Вольная Пустошь - Стюарт Пол - Страница 40

• Предыдущая
• 40/51
• Следующая

— Не дёргайся, — попросил он Румпеля и нанёс тонкий слой бледно-зеленой мази на самые серьёзные раны. Румпель тихонечко застонал.

— Ну потерпи ещё чуть-чуть. — Хиб аккуратно втирал чудодейственное средство в раны. — Ещё чуть-чуть, и всё закончится.

— В… всё з… з… закончится, — с трудом повторил раненый.

— Точно, — подбодрил брата Хиб. — Метательные машины уже готовы, ступенчатые колёса и копьебросатели тоже. И кос мы сделали предостаточно. — Он пытался придать голосу весёлый тон. — Говорю же, ещё чуть-чуть, и всё закончится.

— 3… за… закончится, — прошептал Румпель.

— Пожиратели Пустоши! Ха! — бросил Хиб. — Лучше бы они назвали их Гоблиновой Мукой! — Он закрутил крышечку. — Оставайся здесь, братец, — велел он. — Я пошёл на поиски съестного.

Хиб тяжело поднялся на ноги, сгрёб тарелки и кружки и направился к общему котлу с жидкой овсянкой. В родной деревне его бы сейчас не узнали. Щёки у Хиба впали, глаза припухли, рёбра выпирали из-под тонкой кожи. Он, как и другие несчастные рабы, еле волочил ноги от голода.

Каша оказалась серой, пресной и вонючей, но выбора не было. Хиб протянул стоящему на раздаче гоблину-пауконогу тарелки и плеснул в кружки грязную воду из старой бочки.

— Вот и я, — проговорил он, воротившись к соломенной постели, на которой лежал Румпель. — Давай-ка я тебя покормлю.

Брат ответил молчанием. Хиб даже не был уверен, что Румпель слышал его. Бедняга просто смотрел перед собой, судорожно глотая воздух.

Хиб почувствовал, как в горле встал комок.

— Пожалуйста, не умирай, — взмолился он. — Не сейчас. Я этого не вынесу. — Слёзы брызнули из глаз добродушного низкопузого гоблина. — Прошу тебя, Румпель, потерпи ещё чуть-чуть. Скоро всё закончится. Поверь, осталось всего ничего.

Луммель Гроуп опустил косу и потянулся.

— Земля и Небо, но это же каторжный труд, Лоб, — выдохнул он, почёсывая круглый волосатый живот.

— Твоя правда, — поддакнул Лоб, стягивая колпак и вытирая крупные капли пота. — Как же пить хочется.

Луммель снял с пояса полупустую флягу, вытащил зубами пробку и глотнул яблочного сидра.

— Держи. — Он протянул флягу брату.

Лоб вытер горлышко рукавом и жадно припал губами к холодной жести.

— Аххх! — протянул он. — Вот это совсем другое дело.

Братья стояли посреди синеячменного поля. Половина урожая уже была собрана, вторая терпеливо дожидалась своей очереди. К сожалению, многие колосья уже перезрели и шли на выброс. Гроупы работали не покладая рук, но понимали, что всё равно не смогут спасти весь выстраданный урожай.

— Нам бы помощников, — проворчал Луммель.

— И не говори, — кивнул Лоб. — В прошлом году всё ещё было по-другому. Остаётся только надеяться, что они живы и здоровы.

Луммель взял у брата фляжку и влил себе в рот ещё глоток сидра.

— Румпель, Раддер, Хиб, Рил. — Перечисляя ушедших братьев, Лоб прослезился. — Как они там, на треклятой Опушке Литейщиков?.. Что стало со всеми ними? — Гоблин оглядел соседние наделы, поросшие перезрелым синим ячменём. — Тоупы, Лоупы, Химпели. Половина уже гремит кандалами, половина прячется от мучителей.

— Нас ждёт та же участь, помяни моё слово, — заметил Луммель. — В любой момент могут нагрянуть плоскоголовые. На этот раз для того, чтобы забрать нас на войну.

— И они возьмут не только низкопузых, — продолжал Лоб. — Они пошлют в бой каждого мирянина. А что, скажи мне, будет тогда с урожаем? Нет, ты скажи!

Луммель согласно закивал, и братья принялись с жаром ругать вероломных предводителей племён.

Гоблиново Гнездо пережило долгий период становления и постепенно превратилось из небольшой колонии гоблинов-сиропщиков в целую общину. Первыми в лагерь пришли дружелюбные гоблины-всегрызы — это были древесные гоблины, гоблины-пауконоги и крох-гоблины, не знающие раздора и ведущие исключительно мирное существование. Позже к ним присоединились воинственные гоблиновы племена, оставившие привычный кочевой образ жизни.

Клыкастые и пучковолосые, черноухие и длинноволосые, красноглазые и серые гоблины поначалу строили примитивные хижины, зачастую обнесённые частоколом из последней уцелевшей сосны. Позже некоторые племена стали возводить башни и форты, круглой формы дома и вытянутые вигвамы. Вскоре даже плоскоголовые гоблины увидели очевидные преимущества оседлого образа жизни и присоединились к братству.

Братья Гроуп огляделись по сторонам. Прямо за полями высились исполинские свинцовые сосны, где обитали древесные и длинноволосые гоблины. На востоке и юге разбили лагерь плоскоголовые и молотоголовые воины. Сейчас над их поселением, как дурное предзнаменование, сгущались мрачные грозовые тучи. На севере у покрытых дымкой росистых озёр обосновались гоблины-пауконоги, рядом с ними соседствовали гоблины-сиропщики. А чуть правее появились совсем новые поселения. Гоблины только недавно соорудили там хижины, кто-то уже успел обжиться на новом месте, кто-то ещё даже не въехал в свежесрубленные дома.

Лоб посуровел.

— Почему предводители племён просто не могут оставить нас в покое? Почему мы должны идти на эту войну? Почему, Луммель, почему?

Луммель вздохнул.

— Потому что мы обыкновенные низкопузые гоблины, — ответил он. — И высокочтимых предводителей не волнует наша судьба.

— Но это нечестно, — горячо выпалил Лоб и указал рукой на синие поля. — Кто же станет собирать урожай? То-то! Злаки так и сгниют в земле.

— Они уже начинают гнить, — покачал головой Луммель.

— Именно. — Лоб был вне себя от гнева. — Кончится тем, что зимой наступит лютый голод. — Он выхватил у брата флягу и осушил её до дна. — Предводители-то, конечно, не отощают!

— Ты прав, братец, — кивнул Луммель. — Пока такие, как мы, проливают кровь на войне, они преспокойненько набивают себе брюхо в тепле и уюте.

— Великие предводители племён! — Лоб презрительно сплюнул. — Без них было бы куда лучше. — Он взялся за косу и принялся работать с удвоенной силой. — Вот друзья урожая — это да.

— Лоб. — Луммель испуганно понизил голос. — Помнишь, о чём мы говорили на Совете? — Лоб продолжал ожесточённо размахивать косой. — В каждом гоблиновом племени есть те, кто думает о том же, что и мы.

— Лоб!

Лоб умолк и поднял на брата удивлённые глаза.

— Что не так? — спросил он. — Я ведь дело говорю!

Но уже в следующую секунду он понял, что взволновало брата. Прямо по полю в сопровождении вооружённой охраны шла им навстречу колонна пленных гоблинов-пауконогов. Очевидно, плоскоголовые головорезы застали их во время омовения и даже не позволили переодеться в сухое бельё. Тощие, покрытые чешуёй узники выглядели опустошёнными и потерянными.

— Земля и Небо, — выдохнул Лоб. — Если они забирают даже безобидных всегрызов, никто в Гоблиновом Гнезде не может спокойно спать.

— Эй вы, двое! — рявкнул вдруг самый здоровый плоскоголовый гоблин. — Бросайте косы и становитесь в строй.

Лоб и Луммель испуганно переглянулись. День, которого они страшились, наступил, и гораздо раньше, чем им думалось.

— Выше нос! — приказал всё тот же плоскоголовый гоблин. — Вы теперь ополченцы.

— Но как же… как же урожай? — с ужасом спросил Лоб. — Мы сняли только половину.

— Забудьте про него! — рыкнул верзила, перекосившись от ярости. — Пусть гниёт! Настоящий урожай нас ждёт в Вольной Пустоши.

Нянька Фламбузия ползала на коленях по грязному полу, собирая грязь мокрой вонючей щёткой. Никогда раньше ей не было так жалко себя. На воде и жидкой овсянке она стремительно потеряла вес, старые кости ныли от боли, руки от сырости покраснели, старые язвы открылись. Но главное, она уже много дней не видела Амберфуса.

Время от времени нянька плюхала щётку в ведро с холодной мыльной водой и снова принималась оттирать с белого мрамора чёрные пятна.

• Предыдущая
• 40/51
• Следующая