За пределом беспредела - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/89
• Следующая

– Пустят, я предупрежу охрану!

Следующего дня Горыныч дожидался с особым волнением. Славик Петров сделал свой выбор. Разумнее играть злодеев в жизни, чем на сцене, – самое большее, чего можно ожидать от взыскательного зрителя, – так это жиденьких хлопков. Славик знал свой потенциал и ближайшие годы мечтал прожить так, чтобы видеть в глазах обывателей завистливые огоньки. Они для Славика значили куда больше, чем овации в столичных театрах. Штурмуя двери ГИТИСа, Горыныч даже не подозревал, что через какие-нибудь две недели он сможет запросто перешагнуть порог спорткомплекса на Гривке – сооружения, перед которым благоговела вся местная шпана и любого, кто с легкостью входил во двор, находившийся под присмотром братвы, причисляли к избранным. Горыныч постоял немного у входа во дворе комплекса, надеясь, что его триумф заметит кто-либо из знакомых – бывшие одноклассники или приятели по двору, но улица в этот час, как назло, была пустынной. Подождав еще несколько минут, Слава решительно взялся за дверную ручку.

В спортзале его действительно ждали. Стоило ему только заикнуться о том, к кому он пожаловал, как мордастый и кряжистый парень с интересом посмотрел на новенького и добродушно произнес:

– Проходи в ту дверь, там тебя уже дожидаются.

Переборов волнение, Горыныч мысленно пожелал себе удачи и распахнул тяжелую дверь, обитую дерматином. В нос ему ударил запах пота.

Под лампами дневного цвета, в самом центре татами, стоял Колян в белоснежном кимоно, а напротив него – трое незнакомых парней в спортивных костюмах.

– Вы мне должны доказать, что чего-то стоите. Я не собираю на подворотням гнилых хлюпиков. Я должен быть уверен в том, что вы меня не подведете.

Заметив стоявшего у порога Горыныча, Колян скомандовал:

– Снимай обувь и проходи сюда.

Славик снял кроссовки, скинул с плеч куртку и подошел к центру татами.

Осмотревшись, он заметил, что в спортзале есть зрители. Немного поодаль на длинных низких лавках сидели Хорек и Угрюмый – с ними Горыныч не был знаком лично, но в городе их знали все. На галерее, посматривая на татами с четырехметровой высоты, виднелись еще пятеро – это была пехота Коляна.

– Тот из вас, кто сумеет нанести мне хотя бы один удар, может считать себя пехотинцем, – объявил Николай. – Ну! Нападайте!

И он поднял кулаки.

– Так сразу, Колян? – заколебался один из новичков, белобрысый парень лет двадцати.

Он не договорил – сильный удар ногой в пах заставил его согнуться. Парень нелепо хрюкнул, а пехота, сидевшая на галерке, со смехом принялась советовать:

– На пятках попрыгай, дурень! На пятках!

Следующий удар Колян провел с разворота. В махе он разогнул левую ногу и ребром ступни ударил белобрысого в челюсть. Щелкнули зубы, и парень, раскинув руки, повалился на татами.

Колян отскочил назад и, оскалив зубы в злорадной улыбке, поинтересовался:

– Ну, чего стоите? Я жду! Давайте, нападайте!

Он даже опустил руки, всем своим видом демонстрируя успокоенность, но стоило только одному из новичков пересечь невидимую границу, как правая нога бригадира мгновенно взметнулась вверх и угодила нападавшему поддых. Парень охнул и упал навзничь, тяжело дыша.

На скамейке тихонько хихикал Хорек. Угрюмый выглядел более сдержанным и независимым и только иной раз показывал в улыбке безукоризненно ровные зубы. Возможности Коляна он знал прекрасно – шефу понадобится не более пяти минут, чтобы вырубить оставшихся «соперников». Даже если они неожиданно окажут серьезное сопротивление, чего никак не скажешь по их физиономиям, то избиение растянется максимум минуты на три. В городе не было человека, который сумел бы продержаться против Коляна дольше четырех минут. Если бригадир слышал, что в каком-то спортзале появился достойный противник, то немедленно наносил туда визит и заставлял новую знаменитость заново оценить свои возможности.

С опущенными руками Колян выглядел безобидно, но таким же тихоней кажется в зоопарке медведь, находящейся за двойной металлической оградой.

Горынычу в жизни частенько приходилось махать кулаками – он знал толк в подобных поединках и мгновенно определил, что перед ним действительно могучий боец. Интуиция подсказывала, что следующий удар достанется ему. Действуя на опережение, он постарался угодить Коляну кулаком в лицо. Радченко отреагировал мгновенно – отвел голову в сторону, и кулак угодил в пустоту.

– Неплохо, – одобрительно заметил Колян, отступив на шаг. – Смелее, разогрейте меня немного, а то я уже замерзать начинаю…

Стоявший рядом курчавый детина внял просьбе Коляна и, сделав короткий замах, попытался нанести ему удар в корпус. Колян мгновенно отреагировал – поднял руку, и кулак скользнул по предплечью.

– Я жду!

Курчавый ударил левой рукой, и вновь его кулак наткнулся на выставленный бок. Колян принял стойку, развернувшись вполоборота – самая удобная позиция для атаки. На его бритом виске виднелась маленькая темно-коричневая родинка, и Горыныч, подавшись вперед, ткнул напряженными пальцами прямо в эту дьявольскую отметку. Колян молниеносно качнулся в сторону, пропуская удар, а в следующее мгновение после пары обманных движений сделал короткий выпад и саданул курчавого ребром ладони по горлу. Тот охнул, ухватившись руками за шею, сделал несколько шагов в сторону и, хрипя, тяжело повалился на татами. В метре от него на татами ворочался белобрысый. Похоже, он сейчас плохо соображал, где находится. Скула его распухла, он безобразно разинул окровавленный рот, пытаясь что-то произнести, но изо рта вырвался только хрип.

– Вынесите из спортзала эту падаль, – распорядился Редченко, – не хочу, чтобы они портили мне представление. Нападайте! – крикнул он.

Подскочившие пехотинцы мгновенно схватили белобрысого за ноги и поволокли к выходу. Он выплюнул на пол зубы и сгустки крови и был безжалостно выброшен за дверь спортзала. Потом так же потащили к двери курчавого, и Славик слышал, как колотится его голова о дощатый пол. Неужели парень совершенно откинул копыта?

С лица Колина не сходила зловещая самодовольная улыбка. Для него происходившее было всего лишь развлечением.

Немного позади Горыныча, слегка набычившись, стоял круглолицый парень. На его лице угадывалось смятение – он явно не подозревал, что экзамен окажется столь суровым.

Николай был сторонником жесткого контакта и не признавал никаких перчаток. Фаланги его тренированных пальцев покрылись жесткими мозолями, и кулак напоминал палицу первобытного человека. Такая штуковина ломала переносицу с одного удара. Колян отступил на два шага и сжатым кулаком поманил к себе Горыныча и круглолицего.

– Контакт в полную силу, – предупредил Колян, – если, конечно не хотите, чтобы мои парни использовали вас вместо боксерских груш.

Предупреждение прозвучало весьма грозно.

Первым ударил круглолицый. Удар с правой был прямой и очень хлесткий, однако не достиг цели. Колян поднял руку, и кулак круглолицего угодил в подставленное мускулистое предплечье бригадира. В следующую секунду парень ударил с левой, и вновь Колян выбросил вперед руку. Кулак снова скользнул по плечу и ушел в пустоту.

– А-a!!! – неожиданно заорал круглолицый и яростно принялся наносить удары попеременно то с правой, то с левой.

– Вот-вот, отлично! – похвалил Колян.

С его лица не сходила благодушная улыбка. Происходящее забавляло его. Он чувствовал себя совершенно неуязвимым.

На лице круглолицего промелькнула болезненная гримаса, – очевидно, он разбил о предплечье Коляна костяшки пальцев. Горыныч старался не отставать, делал выпады, пытаясь нанести удары по корпусу и в голову, но Колян с легкостью уворачивался от них.

– Все, покуражились, а теперь я ударю! – объявил бригадир.

Он отпрянул назад, слегка согнув ноги в коленях, поднял руки высоко вверх и с силой опустил их вниз, словно нанося удар локтями какому-то невидимому противнику. В лице Коляна что-то неуловимо переменилось: он по-прежнему продолжал улыбаться и был настроен на веселый лад, осыпая своих противников колкостями, но в глазах появился пугающий холод.

• Предыдущая
• 44/89
• Следующая