Мразь - Алешко Алексей Владимирович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая

Раз, второй, третий... Пятый... Сбиваюсь со счета, в глазах все плывет, колени предательски подрагивают. Она чувствует это и сильно, до боли, впивается в меня ногтями, выпихивает из себя. Дышу тяжело, сквозь шум в ушах слышу её хриплый голос: «Мозес, войди в меня». Сквозь разноцветный, переливающийся туман вижу как напротив меня поднимается живой, огромный медведь с увенчанным длинными усами титаническим фалосом. «Он порвет её» - Проскакивает паническая мысль: «Не восемь вершков, но 4-5 - точно. Он порвет её». Хочу крикнуть - не надо!, но лишь хриплю чувствуя как она снова проглатывает меня и её подбородок упирается мне в лобок.

Медведь берет её. Входит неторопливо, солидно и решительно обхватив её за бедра своими лапами. Туман плывет, переливается красными и оранжевыми пятнами, сквозь него вижу как его когти оставляют царапины на её ногах. Чувствую как её ноготки впиваются в меня, прижимают не давая вырваться. Лариса дергается, чуть ослабляет хватку, подаюсь назад и немедленная расплата - острая боль и кажется по ноге потекла кровь.

Вспышка! Глаза открыты, но я ничего не вижу. Вспышка. Вокруг густой красный свет, в нем мечется рука с зажатой в ней плеткой, мечется и не переставая лупит огромного медведя с оскаленной пастью, он ревет, с клыков стекает кровь. Вспышка. Я снова ничего не вижу, меня переполняет жар. Жар из огнемета бьющий в низ живота и мгновенно охватывающий все тело. Вспышка и волна холода. Вижу. Вижу вокруг белый туман и медленно, медленно летящую ко мне стаю каких-то веревочек. Где-то далеко, в самых глубинах сознания понимаю, это хлысты плетки - будет больно. Обреченно смотрю на их неотвратимое приближение, они скользят, проталкиваются сквозь марево застывшего пространства к груди, касаются её, но боли нет, лишь ласка, нежная ласка. Вспышка. Снова красное марево, медведь с окровавленными клыками и очередной удар жара. И снова вспышка. Удар. Вспышка. Медведь. Удар. Вспышка. Красное. Белое. Жар. Медведь. Женская грудь. Вспышка. Холод. Вспышка. Медведь. Зажатая в руке многохвостая плетка. Жар. Белое и медведь. Вспышка. Калейдоскоп из цветов, медведя, плетки, женской груди, жара и боли. Удар.

Сильный удар в плечо и по голове. В ушах звон, голова кружится. Тела не чувствую. Очень хочется почесать ногу, но не могу пошевелиться. Чернильное марево наполненное мельтешением разноцветных искр светлеет, искры исчезают, мощно бухает сердце отдаваясь в висках переливами приятной мягкости, я лежу на полу. Я лежу на полу в двух шагах от кресла на котором мечется Лариса. Беззвучно мечется Лариса. Плетка отброшена и она двумя руками за цепи притягивает нависшего над ней медведя. Медведя? Откуда тут медведь? Ах, ну да, это Мозес в медвежьей шкуре, держит её за бедра, тяжело дышит и двигается, двигается, двигается.

И музыка. Обещанный мне шестнадцатый концерт Моцарта для клавесина и виолончели. Рацикова - клавесин, Сак - виолончель. Музыка льется, обволакивает меня, проникает в каждую клеточку тела. В неверном свете огоньков свечей извиваются два тела, сливаются в беззвучном танце и трепещут, трепещут словно танцующие с ними огоньки. Музыка - музыка тел.

Я глупо улыбаюсь, смотрю на них не в силах оторвать взгляд от волшебного, прекрасного, завораживающего зрелища. Музыка. Музыка обрывается заглушенная ревом Мозеса. Он резко выпрямляется, закидывает голову и ревет. Медвежья шкура сваливается с него обнажая разгоряченное тело с рельефными мышцами напряженными так, что мне кажется будто я слышу как они звенят. Звенят и стонут настолько громко, что я слышу и их сквозь непрекращающийся рёв дикого зверя. Нет, не кажется, но это не канаты мышц Мозеса, это прильнувшая, прижавшаяся к нему Лариса. Обхватила за плечи, прячет лицу у него на груди и трясется будто её бьёт током. Не понимаю как и чем она может издавать столь высокий, на грани ультразвука, звенящий стон.

Внезапно звук обрывается и их словно взрывом отбрасывает друг от друга. Лариса падает на кресло и тут же сломанной куклой валится на пол. Мозес отлетает к столу, ударяется об него, рушится растолкав стулья. Но силен. Поднимается, садиться на полу, трясет головой и хлопает выпученными глазами, шумно выдыхает и аккуратно ложится на спину. Мой взгляд упирается в его сдувающийся член наряженный в презерватив с большими, по паре сантиметров, усами.

Занавес.

Петрович.

Суббота, начало пятого, еду к Петровичу, первую половину сегодняшнего дня помню смутно. Спали до обеда, при этом как я попал в кровать - не представляю. Ларису в её комнату отнес Антон, о том, как я оказался в гостевой он ничего не сказал. Пообедали. Антон проснулся рано, а может и вообще не спал, сказал что он уже поел и Лариса отправила его чистить снег чем он и занимался до отъезда. Мы обсудили мелкие рабочие вопросы, потом я проболтался, что уже имею наметки по напарнику, вернее напарнице, для Мозеса и Лариса безрезультатно пыталась выпытать из меня подробности. Нечего, вот будет успех, а он будет, тогда и узнает. Не обиделась.

Потом я повез Антона на вокзал, по дороге честно отсчитал премиальные пять сотен, поинтересоваться возможностью дальнейшего сотрудничества не успел - он сам спросил, когда ждать звонка. Удивился ли я? - не знаю. Вряд ли. По крайней мере нечто такое предполагал. Точно не буду его трогать недели две. Дал ему еще сотню ЕВРО под обязательство походить на курсы массажа. Расстались спокойно, по деловому, собственно, как и должно быть.

С вокзала заехал домой, постоял под душем, переоделся, кое-как перекусил, созвонился с Сергеем и решил все таки съездить к Петровичу. Мне мало интересна обещанная околокультурная молодежь, просто не хотелось вечером оставаться одному. Встречаться с какой-нибудь знакомой или знакомым тоже не хочется. Ну посидим, ну выпьем, или сперва сходим куда-нибудь, потом выпьем. Компания - может будет, а может и нет. А встреча тет-а-тет подразумевает общение, разговоры, чего мне сейчас хочется меньше всего. В компании же, особенно большой, а у Петровича других не бывает, можно затеряться, просто переходить от одной кучки к другой, слушать, кивать, смеяться и при этом думать о чем-то своем. Или вовсе ни о чем не думать переваливаясь из темы в тему, из разговора в разговор, из картинки в картинку. Самое то, что мне хочется. Нужно или нет - отдельный вопрос на который банально лень искать ответ занимаясь самокопанием. Просто хочется.

Плюс у Петровича огромный дом. Если у Ларисы он большой - метров 600, то у Петровича натуральное поместье в классическом французском дворцовом стиле - больше двух тысяч квадратов только основных помещений, сколько со всякими гаражами, комнатами охраны, прислуги, техническими и прочими вспомогательными помещениями - затрудняюсь даже представить. И четыре гектара земли спрятанной от постороннего взгляда трехметровым забором. Даже небольшое искусственное озеро есть.

Петрович - человек нужный, один из тех самых «больших и важных», которые, случись что, не позволят сделать мне плохо. Уволить например. Моя «крыша». Без таких людей, на уровне «топ» и зарплат с шестью нулями, очень неуютно. Прийдет новый хозяин и всю верхушку под корень «по собственному желанию» и никаких «золотых парашютов». А с топом за которым стоит вот такой Петрович, лучше не один, так не получится, как минимум прийдется договариваться. Вот и дружу, в гости езжу, когда зовут, пользу стараюсь принести, информацию подкинуть, или преференцию какую помочь организовать. Я про него помню, он про меня.

Вообще про Петровича легко помнить - он и мужик классный и человек интересный. Анекдот «возьму в аренду погонный метр государственной границы» - почти про него. Только у него не погонный метр, а 50 километров. И не границы, еще непонятно что с ней делать, а газопровода. И не в аренде, а в собственности. И платит ему Газпром исправно с каждого кубометра поставляемого в Европу газа. Убрать его не получится, обойти тоже - человек такой, проще платить, даже Газпрому. Естественно у него не все яйца в одной корзине, но про остальные активы мне ничего не известно.

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая