Цвет ненависти - Лауринчюкас Альбертас Казевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/8
• Следующая

Кэтрин (поражена). Мой вариант?

Тейлор. Как ты сама понимаешь, это рождает тысячи проблем, но не может лишить мальчика нашей любви, участия и законного статуса наследника состояния Тейлоров.

Кэтрин (взволнованно). Бедная Лаура!… Представляю, что ей довелось вынести, если она соглашается расстаться с ребенком.

Тейлор. Стало быть, ты согласна?

Кэтрин. Я буду просто счастлива!

Тейлор. Мальчуган сегодня же появится здесь. (Нажимает кнопку звонка.)

Появляется Швен.

Швен, проводите сестру Кэтрин в ее комнаты!

Кэтрин выходит, Швен провожает ее восхищенным взглядом.

И умерьте пламя своих взоров, герой. Не забывайте, что перед вами монахиня.

Швен. Ах, миссис Тейлор, все женщины монахини, пока к ним не подступит настоящий мужчина!

Тейлор. Подобные афоризмы приберегите для казармы!

Швен. Я так и сделаю, миссис Тейлор.

Коротко кивнув, Швен выходит следом за Кэтрин. Оставшись одна, Тейлор тяжело опускается в кресло и сидит, уронив руки на колени.

Тейлор. Невероятный день…

Большая спальня, переоборудованная под операционную. Затянутые клеенкой и пластиком столы. Наскоро установленные реанимационные и анестезийные приборы, кипящие емкости с хирургическим инструментом. Здесь все готово к операции. Врачи, сестры, санитары заняли свои места и ждут только сигнала. Томас лежит на затянутом простынями диване. Рядом Лаура. Чуть поодаль – Айрин Тейлор.

Томас. Лаура, почему ты плачешь? Скажи мне правду, мы в плену? Они настигли нас?…

Лаура. Нет, это я, я сама…

Томас. Как ты могла?

Лаура. Я спасала тебя. Ты погибал там, в горах. Другого выхода не было, Томас.

Томас. Где остальные?

Лаура. Они все живы и скоро выйдут на свободу. Все оговорено. Ты ошибался в своих чрезмерных опасениях.

Томас (бредит). Эрик, подойди сюда… Ну, подойди-ка поближе, дурачок! Я привез тебе великолепные штаны. Стыдно мужчине бегать в рубашонке… Куда ты убегаешь? Эрик, это же я, малыш, твой отец… (Начинает смеяться.) Он совсем отвык от меня. Нельзя мальчугану оставаться только среди женщин. Что с ним будет без меня?…

Лаура (ее душат слезы). Томас, ты будешь жить! Ты меня слышишь? Мы все будем счастливы. Моя мать оказалась совсем не такой, как ты думал. Она укрыла нас от погони… (Матери.) Я думаю, можно начинать операцию. Он все равно не слышит меня.

Тейлор. И все-таки скажи ему о судьбе ребенка!

Томас (открывает глаза). Кто это?…

Тейлор (склоняется над его изголовьем, ласково). Я мать Лауры. Томас. Вы среди друзей. И ваш мальчик с нами.

Томас. Эрик? Здесь?…

Лаура. Да, Томас, я решилась привезти Эрика сюда. Мы не имеем права подвергать его риску. Случайность, шантаж, мало ли что… Ребенок не должен быть щепкой в водовороте политических и военных страстей.

Томас (Лауре, едва слышно). Наклонись ко мне…

Лаура склоняется над Томасом.

Ближе!… (Шепотом.) Будь проклят день…

Тейлор. Что он сказал?

Лаура (выпрямляясь). Он согласен.

Никем не замеченный, входит в комнату Эдвин Круз, останавливается в дверях…

Врач (приближается к Тейлор). Прикажете приступить?

Круз. Еще минуту, доктор!… Айрин, на два слова…,.

Свет в операционной гаснет, загорается в соседней комнате, куда переходят Тейлор и Круз.

Только что открылось еще одно очаровательное обстоятельство, моя дорогая. Ваш демонический зять не просто один из главарей бандитской мафии черных. Пикантная подробность! Он предводитель той самой группы шантажистов, которые три недели тому назад угрожали нам скандальными разоблачениями в печати по поводу ченторской катастрофы на алмазных копях!

Тейлор. Что еще?

Круз. У них в руках та самая голубая папка с документами, похищенная из липерзаунского сейфа… Поэтому-то им не удалось удрать от рейнджеров. И потому-то они дрались, как дьяволы, пока их не загнали в ловушку Долины ангелов.

Тейлор. Так…

Круз. Я хочу, дорогая, быть правильно понят…

Тейлор. Если можно, короче! Время не терпит.

Круз. Раз уж эти люди здесь и прибегли к вашему милосердию, вполне естественно, в качестве предварительного условия, потребовать у них возвращения документов законному владельцу. Надо раз и навсегда покончить с угрозой шантажа, которая висит над нашей с вами фирмой.

Тейлор. Что могут значить эти документы? Даже если они будут опубликованы?

Круз (удивлен). Что могут значить?… Для меня лично это конец политической карьеры. Потеря министерского портфеля. В парламенте меня сожрут заживо в два приема… Вам же известна конъюнктура вокруг моего имени. Что касается вас как президента Ченторской компании, это неминуемое расследование. И независимо от результатов следствия клеймо политически прокаженной. Для корпорации это потеря престижности на всех зарубежных клиентурах.

Тейлор нажимает кнопку звонка. Появляется Курт.

Тейлор. Курт, попрошу вас предельно деликатно, но достаточно твердо и, главное, побыстрее допросить наших гостей из Долины ангелов, где они припрятали так называемую голубую папку, похищенную из липерзаунского сейфа.

Курт. Прикажете допросить всех?

Тейлор. Всех, кого сочтете нужным.

Курт. И того, который на операционном столе?

Тейлор. Этого только в самом крайнем случае. Спросите врачей, есть ли у нас хоть малейшая возможность задержать операцию без риска для его жизни. Они отвечают за него перед богом!

Комната погружается в темноту. Полуподвальное помещение без окон. На широких скамьях, привинченных к полу, Бауга, Читомбе, Ясат и Джо.

Бауга. При этом они совсем не походили на солдат или полицейских. Свалились прямо на головы, были молчаливы и старались поменьше привлекать к себе внимание. Стражи закона так себя не ведут.

Ясат. Повешенному все равно, какого цвета была веревка, на которой его вздернули.

Бауга. Странно, очень странно все это. По-моему, Сабалу узнал одного из них, поэтому они и поспешили перерезать ему горло раньше, чем он успел поздороваться.

Читомбе. Говорят, самые черные ночи – замбийские. Говорят, самая черная кожа в Африке – кожа иттурийского бушмена. А по-моему, нет в мире ничего подлее измены, какого бы цвета она ни была.

Джо. Читомбе опять о своем…

Читомбе. Сколько раз я говорил: не место среди нас этой белой стервочке. Надо было сказать Томасу прямо: любить ты можешь кого угодно, но путать дело революции со своей супружеской постелью – нет уж!

Джо. Не верю. Тут что-то не так.

Читомбе. Ах, да, я совсем забыл: наш неистовый Джо привык полагаться на женщин. Бедный мальчик не верит, что в этом мире есть предательство.

Бауга. Отвяжись, Читомбе. Надоело.

Читомбе. Еще бы! Никто не любит слушать горькую правду. Когда Томас впервые привел свою бабенку в горы, я сразу понял: быть беде. Нет уж, черный в этой стране есть черный, а белый – это белый. И мост через бездну не перекинуть.

Бауга. Люди сами себе роют ямы.

Джо. Лаура была верным товарищем. Правда, последний ее поступок… но как женщину ее можно понять.

Читомбе. Дайте мне ее, я придушу эту тварь, как котенка!

Ясат. Все запутано и пестро: черное, белое, красное, синее… Этот мир слишком сложен для меня. Когда в руках у тебя винтовка, а перед тобой рейнджеры, все ясно. Но как только поле боя перемещается под крыши домов, к семейным очагам, – я теряюсь. Каждое человеческое лицо, которое улыбается мне навстречу, кажется мне лицом друга. Я верю каждому доброму слову. Сердце у меня глупое.

Металлический лязг отпираемых дверей. В комнате прибавляется света. Двери открываются. Входят двое охранников, за ними Швен, Курт и Айрин Тейлор. Заключенные поднимаются со своих мест.

Тейлор (после долгого молчания). Господа, вы, очевидно, уже поняли, что захвачены не армейским подразделением или силами безопасности. Вы пленены моей личной охраной, и я не собираюсь передавать вас правосудию. Больше того – я гарантирую вам свободу.

• Предыдущая
• 5/8
• Следующая