Сэр Троглодит - Башун Виталий Михайлович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/76
- Следующая
— Прекрасная сеньорита позволит нам одеться как подобает? Мы только-только успели принять ванну и не имели возможности привести себя в порядок.
— Разумеется, сэр…
— Позволь представить тебе сэра Ромиса, — влез я в этот разговор.
— Позволь представить тебе сэра Дита, — не остался в долгу друг и представил меня.
— Капитан, представь меня, пожалуйста, — обратилась девушка к усачу.
— Сеньорита Виолика, старшая дочь графа Фарди.
— Благодарю, — сказала графиня капитану и обратилась к нам: — Разумеется, сэр Ромис и сэр Дит, вы можете привести себя в порядок.
При этом ее любопытный взгляд как бы рассеянно скользнул по нашим полуобнаженным фигурам и несколько дольше задержался на моем друге.
Ромис как ошпаренный бросился одеваться. Лихорадочно поправляя воротник, он умоляюще посмотрел на меня:
— Дит…
Так. Ясно. Сейчас будет что-то просить. Если оружие, то не дам.
— Дит…
— Не дам!
— Что не дашь? — Он удивленно вытаращил глаза.
— Оружие не дам, — твердо и безапелляционно ответил я.
— Мне не нужно твоего оружия, — немного обиженно прошептал он, — у меня свое есть, хорошее. Дит, послушай… прости, если что не так… а можно… можно я тебя своим телохранителем представлю?
— Зачем тебе это?
— Я боюсь, на голодранца она даже не посмотрит.
— Так посмотрела уже. Тебе мало?
Он бросил на меня такой умоляющий взгляд (и оружие не попросил!), что я согласно кивнул.
— Ладно. Телохранитель так телохранитель.
— Спасибо, ты меня прямо спасаешь! — обрадовался Ромис. — Это ненадолго. Пока едем вместе…
В это время из повозки выбрались две девушки-служанки и трое мужчин, которые споро стали расставлять складные стулья и стол. Для сеньориты вытащили походное кресло и поставили его на самое почетное место во главе стола, который уставили приборами, разнообразной снедью и напитками.
Госпожа приказала принести еще два стула и пригласила нас присоединиться к ней. Мы не стали ломаться и с удовольствием приняли приглашение.
К началу обеда из кареты вышли двое попутчиков молодой графини. Девушку лет восемнадцати — грудь и нижние округлости слюну вышибали на раз, глаза и волосы черные, как ночь, лицо немного смуглое, губы пухлые и алые, как маков цвет, и такие же дурманящие — представили нам как сеньориту Мирасель. Широкие бедра, высокая грудь, цвет глаз и волос, все строение тела, когда девушка, не будучи на самом деле худощавой, таковой выглядит, непреложно указывало на ее происхождение из древних родов Конкисты.
Стройный пожилой мужчина в длинной мантии служителя Создателя с повадками отставного офицера пехоты оказался братом Зорвесом. На груди его покачивался, пуская солнечные зайчики, массивный и явно остро заточенный серп на крепкой серебряной цепи — символ братства жнецов. Взгляд его был суров и отрешен, словно служитель каждый свой шаг делал только с одобрения Создателя и потому непрерывно держал связь с небесным начальством, не отвлекаясь на мелочи вроде людей на его пути. Рассеянно благословив присутствующих, трапезу и окрестности, он сел на свое место и энергично принялся за скромные дорожные закуски: маринованных миног, копченый свиной окорок, печеных фазанов, несколько видов овощных и фруктовых салатов, лепешки и пироги с разнообразной начинкой. Украшали застолье несколько бутылок превосходного вина.
Пока Ромис, распушив хвост, изливал на графиню, может, не очень утонченные, но пространные комплименты, я не терялся и, следуя живому примеру служителя, отдал должное искусству поваров. Я столь энергично работал челюстями, что служитель на секунду отвлекся от общения с начальством и одобрительно посмотрел на меня. Однако, оглядев стол, удвоил скорость переработки продуктов. Утолив первый голод, сотрапезники активно переключились на застольную беседу — легкий треп о пустяках с осторожным прощупыванием друг друга. Беседовали в основном графиня и Ромис. Капитан основательно и сосредоточенно пополнял запасы внутренней базы снабжения. Зорвес, снизив темп потребления продуктов, пристально всматривался в небесные знаки. Мирасель сидела, словно оглушенная мировыми проблемами, свалившимися на ее бедную прекрасную головку, вяло клевала какой-то салатик и ничем не показывала свой интерес к разговору. Меня изначально никто в расчет не принимал. Видимо, как обычно, моя физиономия каждому умному говорила о непроходимой тупости и дремучести ее носителя. Подозреваю, что начни я шумно сморкаться в край скатерти и вытирать руки о волосы — свои, а может, и чужие, — все приняли бы это как должное.
А Ромис разливался соловьем на свидании с соловьихой. Непрерывный поток слов, в каждой фразе которого содержалось новое восхваление хозяйке стола, прямо утопил девушку в бочке патоки. Она млела, краснела, глазки ее возбужденно блестели, а ротик приоткрывался только для нового восторженного «ах!» на очередной словесный пируэт Ромиса.
Капитан, которому, вероятно, было поручено охранять не только тело графини, но и ее душу от нежелательных дорожных романов, на очередную арабеску друга приостановил работу челюстей, не выпуская изо рта недогрызенный пучок зелени, посмотрел на девушку, потом на Ромиса, пришел к определенному выводу и, торопливо втянув в организм мешающую траву, приступил к форменному допросу. Кто, откуда, зачем и почему?
На вопросы друг отвечал расплывчато, недоговаривая, но без лжи: да, сын нетитулованного дворянина; да, следует в столицу искать счастья; нет, папа мог бы спокойно содержать, но он, Ромис, решил сам всего добиться; нет, денег он и сам может одолжить — в доказательство Ромис позвенел нашим общим кошельком.
— А почему ты путешествуешь без охраны, если, говоришь, твой папа достаточно богат? — очень даже доброжелательно поинтересовалась графиня.
— Папа хотел дать, — натурально поморщился Ромис, — десяток охранников. Я сказал ему, что не хочу выглядеть избалованным мальчишкой, и поеду один. Тогда папа категорически потребовал взять хотя бы одного барса из десятка. Я ткнул в первого попавшегося и… не жалею. Дит неразговорчив, но фактически уже скорее мой друг, нежели просто охранник.
За столом все замерли. Даже служитель и Мирасель отрешились от своих горних проблем, чтобы посмотреть на мою персону, невозмутимо доедающую телячий язык в желе.
— Как-то не верится, — с солдатской прямотой выразил общее мнение капитан. — Насколько мне известно, барсы высокие, красивые голубоглазые блондины. А это… этот… человек… несколько отличается.
— Дит, — ласково, как к глупому ребенку, обратился ко мне Ромис, — покажи, пожалуйста, твой клановый знак.
Я равнодушно воспроизвел на ладони своего барсика и продолжил процесс насыщения едой.
Всеобщий вздох за столом подтвердил мое мнение, что большинство из присутствующих, если не все, знали клановый знак барсов.
— Не просто барс, а даже снежный — элита элиты, — задумчиво пробормотал Зорвес и со значением посмотрел на Мирасель. Та ответила согласным взглядом, и Зорвес прикрыл глаза, выражая готовность действовать.
Агрессии в этих переглядываниях я не ощутил. Всего лишь заинтересованность в моей персоне. Однако встречных шагов предпринимать не стал, всему свое время. Когда оно придет, тогда и выяснится, чего от меня хотят.
Бойцы поели и отдохнули, слуги, так же не оставшиеся голодными, споро собрали стол, и вскоре отряд был готов к выступлению. Ромис попросил разрешения присоединиться к кортежу, и оно было дано. Однако не раньше, чем графине удалось преодолеть сопротивление капитана. Тот категорически был против присутствия незнакомцев, то есть нас с Ромисом, поблизости от охраняемых объектов. Только после того как мой друг поклялся и уверил, что ни он, ни его охранник против отряда ничего не затевают и даже видят охраняемых лиц впервые в жизни, согласие со страшным скрипом — зубов капитана — было дано.
Мы тепло распрощались с крестьянами, девушка даже немного всплакнула при расставании, Ромис, как ни отговаривались добрые люди, буквально навязал им «воробья» в благодарность за тепло и вкусную еду, которой они делились, не думая о деньгах. Присоединиться к отряду они даже не пытались.
- Предыдущая
- 20/76
- Следующая