Лихая гастроль - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 12

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая

– И когда мне приступать к работе?

– Экий вы, батенька, прыткий, – весело рассмеялся Иван Федорович. – Хотя, может быть, для дела это и неплохо, – неожиданно сделался он серьезным. – Такие важные решения не принимаются в течение двух-трех дней. – Чуток призадумавшись, сказал: – Но обещаю, что это будет скоро, не пройдет и двух недель, как вы займете кресло вице-губернатора. А для начала мне нужно переговорить кое с кем из министров. – Щелкнув крышкой часов, он покачал головой: – Уже пора… И еще хочу предупредить: о нашем разговоре никому ни слова!

– Я все понимаю, ваше сиятельство, – поспешно заверил Терентий Платонович.

– То, что мы делаем, скажу так… не совсем в пределах правил, а поэтому мы должны поберечься. Это в ваших же интересах. Если же начнете распространяться на эту тему и захотите нанести ущерб моей репутации, то вам вряд ли кто поверит, я же со своей стороны предприму все меры, чтобы вы оказались… в значительном отдалении от вице-губернаторского места. Вы понимаете, о чем я говорю?

По спине Терентия Платоновича пробежал неприятный холодок. Его собеседник был с большими связями, и ему ничего не стоило отправить его за клевету куда-нибудь в Сибирь.

– Разумеется, ваше сиятельство. Не беспокойтесь, можете положиться на меня всецело.

– Вот и отлично! Ваши данные у меня имеются, сегодня же я передам их одному заинтересованному лицу. Сами понимаете, его услуга не бескорыстна и требует кое-каких затрат, так что я взял бы у вас авансом три тысячи рублей. Вы располагаете сейчас такой суммой?

Терентий Платонович принялся поспешно рыться в карманах.

– Да, у меня как раз есть с собой такие деньги.

Виновато улыбнувшись, князь произнес:

– В нашем деле не принято тратить собственную наличность.

– Конечно же.

– А то как получается… Я вам помогаю, батенька, а еще и трачу свои деньги, это будет похлеще, чем меценатство.

– Ваше превосходительство, я полностью с вами согласен, – поспешно заверил Терентий Платонович.

– А ведь в моей практике случалось и такое, отыщешь для человека важное место, а он даже не доплатит тех денег, которые обещал по устному договору. А ведь мне нужно рассчитаться с нужными людьми, которые помогают ему раздобыть таковое место. А потом ведь могут случиться непредвиденные расходы.

– Ваше сиятельство, это ко мне совершенно не относится, – принялся горячо уверять Терентий Платонович. – Я человек благодарный и всегда помню тех, кто делает мне добро. Пожалте, возьмите! – протянул он три тысячи.

– Нет, нет, только не в руки, – запротестовал отчего-то князь, замахав руками. – Скверная примета, знаете ли. А то дело может не выгореть. Давайте положите эти деньги вот сюда, – показал он на стол. Мисаилов бережно уложил небольшую стопку купюр на зеленое сукно и поспешно отошел. – Вот и славно! Давайте встретимся эдак дня через два. Думаю, за это время ваша ситуация существенно прояснится. Вы будете располагать временем?

– Я обязательно приду, – с готовностью произнес Терентий Платонович, всем своим видом показывая, что ни одно самое срочное дело не сумеет помешать его встрече с князем.

– Хорошо, – поднимаясь, сказал Иван Федорович, давая понять, что разговор завершен.

Раскланявшись, Терентий Платонович вышел за порог. У самого входа все так же величаво стоял швейцар. Открыв перед посетителем дверь, он важно раскланялся, пожелав счастливого пути. В какой-то момент Терентию Платоновичу показалось, что в светло-карих глазах швейцара блеснула какая-то труднообъяснимая хитринка. Настроение было хорошее, радостные чувства просто распирали его грудную клетку, и он тотчас позабыл обо всех своих сомнениях и о швейцаре, глядевшем на него лукавым взором.

Аристарх Ксенофонтович налил из графина беленькой в небольшую рюмку. Пригладил топорщившиеся усы и одним махом выпил горькую. На минутку застыв, прислушался к себе: водка скоренько пробежала по пищеводу и обожгла желудок. Приятная теплота разливалась по всему телу, вставать не хотелось, так и просидел бы в удобном кресле до самой трапезы.

Негромко отворив дверь, в костюме швейцара вошел Феоктист Евграфович. Приподняв занавеску, он с довольной улыбкой посмотрел на удалявшегося Мисаилова:

– Ишь, побежал! Как будто крылья за спиной выросли. А может быть, вы и для меня что-нибудь подыщете подходящее, ваше сиятельство? – повернулся он к Худородову, буквально расплывшемуся в широком кресле. – Должность вице-губернатора мне ни к чему. Куда мне, сирому, до такого места. Боюсь, что не справлюсь, да и по скудоумию не подойду, а вот начальником губернской канцелярии, так это по мне, – толстые губы Феоктиста Евграфовича растянулись в довольной улыбке. – Сидишь себе в большом кресле, как ваше, и знай себе приказы подписывай да печати ставь. А где-то внизу все в движение приходит – курьеры там разные, разносчики, чиновники всяких мастей… На то жалованье, что в месяц платят губернскому секретарю, можно целый год водку пить и паюсной икрой закусывать!

– А мне кажется, вас не столько деньги интересуют, сколько сам этот балаган.

– Хе-хе! Как же без балагана-то? Без него жить скучно, а так радость какая-то! Вот только думаю, как бы нам с этим делом не переиграть.

– А что такое? – насторожился Аристарх Ксенофонтович.

– Пролетка мимо проезжала, а в ней пассажир был и очень внимательно на дом посмотрел. Потом остановился в конце улицы, постоял малость и в бакалейную лавку к купцу Ферапонтову потопал. Похоже, за домом наблюдает.

– Пустое! – отмахнулся Худородов. – Таких пассажиров за день по сотне душ проезжает, так что на каждого не насмотришься. – Протянув сотенную, произнес: – Лучше сходи-ка, купи мне медовухи. А то у меня в горле першит.

Выйдя из кабинета Аристова, Иннокентий Кривозубов тотчас направился на базарную площадь, где стояли извозчики. Поймав открытую пролетку, он поехал в сторону Подколокольного переулка.

Свое новое назначение филер воспринял как благоприятное расположение начальника Московского сыска. Ведь кто, как не он, два месяца назад выследил Яшку-душегубца, полгода зверствовавшего в московских посадах. А кто задержал мещанина Сидора Хромого, выдававшего себя за великого князя Константина Константиновича? Опять он! Надо признать, Сидор и в самом деле невероятно походил на его высочество не только внешностью, но также голосом и манерами. Не зная того, что они родились в противоположных концах России, можно было бы смело предположить, что они выскочили из одной утробы. А кто, как не он, выследил афериста Смолина, продававшего земли в Свияжском уезде простакам, рассчитывавшим отыскать клад волжских разбойников. Правда, предъявить ему было нечего, ведь не насильно же он заставлял их скупать земли, где не было ничего кроме оброненных медных пятаков. Но то уже другая история… Полиция взяла мошенника на заметку и теперь знала обо всех его передвижениях.

Так что кому, как не ему, наблюдать за лже-Шаляпиным?

Проехав мимо указанного дома, Иннокентий Кривозубов с удивлением обнаружил, что тот принадлежит князю Ивану Федоровичу Курагину. Строение выделялось среди прочих величиной и садом исключительной красоты. У самого входа стоял представительный детина с длинной густой бородой. Не будь на нем швейцарской ливреи, так его запросто можно было бы принять за командира какого-нибудь крупного воинского подразделения. Держался столь значительно, как если бы полагал, что всякий проходящий обязан отвесить ему глубокий поклон.

Распорядившись, чтобы кучер остановился в конце улицы, с которой прекрасно просматривался княжеский дом, Иннокентий, стараясь не привлекать к себе внимания, прошел в бакалею и стал наблюдать за домом через большую стеклянную витрину.

Через несколько минут из усадьбы на мостовую вышел высокий худой человек и быстрым шагом направился к стоявшей неподалеку пролетке. Что-то сказав вознице, он быстро юркнул в экипаж, тотчас тронувшийся.

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая