных зданий на фоне пасторальных пейзажей, бескрайних, кинематографически красиво колосящихся полей, ярко раскрашенных, похожих на игрушечные, коровников и свинарников… Оставшийся за кадром корреспондент голосом оптимистично-деловитым излагал вехи славной биографии теперь уже Ростислава Юлиевича Елисеева:

21
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело