Башня Полной Луны - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 10

— Отличный меч. От него так и веет святостью. Ну а теперь показывайте, куда идти ночевать, не то я лягу прямо тут.

Однако толпа почему-то не расходилась. У дверей о чем-то ожесточенно спорили жрец и староста. Я с отвращением поняла, что дело еще не закончено.

— Дело вот в чем, уважаемая алима, — смущенно обратился ко мне жрец. — В житии святого Чучо сказано, что он погиб в битве с отвратительным порождением мрака, которого у нас называют амир демонов.

— Может, святой был тогда не при мече, — зевая, предположила я.

— Вот мы и подумали, — и староста, набравшись храбрости, ляпнул: — А что, если амир демонов — это вы?

Я едва не расхохоталась ему в лицо. Но потом взглянула на толпу и сдержалась. 

Я могла читать их чувства, как в открытой книге, без всякого внутреннего зрения. Вот он, их настоящий страх. Много лет они живут под защитой этого своего сомнительного святого и зачарованного в нашей Академии мурабитского меча и все это время с ужасом ждут прихода с гор того, кто окажется сильнее.

Только что я хотела их припугнуть, но тут мне стало их жалко.

— Смотрите, маловеры, — я снова взяла саиф с алтаря. — Вот это — меч святого Чучо, смертоносный для демонов. Я держу его в руке...

Толпа отшатнулась к стенкам.

— ... И ничего со мной не происходит!

Я направила меч на старосту со жрецом. Те побледнели.

— Ну а если вам нужны несомненные доказательства...

Я повернула левую руку ладонью вверх и провела по ней лезвием. Все ахнули и с жадным любопытством подались вперед.

Боли не было совсем. Словно по руке в самом деле скользнул легкий солнечный луч. Я даже немного удивилась, когда на пол часто закапала кровь.

Вокруг поднялся оживленный гомон. Я почти физически ощутила, как страх отступает, рассеивается, как густой туман. В капилье будто даже посветлело. Впрочем, может, просто на улице наконец взошло солнце.

— Убедились? — устало спросила я.

— Да! — раздался из толпы звонкий голос.

Я прищурилась, высматривая говорившую. Навстречу мне, распихивая односельчан, спешила черноглазая девочка лет шестнадцати.

— Тебе надо перевязать руку! — воскликнула она, подхватывая меня, и вовремя, а то бы я точно упала. — Давай помогу!

Проспала я целый день — надеюсь, только один. Когда проснулась, за окнами уже темнело. Я лежала на высокой кровати, какие в деревнях используют только по торжественным случаям — к примеру, умирают на них. Все вокруг меня было белое, вышитое и накрахмаленное. Только между потолочными балками сгущался сумрак.

Лежать на чистом полотне, после нескольких ночевок в лесу, было безумно приятно. Сквозь дрему я смутно вспоминала, как с помощью черноглазой девочки вымылась в большой бадье, как она собиралась перевязать мне руку и изумилась, обнаружив на моей ладони только свежезаживший шрам... Одежду, насквозь пропахшую прелью и дымом костра, я побросала в ту же бадью, и сейчас на мне была длинная рубашка с вышивкой по вороту, такая мягкая — даже жалко возвращать! А вот еще раз поесть я, кажется, не успела. По крайней мере, голод-то меня и разбудил.

Вставать не хотелось, и я, прикрыв глаза, лениво рассматривала синие узоры на наволочках и пододеяльнике — все сплошь обережные. Хе, обереги-то работающие. Позволят жителям этого дома продержаться несколько лишних мгновений, прежде чем их сожрут демоны.

На стене напротив кровати поблескивало фаянсовое изображение того самого божка, разоренное святилище которого я видела в предгорьях. Только руки на месте — вытянуты в жесте, отвращающем зло. Перед изображением мерцал огонек. Что ж, образ божка даст хозяевам дома еще время — ровно столько, сколько понадобится, чтобы этот огонек задуть.

Я скосила глаза влево. Чернильная синева за белоснежными занавесками, стол, пара тарелок под вышитыми салфетками, кувшин, накрытый плоским хлебом, и за столом — настоящая защитница этого дома. Посильнее всех этих вышивок и узорчиков, сделанных, несомненно, ее руками. Сидит с ногами на скамье, навалившись грудью на стол, и изучает мой путеводитель. Причем держит его не вверх ногами, так что, может, и в самом деле читает.

Ей было, должно быть, лет шестнадцать, но выглядела она младше: маленького роста, чернобровая и черноглазая, с толстой длинной косой. Услышала, что я проснулась, повернулась — в глубине большущих глаз, не подходящих к простодушному детскому личику, плеснула дикая, нездешняя сила. У меня по спине побежали мурашки. Я знала, что это за сила.

— С добрым утром! — радостно приветствовала меня девочка.

— С добрым... ну пусть будет — утром. Прости, я забыла, как тебя зовут?

— Эриза. Я тут живу. Это дом моего отца. Он кузнец.

Я вспомнила слова жреца про «кузню неподалеку» и невольно усмехнулась. Девочка широко улыбнулась в ответ. Ее лицо отражало чистейшее, без всяких примесей, любопытство. Похоже, это был единственный человек во всей деревне, который ни капли меня не боялся.

— Эриза, — повторила я, привставая в постели и опираясь на локоть. — На старом иллиберском — «ежик». Тебе подходит.

Девочка снова расплылась в улыбке.

— Ты голодная?

— Съем все, что угодно, если это только не кальмары!

— А что такое «кальмары»?

— Попробуй. Раз уж все рано в сумку залезла.

Девочка залилась румянцем.

— Извини. Это не я. Пока ты спала, мачеха у тебя все вещи перерыла. Но ничего не взяли! Мы там постирали тебе... Ты сама просила...

Я покивала. На месте сельчан я бы на всякий случай тоже обыскала вещи захожей ведьмы. Доверяй, но проверяй. 

— И как, нашли что-нибудь этакое? — спросила я, вылезая из постели и сладко потягиваясь.

— Не-а, — с явным разочарованием сказала Эриза. — Книга у тебя интересная! У нас совсем мало книг, штук пять у жреца, и то не выпросишь... Тут все правда или выдумки?

— Это путеводитель. Для тех, кто путешествует. Все правда.

Эриза завистливо вздохнула.

— Сколько земель на свете! А про нашу ничего. Так и написано — «в горы Мураби не ходите, ничего там хорошего нет»! Даже как-то обидно.

— Кто тебя учил читать? — спросила я. — Жрец?

— Нет, дед Хоакин. Он очень умный... был, — добавила она с печалью.

Я неохотно вылезла из-под одеяла, села на край кровати, взяла со стола свой гребешок и принялась неторопливо причесываться.

— Эти увязавшиеся за мной скелеты — твоя работа?

Эриза испуганно вскинула голову. Я смотрела на нее, ожидая ответа.

— Я... видела сон, — пробормотала она, глядя на меня исподлобья. — Два раза видела тебя во сне. Как ты идешь через предгорья недалеко от нас. Побоялась, что пройдешь мимо, — тропинка-то совсем заросла. Вышла к опушке леса, закрыла глаза и начала искать в земле...

Она прикрыла глаза и характерно пошевелила в воздухе растопыренными пальцами — так на первом курсе стихийные маги учатся искать воду.

— ... И вдруг вижу — рука мне навстречу тянется, в латной перчатке! Ну, я ее схватила...

Рука девочки резко сжалась в крепкий кулачок.

— ... И как дерну наружу! Как репку!

— Угу, — с любопытством кивнула я. — А собака?

— Собаку я не видела... 

— Неважно. Сама увязалась. Значит, при жизни это была точно его собака... Но почему ты не отпустила мертвецов потом? Они ведь так и болтаются у стены!

Девочка снова залилась краской.

— Я не умею.

— Охохонюшки...

Честно говоря, я еще в лесу догадалась, что где-то поблизости имеется чародей. Причем не шибко умелый. Либо просто необученный.

Интересно, многие ли здесь в курсе способностей кузнецовой дочки? Осознает ли кто-нибудь, хоть бы тот же жрец, что вовсе не я, и не демоны из леса, а эта девчонка — главная опасность для деревни?

Пока деревню — и Эризу — защищает магическая сила саифа. Но это ненадолго.

«До первой твоей ошибки, — подумала я, глядя на девочку. — Ты идешь вслепую, даже не представляя, какими силами играешь, и рано или поздно оступишься. Надо бы тебе учиться... Да боюсь, поздно. Хотя я начала не намного раньше...»