Лэя - Кувшинов Виктор Юрьевич - Страница 101

— Облака очень медленно ползут от горы. А зачем это нам?

— Я еще когда поднимался сюда, заметил, что верхние облака движутся от горы. Но чем ближе к вершине, тем медленнее. Мне кажется, что это те тучи, которые плывут в средней плоскости гравитационной линзы. Наверное, там самый сильный эффект ослабления силы тяжести. Видимо, поэтому там и собирается весь конденсат. Эти облака должны дрейфовать к периферии и упираться в края впадины, образуя пояс дождей у предгорий. Нам нужно сделать только воздушный шар и полететь вместе с тучами к предгорьям, вот и все.

— Но ведь они движутся очень медленно.

— Это здесь медленно, потом они почти наверняка разгоняются, подпитываемые восходящими потоками. Весь тот ветер, который дул сюда, там, наверху, будет дуть обратно, и я не удивлюсь, если мы на пятый день окажемся у предгорий.

— Но ведь наш первый шар не поднялся и на пять миль. Как мы сможем подняться на такую высоту? — нашла еще одно препятствие для полета Лэя, боясь радоваться легкому возвращению.

— Это все относительное дело. Если ты здесь «выдумаешь» шар, который легче воздуха, то тогда и здесь он поднимется на три-четыре мили от стартовой высоты. Однако ты права — стратосферные шары гораздо больше по величине обычных, но ведь мы с точки зрения воздухоплавания находимся ниже уровня моря. Так что на всякий случай «придумай» шар раза в два больше и корзину пошире — хотя бы локтя три в ширину. Ведь придется лететь пять-семь дней. И еще одно: сейчас надо набивать бурдюки снегом и топить в них воду. Если наполним два бурдюка, то еды и питья нам хватит на неделю, а Зарову телу, перед возвращением хозяину, вообще очень полезно устроить чистку недельной голодовкой… Как ты думаешь, «придуманный» шар не развалится за этот срок на периферии впадины? — Женя попытался сразу увести разговор с опасной темы, увидев мелькнувшую искру боли в Лэиных глазах при упоминании о скором расставании.

— Не думаю. Только если в самый последний день. До пояса дождей «выдумки» сохраняются больше двух суток, а здесь месяцами. — Лэя и сама испугалась темы возвращения, как огня.

— Тогда за дело! — провозгласил делано веселым голосом землянин.

Спустя пару часов он подтравливал газ из шара, впервые за двадцать дней щурясь на солнце и пытаясь стабилизироваться над плотным слоем облаков…

Чашка была на своем месте, и даже застаревшие следы от кофе никуда не исчезли.

— Не мавзолей еще, но мемориальная кружка в память о пропавшем сотруднике — это приятно, — заметил Женя.

Они сидели с Витьком в кофейной комнате, и он всеми фибрами впитывал ностальгическую атмосферу лаборатории, в которой провел добрый десяток лет. Все та же фильтровальная бумага вместо скатерти и отсутствие печенья или конфет. Зная эту традицию, Женя прихватил по пути сюда коробку какой-то сладости в магазине. Пришлось, правда, опять наврать, что болтался по страшно важным и еще более страшно секретным делам в командировке в местах столь отдаленных, что никто из присутствующих там не бывал (что частично соответствовало действительности). Прослушав сводку последних околонаучных сплетен в исполнении Витька, бывший начальник сделал вывод:

— А ты, гляжу, растешь над собой. Теперь моя помощь в лабе не особо и нужна. Как девчонки, не забодали тебя своими достижениями?

— Не-е, у меня свой подход. К ним ведь нужно относиться как природному явлению.

— Стихийному бедствию, имеешь в виду? — ехидно ухмыльнулся Женька.

— Иногда и так, а иногда и наоборот, очень даже могут наваять чего-нибудь приличного. Особенно Иринка. Она вообще очень самостоятельная.

— Конкуренты растут? — озабоченно спросил «научный консультант». — Она при мне уже неплохо справлялась.

— Да ладно конкуренты! Счастье, что в лабе хоть кто-то еще более-менее соображает, что к чему и почему.

— А как Любочка?

— А что Любочка? Все так же — жизнь бьет ключом, и все по голове, причем в основном по моей.

— Ну ничего. Куда без этого в нашей работе?

Девчонки, как всегда, налетев шумным шквалом, почирикали и разлетелись по рабочим местам, стесняясь проявлять явные признаки безделья при бывшем и настоящем начальствах. Женя заметил, что Виктор, наверное, лучший руководитель, чем был он сам. Видно, что парень терпимее и снисходительнее относится к девичьим ляпам, а это снижало стресс, и лаборатория становилась для них более привлекательным местом в жизни, а соответственно в коллективе заметна более слаженная работа. К тому же Иринка действительно крепко поджимала Витьке хвост своей усидчивостью и работоспособностью.

Женя второй день сидел в реале Земли и привыкал к своему старому имиджу. Сначала было все по-хорошему непривычно и интересно. Буль сдал объект по всем правилам. Даже справку о здоровье и всяких анализах умудрился оставить на тумбочке у телефона. На самом деле он умерил свой аппетит и скинул пару килограммов из тех четырех, что умудрился нагулять за первый месяц. Было забавно слышать комментарии о своем теле, как о взятой напрокат машине: там прыщ вскочил, там ссадину посадил, переломов, ожогов и инфекций нет, прическу такую-то сделал…

Первый день он ходил, ностальгически вспоминая места, запахи и звуки. Сходил в магазин, принял ванну, смотрел телевизор, узнавая новости последних двух месяцев. На второй день он решил сходить на работу, где все еще числился консультантом, и продолжил свое рефлексирование в лаборатории.

Выбил его из колеи звонок на мобильник. Это была какая-то Люся — подруга Буля. То есть теперь это была и его подруга, по совместительству, так сказать. Женя еще вспомнил, как смеялся, слушая сбивчивые и путаные объяснения кудрявого ангела, что-де, мол, не смог бы он пообщаться по телефону с некоей Люсей от своего имени и не обижать девушку. Женька еще припомнил ангелу, каким винтом тот понесся в реал соблазнять всех женщин сразу. Да, пернатого явно подвело его ангельское отношение к жизни — решил дарить любовь направо и налево и не заметил, как сам попался на этот хитрый крючок. А теперь не знал, как с него соскочить. Да и не хотел соскакивать, наверное. Во всяком случае, не Женьке его судить — чья бы корова мычала…

Звонила эта самая несчастная или, наоборот, счастливая Люся. Пришлось врать соответственно инструкции, оставленной блудным ангелом. Кто бы мог подумать — ангел учил его врать! Хотя чего там — они всегда врали. Взять любое святое писание — это ж какой-то адаптированный перевод для умственно неполноценных. А соврать «во благо» одной страждущей душе сам Бог велел. Ну, пусть не Бог, но ангел-то уж точно. Вот Женька и врал, что сейчас в отъезде и встретиться не сможет. Что опять-таки и не было таким уж наглым враньем, учитывая отдаленность Буля, — просто очередной адаптированный перевод с ангельского. Правда, у Женьки самого осталось странное впечатление, будто и его самого не слабо водят за нос.

И все-таки этот разговор вывел его из себя. В голове пошли кругом вопросы, на которые не было ответа: кто он такой, и его ли теперь это тело? Что он вообще здесь делает и что ему нужно от жизни? А может, он просто сошел с ума и сейчас настал миг просветления? Нет, кажется, не сошел — на телефоне висел номер неизвестной ему Люси.

«А позвоню-ка я Федьке — хоть поболтаем!» — пришла спасительная мысль. Но тут его ждал прокол. Приятель был недоступен на всех телефонах и частотах.

Ноги сами вынесли из института и повели в магазин на дозаправку. По своей старой холостяцкой привычке он ничего лучше не придумал, как пойти домой и напиться. Правда, в надежде на то, что Федька все же объявится, решил начать с пива.

Плюхнувшись на диван и открыв банку, он так и замер, отхлебнув только пару глотков и забыв об окружающей реальности. Мысли продолжали вертеться вокруг событий последних дней. А событий произошло так много, что их было трудно переварить. Сначала вспомнился Буль, который, как всегда, пытался шутить, но это плохо ему удавалось. Все-таки ангел сильно очеловечился, пожив в реале. Стал слишком серьезно относиться к окружающей действительности и своим личным отношениям, в частности растеряв по дороге остатки своей ангельской мудрости. Женька спрашивал его: