Берег Скардара - Корн Владимир Алексеевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая

Исторически Империя никогда не являлась великой морской державой, может быть, потому что своих земель хватало с избытком, и их все еще предстояло заселить и освоить. Флот был, и довольно большой, решающий локальные задачи. Например, такие, как защита торговых путей, проходящих в имперских водах, или охрана побережий, борьба с контрабандой, наконец. Но применить его для демонстрации имперской мощи вряд ли получится, в этом мире существовали державы и с более могущественными военно-морскими силами.

Развитие любой цивилизации напрямую зависит от международной торговли, так было, так есть и так будет. Цивилизации, существовавшие долгое время в изоляции, с удивлением обнаруживали свое отставание от внешнего мира, иногда безнадежное. Так что Империя просто обязана иметь могущественный военный флот, чтобы знали те, кто решит посягнуть на ее торговые суда, бороздящие все моря и океаны, что у Империи дли-и-инные руки. И что она обязательно дотянется ими туда, где обидели ее граждан.

Как я был бы горд, если бы так было у моей уже бывшей родины. Я закрыл бы глаза на многое другое и любил бы ее такой, какая она есть. Недаром говорят: «родина-мать», но как же плоха та мать, которая позволяет чужакам обижать ее детей.

Перед самым моим отплытием в Монтарно Коллайн приготовил подробный доклад о внешней торговле, из которого было ясно, что многие товары являются предметом импорта. В этом нет ничего страшного, если бы не занимались этим сплошь и рядом купцы-чужеземцы.

Так что будет у Империи могучий флот, обязательно будет. И мы не просто построим огромное количество кораблей из сырой сосны. Нет, у нас все будет по-другому. И нужно это не мне. У нас с Янианной родится ребенок, и очень надеюсь, что не один. Вот для них и буду делать.

Так, хватит об этом, стратег доморощенный. Мы здесь не для этого собрались.

Фер Груенуа задумался тоже. Увидев, что я снова смотрю на него, Фред продолжил:

— Ты не представляешь, Артуа, что это были за земли! Казалось, что после своей смерти мы попали туда, куда попасть не заслуживаем. И люди, какие там люди! Они дикари, наивные дикари, у них даже железа нет, только острые камни и палки, обожженные на огне. Но они веселые, открытые и полные той радости жизни, что мы так давно растеряли. Мы пробыли там две недели, и, когда уходили, на наших глазах блестели слезы. Потому что такое бывает раз в жизни.

С таким я расстался с тобой почти три года назад, Фред. У тебя так же блестели глаза, когда ты рассказывал мне о предстоящей экспедиции. Только седины у тебя тогда не было. И в глубине глаз не жила боль. И мне не хочется рассказывать тебе, что у нас на одном из островов такого тропического рая съели Кука, а другие обезлюдели после того, как на них побывали пришельцы. Обезлюдели от гриппа, от которого у аборигенов не было иммунитета.

— Мы шли все дальше на юг, а рифы не заканчивались и не заканчивались. Однажды прямо по курсу мы увидели землю, и она занимала всю видимую часть горизонта. Вот тогда я и потерял свою «Мелиссу».

Фред замолчал, чтобы наполнить бокал вином из бутылки. Мы обнаружили их пару дюжин, когда в очередной раз пытались найти деньги, спрятанные в капитанской каюте.

— Понимаешь, Артуа, невозможно предугадать такое. — Он словно оправдывался. — Мы шли только под брамселями и кливером, а на салинге стоял впередсмотрящий. Наверное, там на все море только одна подводная скала, и нам посчастливилось на нее наскочить.

Это судьба, Фред, а с ней не поспоришь, при всем желании не поспоришь. У нас для такой ситуации даже есть специальный термин: «из-за неизбежной на море случайности».

— К счастью, море было спокойным, и спаслись все. Добрались до берега, и вот там… Представляешь, Артуа, меня, в чьих жилах течет благородная кровь известных на всю Империю предков, обратили в раба, словно последнего смерда! И чем я только не занимался! Месил ногами навоз с соломой, пас скот, ковырялся в земле… И все это для того, чтобы вечером получить немного вонючего мяса и кусок просяной лепешки. Так прошло несколько месяцев, но однажды, на праздник, все местные перепились. Насколько я понял, торжества были связаны с расположением звезд на небе. Что-то куда-то зашло, а что-то, наоборот, показалось. Вот тогда нам и удалось сбежать. Удалось, правда, не всем, потому что многих из моих людей еще до праздника увели неизвестно куда.

Нас было двенадцать. Со мной ушли Бронс и Биглоуз, а еще Тергиль и Сайес, двух последних ты должен помнить.

Да, я помню этих людей, особенно Сайеса. Я думаю, что и у него с памятью все в порядке. Особенно когда он смотрит на себя в зеркало.

— Нам удалось добраться до моря, и мы увидели стоявший возле берега на якоре корабль. Конечно, если бы мы знали, чей он, то бежали бы быстрее, чем от своих прежних хозяев. Но мы тогда радовались, как дети.

— И чей же это был корабль, Фред?

— Это был корабль Изнерда, де Койн. И снова все повторилось. Надо же такому случиться, трюмы этого корабля были битком набиты невольниками. И мы сами пришли в руки работорговцам. Я пытался объяснить, что если сообщить в Империю, то за меня дадут выкуп, большой выкуп, — словно опережая мой вопрос, сказал Фред. — Но они только смеялись. Затем, уже в Гвартрии, нас продали на невольничьем рынке.

— В Гвартрии?

Помню, был такой момент в моей жизни, когда я очень стремился туда попасть.

— Ну да, де Койн. Так именуют эту страну в Империи. А вот сами жители называют ее Изнердом.

Так, теперь многое становится понятным. А я-то ломал себе голову, что же это за неведомая мне держава.

Гвартрия, вернее, теперь уже Изнерд, больше всего была известна в этом мире своим могущественным флотом. Благодаря ему страна контролировала чуть ли не все морские торговые пути у восточного побережья материка. Не бесплатно, конечно, контролировала. Дело в общем-то хорошее и нужное, но почему тогда пиратство не искоренено? Иначе получается не контроль, а морской рэкет — ты мне платишь, а я ни за что не отвечаю. В общем, хорошо пристроилась. Кроме того, в Изнерде находился самый большой невольничий рынок, да и практически вся контрабанда попадала в Империю именно оттуда.

Фред, успев подхватить слетевшую со стола при очередном скачке «Мелиссы» массивную трезубую вилку, продолжил. На невольничьем рынке их купили гребцами на галеры. Незавидная участь: век у гребцов недолог, редко кто выдерживает такой адский труд больше трех-четырех лет.

Фред попытался объяснить своему новому хозяину, что его обязательно выкупят родственники, но тот лишь пожал плечами и приказал надсмотрщику выдать рабу с десяток ударов плетью, чтобы он хорошо запомнил свое новое положение и поскорее забыл о старом. Позже сосед фер Груенуа по скамье рассказал, что однажды хозяин пытался получить выкуп за одного из своих невольников и в итоге остался и без денег, и без раба, потому что человек, через которого он хотел провести такой обмен, бесследно исчез.

Затем снова был побег, захват парусника, того самого, на котором Фред и направлялся в Империю, когда я его встретил. Беглецам безумно повезло. На небольшое селение, куда зашла галера, напали пираты. Ночью был бой, и невольники были предоставлены сами себе, поэтому побег удался.

Теперь из экипажа, с которым фер Груенуа выходил из Гроугента, имперского порта, у Фреда осталось всего четыре человека.

Да уж, Фред, можно только посочувствовать. Но хорошо то, что хорошо заканчивается. А новый материк… Может быть, когда-нибудь ты его еще откроешь…

Я проснулся. В иллюминатор заглядывало ласковое солнышко, а «Мелисса» плавно покачивалась на небольших волнах.

Когда я поднялся на мостик, Фред был уже там и о чем-то разговаривал со сти Молеуеном. В руках Клемьер держал астролябию, с помощью которой пытался выяснить, куда нас занесло. Вопрос насущный. Почти четверо суток нас сносило на запад. Если принять ход «Мелиссы» где-то за пять лиг, то получается… получается примерно… ага, около пятисот местных морских лиг, или почти тысяча километров от той точки на карте, где мы попали в шторм. А в милях это будет… Впрочем, кому они здесь интересны, земные морские мили…

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая