Вольная Пустошь - Стюарт Пол - Страница 37
- Предыдущая
- 37/51
- Следующая
Хранительница Задумчивого Сада Канкарессе Молчаливая стояла под ивой, сплетя в замок свои паукообразные пальцы. Мерцающая одежда свободно ниспадала с её хрупких плеч.
Они уже близко, это она могла сказать наверняка. Её тонкие длинные уши затрепетали. Она слышала их — всех тех, кого вызвали на церемонию Расплаты, и других, которые сами изъявили желание прийти.
Вейфы, помощники Канкарессе, уже сейчас помогали всем жаждущим пройти через колючий лабиринт, защищавший долину от звуков внешнего мира. Хранительница ощутила благоговейный страх своих гостей, когда деревья расступились и пропустили их п Задумчивый Сад, где уже ждали самые различные вейфы — призрачные и сумеречные, крылатые и ночные. Один за другим стали они выходить на свет из тернистой тени.
— Добро пожаловать, — прозвучал умиротворяющий голос Канкарессе, обращавшейся к приглашённым свидетелям.
Они разошлись по саду, выбрав местечко по вкусу. Кто-то остановился у прозрачного пруда, кто-то присел под раскидистые ветви серебристой ивы, кто-то задумчиво расхаживал но хрустящему гравию. Хор беспорядочных мыслей прибывших звучал в голове у Канкарессе.
Загадочно улыбнувшись одними уголками рта, Хранительница вышла из тени полянной ивы и обвела взглядом переполненный сад. Обычно здесь бывали один-два глыботрога, изливавших гнев в чистую воду, либо грустный гоблин-сиропщик, доверявший свою печаль тропинке. Но в такие дни, как сегодня, в Долину Вейфов стекалась чуть ли не вся Вольная Пустошь.
Канкарессе вслушалась в мысли явившихся на суд граждан. У одних это были тяжёлые думы, полные ярости и упрёков, у других — думы печальные, полные тепла и сострадания, но большинство стеклось сюда из праздного любопытства. Канкарессе, как всегда, доверилась своему дару и сконцентрировала внимание на самых сильных, самых ярких эмоциях.
Вон у Лекарских Прудов бродит молодой Библиотечный Рыцарь с глубоко посаженными глазами. А вон вдыхает аромат цветов помощник библиотекаря, и тупая боль уходит из его сердца. А по усыпанной гравием дорожке расхаживает взад-вперёд сам Высочайший Академик. В зеленой беседке устроился светловолосый Дух Тайнограда, его белый кожаный плащ чётко выделяется на фоне изумрудной листвы. Возле Водопадов Памяти гуляют двое Вольных Уланов. Позже Канкарессе побывает и в их воспоминаниях.
Ветерок принёс невесть откуда запах ладана. Канкарессе скользнула взглядом по стриженой лужайке и аккуратным кустам. Её уши снова часто задрожали.
«Ага», — вздохнула она.
Позади неё прятался в тени узловатой полянной ивы виновник дня — бледный юноша с пучком волос на голове. Он напомнил Канкарессе испуганного лемкина. Впрочем, на кого ещё можно быть похожим на собственной церемонии Расплаты?
Хранительница сделала глубокий вдох и затрепетала. Время пришло.
Она выступила вперёд и медленно поплыла по саду; поступь Канкарессе была такой лёгкой, что шагов вообще не было слышно.
Вейф смешалась с толпой и пошла с ней, никем не замеченная, в поисках самых пылких, самых горячих чувств.
У одетого в мрамор пруда Канкарессе заметила молодого Библиотечного Рыцаря с глубоко посаженными глазами.
Преклонив колени, он глядел на глубокую воду, такую же тёмную, как его тяжёлые думы. В сердце юноши теснились боль, горе и такая ярость, что тоненькие уши Хранительницы задрожали. Она подошла поближе и прижала длинные пальцы к груди молодого человека.
«Покажи мне свою утрату», — зазвенел у него в голове мелодичный голос.
Юноша расстегнул лётный костюм и задрал рубаху, обнажив глубокий, страшный шрам. Канкарессе легонько провела пальцем по рубцу и заглянула свидетелю в глаза.
«Да, — грустно прошептала она. — Да, я вижу. Засада, ловушка в грязном птичьем граде. Твои друзья, такие молодые, такие отважные, гибнут в когтях бешеных шраек. Кровь, крики. Один товарищ упал, за ним второй, третий, четвёртый. Настал твой черёд…»
Хранительница содрогнулась, её хрупкое тело чувствовало боль Библиотечного Рыцаря.
«Мощный удар… И ты бежишь, бежишь! Бежишь!»
Канкарессе зажмурилась и копнула воспоминания поглубже.
«Ты укрылся в тени аллеи и почти не дышишь. Шрайки могут обнаружить тебя в любой момент. Ужас. Мука. Совсем близко раздаются победоносные крики врагов… Предатель сдержал слово! Предатель поработал на славу!»
Она открыла глаза и поглядела на бледного юношу. Вопли птиц ещё звучали у него в голове.
«Спасибо тебе, Ксант! — гоготала довольная шрайка. — Ксант Филатайн!»
Канкарессе оставила Библиотечного Рыцаря и зашагала по усыпанной гравием дорожке прочь от тёмного пруда. Многих ей ещё предстоит сегодня выслушать. Она пересекла душистую лужайку и направилась прямиком к помощнику библиотекаря, грустившему под сенью цветущей ивы.
Это был хрупкий, рассеянный мечтатель в маленьких очках-половинках, то и дело сваливавшихся с длинного тонкого носа. Его некогда огненнорыжие волосы рано поседели, а в душе зияла рана, которую уже никогда и никому не залечить.
«Откройся, — прошептала Хранительница. — Доверь мне свои мысли».
Канкарессе встала на цыпочки и положила ладони на голову библиотекарю. В следующий миг на неё накатила волна беспросветного горя.
«Твой сын, — у Канкарессе ёкнуло сердце. — Твой любимый, несчастный ребёнок… Рыжеволосый розовощёкий Артиллус. Твоя гордость и радость. Ты просил его не гулять по коллектору, говорил, как там опасно, но он не послушался… Молодые всегда так упрямы…»
Вейф задрожала.
«Ты узнал обо всём слишком поздно. Библиотечный патруль рассказал, что Артиллуса взяли в плен Стражи… Они уволокли его в Башню Ночи… и…»
Боль стала такой невыносимой, что Канкарессе застонала.
«Твоего сына и ещё одного пленника посадили в железную клетку и спустили в ущелье, полное страшных тварей — скалистых демонов… Они были обречены. Принесены в жертву по воле Верховного Стража Ночи и его юного приспешника — грозы всех пленников Башни Ночи… Ксанта. Ксанта Филатайна…»
Канкарессе отступила назад.
Теперь душевные раны бедного библиотекаря затянутся, но он никогда полностью не исцелится.
По усыпанной гравием дорожке прогуливался пожилой академик в простых домотканых одеждах. Зелёные глаза учёного лучились добротой, но вейф сумела разглядеть в них годы лишений и страданий. По глубоким морщинам, покрывавшим мудрое лицо старца, можно было прочитать его грустную историю. Канкарессе знала, что Высочайший Академик Каулквейп Пентефраксис пришёл в Задумчивый Сад не из жажды мщения, его привели добрые и тёплые чувства к обвиняемому в тяжких грехах. Но в глубине души.
Хранительница бережно взяла академика за руки, и его мысли стали её собственными.
«Значит, ты считаешь его другом?» — спросила она.
Высочайший Академик светло улыбнулся, Канкарессе улыбнулась в ответ.
«Да, другом. Он часами слушал твои рассказы о Дремучих Лесах… Их тайнах и чудесах… Об удивительных приключениях капитана Прутика… Ксант обожал твои дивные истории!»
Вейф нахмурилась.
«Но что это за отвратительное место? Что за мрачные стены вас окружают?»
Она невольно поёжилась.
«Тюрьма! Ужасная темница в самых недрах Башни Ночи… Как ты страдал… Вся эта вонь, объедки, блохи, грязь… Столько лет без солнечного света… И вот в замке поворачивается ключ. Тяжёлая дверь распахивается. Входит твой тюремщик… Ксант Ксант Филатайн!»
Вейф отстранилась от учёного, и он снова погрузился в думы о Дремучих Лесах, землях, куда он сотни раз мысленно возвращался в годы своего заточения. На губах Каулквейпа заиграла мечтательная улыбка. Высочайший Академик был счастлив.
- Предыдущая
- 37/51
- Следующая
