Принц Терний - Лоуренс Марк - Страница 27

Макин хотел рубануть Галена по ногам. Но клинок описал слишком малую дугу, и Гален не преминул воспользоваться ошибкой, оставив кончиком туркменского клинка кровавую полосу на лбу Макина. Еще с четверть дюйма — и раскроил бы ему череп.

— Итак, вы начинаете игру, жертвуя конем, принц Йорг, — сказал мне на ухо Сэйджес.

Я вздрогнул. Совсем позабыл о нем. Скользнул взглядом по зеленым листьям вверху.

— У меня нет проблем с жертвами, язычник. — Левой рукой я повел вдоль ствола дерева, легко скользя по гладкой стеклянной поверхности. Звон мечей вклинивался в разговор. — Но я жертвую лишь в том случае, когда получаю что-то взамен.

Дерево оказалось тяжелее, чем я предполагал, и на мгновение мне почудилось, что я не смогу его опрокинуть. Уперся ногами и навалился плечом. Падало оно бесшумно, а затем разлетелось на миллион осколков, посыпавшихся с возвышения. Я славно «поперчил» спины зрителей осколками. Разодетая знать у королевского трона превратилась в вопящую толпу. Благородные леди ощупывали свои головы под бриллиантовыми диадемами и с ужасом смотрели на свои окровавленные и порезанные пальцы. Лорды, одетые по последней моде, завывая, подпрыгивали на ковре из битого стекла в расшитых золотом туфлях.

Сэры Макин и Гален опустили мечи и с недоумением уставились на происходящее.

Когда отец поднялся, все смолкли, несмотря на раны.

Он подчинил себе всех, кроме меня, и, когда король приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, я опередил его:

— Умение, которое Макин приобрел в дороге, не касается турнирных игрищ. Войну не выиграть на рыцарских поединках, и благородные манеры на войне не спасут. Уроки Макина освоил и я. К несчастью, сэр Макин скорее умрет, чем оскорбит короля, демонстрируя их. — Я говорил, не повышая голоса. Поэтому все продолжали хранить молчание. — Отец, — я встал так, чтобы видеть его лицо, — я покажу, чему обучился, надрав задницу обласканному тобой тевтону. Если мне с моим вшивым опытом по силам одолеть его, то ты, к общей радости, восстановишь в правах сэра Макина, не так ли? — Я намеренно говорил на дорожный манер, надеясь его разозлить.

— Ты — не мужчина, мальчишка, и твой вызов — оскорбление для сэра Галена и не заслуживает внимания, — прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Никогда я не видел его таким разгневанным. Вообще никогда не видел, чтобы он так злился.

— Оскорбление? Возможно. — Я почувствовал, губы вот-вот растянутся в улыбке, и не стал ее скрывать. — Однако я уже мужчина. Три дня назад стал совершеннолетним, отец. Теперь могу жениться. Что очень ценно. Поэтому объявляю поединок подарком к своему совершеннолетию. Не станешь ведь ты нарушать трехсотлетнюю традицию Анкратов, отказывая мне в праве доказать свое возмужание?

Вены на его шее вздулись, руки свело, словно в поисках меча. Не думаю, что в тот момент было безопасно полагаться на добрую волю правителя.

— Если я погибну, место наследника освободится, — продолжил я. — Твоя неразборчивая жена из Дома Скорронов родит следующего сына, а ты наконец-то избавишься от меня. Был отпрыск да сплыл, как мать и Уильям. Не придется посылать нашего дорогого старого отца Гомста бродить по топям в поисках доказательств. — Я воспользовался моментом и отвесил поклон королеве. — Не в обиду вам будет сказано, ваше величество.

— Гален, — взревел отец, — убейте этого дьяволенка, он мне больше не сын!

Вот тут я побежал, под крепкой кожей подошв послышался хруст изумрудно-зеленых листьев. Гален покинул звезду в центре зала, забросил черный меч за спину и от жажды крови испустил воинственный вопль. Он передвигался быстро, но сражение с Макином сказалось на его возможностях не в лучшую сторону. Я столкнул с дороги пожилую леди, упавшую со всего маха навзничь. Пришлось ей выплевывать выбитые зубы, а жемчуг из порванного ожерелья разлетелся в разные стороны.

Придворные больше не путались под ногами, и я продолжил бег, уклоняясь от Галена. Орать он перестал, но сзади раздавался его глухой топот и тяжелое дыхание. У него были очень длинные руки, но мои легкие доспехи и свежие силы давали мне фору. Пока мы бежали, я вытащил меч. В нем было достаточно магии, чтобы оставить зазубрину на туркменском клинке. Я отбросил его в сторону. Лишний вес теперь ни к чему.

Бежать оставалось не много. До левой стены оставалось всего несколько ярдов, Гален догонял.

Я нацелился на одного из стражников, молодого паренька со светлыми баками и приоткрытым ртом. Когда он понял, что я не сверну, было слишком поздно. С размаху я ударил его защитной накладкой правого предплечья. В результате он треснулся затылком о стену и безучастно сполз на пол, больше не интересуясь происходящим. Левой рукой я выхватил у него арбалет, развернулся и выстрелил Галену прямо в переносицу.

Стрела проткнула череп насквозь, но ее наконечник лишь слегка выступил с обратной стороны. Вот что случается, если долго держать арбалет заряженным. В любом случае существенная часть мозгов тевтона вытекла из затылка, он рухнул — мертвее не бывает.

Тишина стояла почти гробовая, если не считать скулеж пожилой леди, распластавшейся у королевского постамента. Прежде чем покинуть Тронный Зал, я посмотрел поверх голов на изрезанных и окровавленных придворных, на распростертого Галена и сверкающие осколки стеклянного дерева.

— Ну как тебе представление, отец? — спросил я. — Помнится, пока Макин отсутствовал, происшествий при дворе не наблюдалось.

И тут впервые в жизни я услышал смех отца. Сначала тихий, потом громче, затем раскатистый хохот, настолько мощный, что королю пришлось ухватиться за трон, чтобы не свалиться.

— Все вон. — Хохот отца оборвался внезапно, будто свечу задули. Слова разнеслись в тишине. — Сказано — вон. Сейчас я буду говорить с мальчишкой.

«С мальчишкой», но не «сыном», отметил я про себя.

Все заторопились. Высокопоставленные и наделенные властью лорды и леди, оказывающие помощь раненым стражникам, двое из которых поволокли труп Галена. Макин последовал за ними, хрусь-хрусь-хрусь по разбитому стеклу, — похоже, он решил убедиться, что жизнь окончательно покинула тевтона. Катрин позволила увести себя какому-то придворному рыцарю. Но перед тем, как удалиться, остановилась у королевского трона и посмотрела на меня, будто только теперь осознала, кто я на самом деле. Я отвесил ей небрежный поклон — скорее, машинально, как рука тянется к мечу. Меня задела промелькнувшая на ее лице ненависть, явная и неожиданная, впрочем, иногда немного боли и необходимо: прижечь рану, выжечь инфекцию. На короткий миг каждый увидел другого без маски притворства, словно обнаженные новобрачные на супружеском ложе. Та же слабость, что одолевала меня, когда мы ехали по цветущим зеленью владениям Анкратов, заставила меня обратить на нее внимание. Желание оказаться в плену милого создания проникает внутрь осторожно, мягко и обезоруживает как раз в тот момент, когда тебе нужны силы. Конечно, ее ненависть ранила меня, но я все равно не прервал поклон и смотрел, как она выходит из зала.

Королева, неуклюже спустившись со ступенек возвышения и переваливаясь, словно утка, тоже удалилась в обществе нескольких рыцарей. Когда она встала, я увидел ее выпирающий живот. Сводный брат, по предсказанию Сэйджеса. Наследник трона, если мне суждено умереть. Пока только выпуклость, скорее, намек, но и этого вполне достаточно. Я вспомнил брата Кейна, которому рассекли мышцу на плече, тогда мы бились за деревню Холт.

— Это ерунда, малыш Йорги, — заявил он, когда я предложил прижечь рану раскаленным ножом. — Всего-то деревенский пострел с ржавой тяпкой. Задел чуток.

— Она опухает, — возразил я. — Нужно раскаленное железо. Если, конечно, уже не поздно.

— К чертям собачьим, только не из-за какого-то деревенского недоноска с тяпкой, — не согласился Кейн.

Он умирал в мучениях, этот Кейн. Спустя три дня руку раздуло с мою талию, сочившийся гной был зеленее соплей, а зловоние настолько ужасным, что мы бросили его, вопящего, помирать в одиночестве. «Рана неглубокая» — но, бывает, и легкая царапина проберет до кости, если вовремя не принять мер.