Мразь - Алешко Алексей Владимирович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/69
• Следующая

Алина.

Четверг, 8 утра, проснулся по будильнику, наверное Натаха завела по наущению водителя, а он вчера точно был. Был, помню, смутно, но помню. Я ему велел кейс с документами в банк отвезти и лично Ларисе Алексеевне в руки отдать. И еще вчера мне очень плохо было, ни душ, ни таблетки, ни сто грамм не помогли. Наташа, все таки добрая она у меня, бульоном полдня отпаивала, это я помню. А еще помню как голова кружилась и раскалывалась, плюс тошнило немолосердно. Когда она ушла - не знаю, а я проспал до сегодняшнего будильника. Самочувствие терпимое, так, легкий тремор сохраняется, но его легко можно вылечить кофе и прогулкой до офиса.

Есть вовсе не хочется, хоть с самого Смоленска ничего не ел, только бульон пил, но это и не удивительно после Васиного гостеприимства. По сравнению с его застольем «Демьянова уха» - так, набор легких закусок. Вливаю в себя две кружки крепчайшего кофе и выхожу пораньше, чтоб неспеша прогуляться до работы. Водитель привычно ждет около подъезда, опускаю его до обеда и наслаждаясь весенним солнцем и серыми таящими сугробами бреду на работу.

На бульваре снова столпотворение молодежи с плакатами и белыми ленточками в петлицах, смотрю на них и мне вспоминаются Декабристы. Обдумав мелькнувшую со скоростью фотона мысль признаю, что она не лишена основы: такие же молодые, обиженные на власть, ни черта не смыслящие в структуре, принципах и порядке управления государством, но имеющие авторитетное мнение по вопросу в котором являются полными профанами. Причем у каждого свое. У некоторых даже по два, но у большинства нет никакого - просто пришли потусоваться за компанию. «Зачекиниться» - слово умное вспомнил.

-Александр Евгеньевич, вот так встреча. - Я оборачиваюсь и с удовольствием пожимаю протянутую руку Петра Павловича.

-Доброе утро, - приветствую его, - неспокойно последнее время жить на бульваре.

-Да, Трафальгарской площади в Москве не хватает.

-А мне почему-то вспомнилась Сенатская и декабрь 1825 года. - Отвечаю я, Петр Павлович смеётся.

-Знаете, а вы правы! Переодеть, в колонны построить и сходство полное! Шеренги безграмотных солдат которых вывели из казарм обманом предварительно угостив водкой. И кучка заблудших душ из «Союза спасения» разобщенных и неорганизованных настолько, что даже не все пришли. Вы не поверите, но некоторые не явились только из-за того, что им утром было лень вылезать из кровати, а другие не пришли вовремя так как банально проспали. - Немедленно выдает речь Петр Павлович.

-Юнцы. - Я улыбаюсь его веселому напору и пожимаю плечами.

-Юнцы. - Кивает в ответ. - И от этого становится просто жутко! Вы представляете, что было бы успей они к заседанию Сената? Сколько крови бы пролилось если бы они победили - ужас!

-Да, я как раз думал об этом, - сообщаю я отчего-то получившимся безучастным голосом, - я как раз думал об этом когда вы меня окликнули. Сперва они перебили бы всех вокруг, потом друг друга.

-А тех кто остался добили бы англичане и французы так и не простившие нам дружбы с немцами. - Добавляет он.

-Немцы бы тоже не остались в стороне не смотря на дружбу, но впереди всех бежали бы поляки.

-Согласен. - Чуть поразмыслив кивает Петр Павлович и доверительно берет меня под локоть. - А вы знаете, что и выведенные Декабристами полки и вот эти - он широким жестом обводит собравшихся на бульваре людей, - не знали зачем и для чего их вывели на улицу.

-С этими-то понятно, - киваю я, - их наивность даже не позволит увидеть правильное направление, то, где прячется истинная цель протестов. А Декабристы, вы хотите сказать, тоже выманили полки на Сенатскую площадь обманом?

-Именно так. - Подтверждает мою догадку Петр Павлович. - Обманом. Причем не просто обманом, а низким, недостойным, да и просто неукладывающимся в голове! Все эти Батенковы, Релеевы, Пестели и прочие мерзавцы угостили солдатиков с утра водкой, рассказали им сказку, что Константин на самом деле от престола не отрекался, а его жена-полячка на самом деле не католичка, а наша православная христинка, то есть вполне может быть царицей. И идут они на площадь не свергать царя, а попросить Константина выступить перед ними и рассказать правду. Соответственно кричать надо «Константин и Конституция» потому что Конституцией зовут молодую жену Константина.

-И им поверили? - С сомнение спросил я.

-А как же! Они же командиры, к тому же все дворяне. А дворянин, в понимании солдата, это честь и благородство из поколения в поколение, такой никак не может соврать. Тем более так низко.

-Видимо эти были исключением.

-Не просто исключением, - неожиданно зло и громко воскликнул мой визави, - все Декабристы, поголовно, это шваль и отребье порочащие гордый дворянский титул! Вы думаете они пошли против царя из-за убеждений? Ничуть! Все они были в немилости, причем за дело. Настоящие дворяне аналогично накосячившие, прошу простить мою просторечность, на службе, и вызвавшие неудовольствие Его Величества, пускали себе пулю в лоб или просились на Кавказ, в действующую армию. Эти же, мелкие подонки и трусы, попав в немилость, решили мстить! Подло из-за угла мстить!

-Возможно они считали свою опалу несправедливой. - Я попытался сомнением сбить все более возбуждавшегося Петра Павловича. Он говорил все громче и уже привлекал внимание к нашей беседе прохожих. Однако вышло только хуже: мой собеседник остановился, посмотрел на меня удивленно и воскликнул:

-Несправедливой?! А знаете ли вы, молодой человек, что Александр Первый был одним из справедливейших, мягчайших и умнейших российских правителей! И за проступки, за которые Декабристы всего-лишь попали в немилость, Павел, например, отправил бы в тюрьму или казнил. Петр сослал в Сибирь лес валить, а сейчас, в наше время, они закончили бы штрафом и отставкой со службы! Это как минимум! - Петр Павлович глубоко вздохнул успокаиваясь, потом снова взял меня под локоть и мы медленно пошли по тротуару.

-Если говорить конкретно о Декабристах, - продолжил он спустя пару минут, - кто-то проворовался, другой кутил безмерно и не во время, третий полк распустил до потери боеспособности и так далее. Если вы внимательно ознакомитесь с накладываемыми на них взысканиями, поверьте мне, вопрос несправедливости отпадет сам собой.

-Получается, - задумчиво поинтересовался я, - в России огромное количество улиц названо в честь обманщиков и трусов?

-Так и есть, - кивнул он, - в Питере даже район есть называемый в народе «дезертировкой», там большевики все улицы переименовали по фамилиям ублюдков дезертировавших с фронта во время Первой Мировой войны. И... - Хотел что-то еще добавить он, но нас прервал громкий хлопок, крик и дружный хохот собравшийся толпы.

-Кошмар. - Прокомментировал эту какофонию я глядя на оставшееся без головы чучело с прикрепленной к груди табличкой «Путин - вор!». - Сотвори они такое в восхищающей их свободами Америке, схлопотали бы по году тюрьмы, причем не условно.

-Генетический эгоизм культивированный семью десетялетиями лжи и неверия, помноженный на молодецкую безмозглую удаль, дает страшные результаты. - Отозвался мой спутник. - Шумят, грохочут и ни на секунду не задумываются, что здесь живут люди. Они уверены в своей правоте, готовы с пеной у рта доказывать её не беспочвенность и их ни грамма не интересует, что испугавшийся взрыва ребенок, только что сосавший мамину грудь, поперхнулся и умер.

-Более того, - поддержал я грустные выводы Петра Павловича, - если об этом, надеюсь не имевшем места случае, рассказать, закидают помидорами как провокатора.

-Да, это так. - Снова грустно вздохнул Петр Павлович и мы ускорили шаг стремясь уйти подальше от толпы и зашевелившегося в оцеплении ОМОНа. - Их куцых извилин не хватит для осознания того, что идеи могут быть спорны, несвоевременны или просто опасны, а их действия, кажущиеся такими безобидными, принести реальный вред обычным, мирным гражданам.

-Они правы, а остальные дураки - единственное понятно им либретто и этим все сказано. - Добавил я.

• Предыдущая
• 34/69
• Следующая